Теория поля

– Вот не понимаю я тебя иногда, Арсений, – заметил Евгений Михайлович, пока Жидков ловил воздухом рот от возмущения. – Зачем ты всегда так эмоционально выступаешь в защиту своих взглядов, переходишь на личности? Разве этому нас учит религия?

– А я ничего и не говорил про религию, – ответил Козырев. – Это Эйнштейн говорил. А я говорил про веру, это разные понятия. Любая религия, даже самая хорошая и правильная, это институт, созданный человеком. А Бог един. И каждый ищет свой путь к нему. Для этого не нужна религия. Бог всемогущ, ему не нужен посредник, чтобы нас услышать. Просто Он не отвечает нам напрямую. Не знаю, должно быть, у него есть на то веские причины. Приходят пророки, которые доносят до страждущих глас Божий. Для тех, кто сам не может найти путь к Нему. Говорят простыми словами одно и то же. Только слышат люди их по-разному. И создают из их слов догмы. И называют их религией. И начинают поклоняться этим догмам. И убивать других людей за то, что те слушали слова другого пророка. Но даже и в этом, я уверен, есть замысел божий.

Роман Валерьевич за время этой длинной тирады успел забыть про нанесенное ему оскорбление. Теперь он внимательно следил за дискуссией, разгоравшейся между Козыревым и Малаховым.

– И в чем же замысел? – попросил пояснить Евгений Михайлович. – Разве пророки, эти дети Господа, не для того пришли к нам, чтобы разъяснить этот замысел?

– Мы все Его дети. А Он – наш отец. И я не могу представить наши отношения с Ним, кроме как отношения между отцом и сыном. Любящим, настоящим отцом. Отцом, который желает своему неразумному отпрыску только добра, руководит им и направляет. Но при этом позволяет выбрать свой путь, дает ошибаться и дает возможность исправить свои ошибки. А что касается замысла… Я расскажу вам одну притчу. Как-то раз старец-отшельник попросил Бога объяснить ему пути господни, ибо то, что он наблюдал, казалось ему верхом несправедливости. Бог посадил его в дупло дерева и велел несколько дней наблюдать. В первый день мимо проскакал богатый всадник в блестящих латах, возле дерева у него отвязался и шлепнулся на землю внушительный мешок. Во второй день в тени густой листвы расположился фермер, расстелил скатерть, уставил ее сытными яствами, но тут заметил мешок, обнаружил в нем золото, ужасно обрадовался, бросил еду и умчался прочь. Затем накрытый стол заметил бедняк и с жадностью набросился на пищу. Но тут вернулся всадник, требовал вернуть деньги, пытал бедняка и, в конце концов, убил его. Отшельник негодовал от такой несправедливости, но Бог объяснил: всадник – жадный богач, он обирал крестьян, собирая непомерные подати, фермер обанкротился, и деньги помогли ему спасти себя и семью, а бедняк в молодости по пьянке убил человека, всю жизнь мучился, раздал все имущество бедным и мечтал только о том, чтобы принять мученическую смерть.

– Поучительно, – кивнул Малахов, – но ты-то, Арсений, какой веры придерживаешься? Или ты сам себе мессия? Я вот знаю, ты крестик носишь…

– Нет, я бы не сказал, что у меня своя вера. Хотя… Не знаю. Я крещеный человек. Православный. Но это скорее дань традициям. Почему я должен быть именно православным? Потому что я родился в том месте, где исторически уже много столетий все подряд становились православными? Для меня это неубедительно. Я точно так же хорошо отношусь и к мусульманству, и к буддизму, и к иудаизму. Да и другие христианские конфессии мне тоже не чужды. Я считаю, что учения пророков были серьезно изменены людьми. По разным причинам. Недопонимание, многочисленные пересказы, трудности перевода, ведь перевод это уже интерпретация. Какие-то свои корыстные интересы, время, в конце концов, которое часто подменяет понятия. А вот те моменты, в которых сходятся все священные писания, все учения, или хотя бы некоторые из них, безусловно, заслуживают самого пристального внимания. Взять хотя бы Новый завет. Римский император Константин использовал новую религию в качестве политического инструмента, объединял посредством новой веры распадающуюся империю. Его мать была христианка, и он решил обратить свой взгляд на «сие любопытное учение». Фактически дело случая. Ну или, если хотите, провидения. Через четыреста лет после рождения Христа. При этом выбрал из огромного количества Его жизнеописаний всего-навсего четыре, которые наилучшим образом подходили для задуманных целей. Да и окончательная редакция, как мне кажется, могла сильно отличаться от оригинала. Так что крестик – это скорее просто символ веры. Мое наглядное утверждение, что я верю в Бога, как сын верит в своего отца. Или даже точнее будет сказать: «как сын верит своему отцу». Потому что верить в Бога мне не надо. Для меня это не вера, для меня это знание.

– Ну и как? Помогает тебе в жизни это знание?

– Помогает. Я часто обращаюсь к Богу, и он почти всегда мне помогает. Я же говорю, наши отношения очень похожи на отношения отца и сына. Я стараюсь его не беспокоить по пустякам, а он, как мне кажется, старается выполнять мои просьбы, помогать мне, если это возможно в принципе. Во всяком случае как ученый я могу твердо констатировать, что статистическая выборка результатов моих просьб позволяет с уверенностью утверждать об очевидном наличии закономерности. Выбросы редки и определенно носят случайный характер, который можно объяснить либо принципиальной невозможностью исполнения данной конкретной просьбы, либо ошибкой в ее однозначной формулировке.

– То есть ты при всей своей вере, или даже не так, при всех своих твердых знаниях допускаешь, что Господь Бог не всемогущ?

Козырев улыбнулся.

– Нет, конечно, Бог может все. Но ведь и родители исполняют не каждый наш каприз. Представьте, ребенок просит дорогую игрушку. Разумеется, при желании отец может найти необходимую сумму, чем-то, возможно, пожертвовать. Но он оценивает ситуацию комплексно. Как выполнение этого конкретного пожелания повлияет на ребенка в целом? Не избалует ли это его? Не позволит ли неправильным образом выделиться среди сверстников? Не вызовет ли зависть у братьев и сестер? Не повредит ли это его здоровью? Оправдают ли положительные эмоции материальные затраты, в конце концов? А Бог должен учитывать намного больше различных нюансов. Но я все чаще и чаще убеждаюсь в том, что это всего лишь вопрос времени. Если ты действительно твердо убежден в своем желании – ты это получишь. Он слишком любит нас, чтобы отказывать. Но правильно желать тоже нужно уметь.

– Интересно ты рассуждаешь.

– Нет, действительно! Постарайтесь посмотреть на Господа, как на любящего отца. Постарайтесь проникнуться к нему такой же любовью. Лично у меня многое встало на свои места.

– И как ты в рамках своих взглядов объясняешь его участие применительно к нашей теории?

– Мы формируем информационную матрицу своими мыслями, но наши желания не безусловны к исполнению. Она меняется только в симбиозе с неким внешним полем. Ведь это сложный процесс, надо все взаимно увязать между собой. Будто некий трафарет, паттерн накладывается на наши идеи и преобразует их, зашифровывает, помещает в суперпространство. Как будто xml-файл подвергся xslt-трансформации. Очевидно, в этом и выражается Его участие. А может быть, он контролирует все на еще более высоком уровне. Я не знаю, но как-то так, наверное.

– Ну а дьявол? А как же дьявол? Если ты признаешь существование Бога, должен признавать и существование дьявола! Какую роль ты ему отводишь в нашей жизни?

– Евгений Михайлович, как же так! – Козырев искренне удивился. – Я думал, уж вы-то понимаете, в чем тут дело! Зла не существует, дьявола не существует! Вы же сами нас учили. Рассказывали эту историю про Эйнштейна и его преподавателя. Дьявол – это отсутствие Бога в нашем сердце! Я тогда это очень хорошо усвоил!

– Как-то никогда не воспринимал эту историю в подобном аспекте. Хотя, может быть, ты и прав. Но все же некоторые моменты сложно себе представить, исключив вмешательство темных сил. Иногда с людьми такие вещи происходят, что трудно заподозрить в них участие Господа.

– Ну хорошо, давайте я покажу это на примере снов. Представьте, что вам снится, будто за вами гонится ужасный монстр. Во сне вы будете его бояться и убегать от него. Во сне вы практически не можете контролировать свой ужас, ваши действия будут рефлекторными. Но стоит вам только осознать, что это всего лишь сон, включить сознание, как вы сразу же поймете, что монстра не существует, что он есть только в вашей голове. Ведь это всего лишь сон! И самое плохое, что с вами может случиться, так это то, что вы проснетесь. Но вот ведь что удивительно. Как только вы перестанете бояться этого монстра, он сразу же перестает быть таковым. Сначала он просто замрет, ожидая ваших решений. А потом вы запросто сможете одной только силой своей мысли превратить его, например, в милую домашнюю собачонку. Возможно, во сне не требуется специальной «цензуры желаний». Нет необходимости увязывать желания многих людей, ведь существуют только я и мои мысли.

– Так это же сон. Даже если я тебе поверю, хотя мне лично никогда ничего подобного не удавалось, то что из этого следует? Как ты распространяешь эту ситуацию на реальный мир?

– Поверьте, профессор, это действительно так. А в реальности абсолютно то же самое, что и во сне. Бог совершенен в своих чувствах, абсолютно сведущий и понимающий, безмерно великодушный, слишком любит нас, чтобы ограничивать в своем выборе. Он знает, что осчастливить человека против его воли нельзя. Он принимает любое наше решение, даже если не согласен, он же видит, к чему оно приведет. Не только принимает, но и исполняет, плачет, но исполняет.

– Так ты хочешь сказать, что люди сами желают себе всевозможные неприятности, которыми наполнен наш мир?

– А в своем сне вы желаете, чтобы вас преследовал монстр? Страх – это тоже проявление желания. Ну или нежелания. В данном случае неважно плюс или минус. Знак не имеет значения. Если вы об этом думаете и верите в то, что это возможно, рано или поздно вы это получите. Так устроен этот мир!

– И что же, Бог не может отличить желание от нежелания? Зачем он исполняет то, чего мы хотели бы избежать всеми силами своей души?

Козырев снова улыбнулся:

– Ну, Евгений Михайлович, вы слишком многого от меня хотите. Я пока еще не постиг замысел Божий. Вероятно, для этого есть свои причины. – На некоторое время в разговоре наступила небольшая пауза. Затем Арсений спросил у Малахова: – Ну а вы-то сами, профессор? Вы-то верите в Бога? Какой у вас взгляд на все эти вещи?

– Я тебе не могу ответить на этот вопрос. Во-первых, я еще до конца не определился, а во-вторых, для меня это слишком личное. Даже с тобой я не готов пока это обсуждать.

Роман Валерьевич, который с некоторого момента участвовал в споре лишь номинально, выступая в роли пассивного слушателя, недоуменно покачал головой. Для него, для человека, выросшего при социализме, когда вера всеми средствами пропаганды уничтожалась и атеизм провозглашался в качестве единственно возможного способа мироустройства, было сложно всерьез проникнуться религиозными идеями. С его точки зрения, наука именно тем и занимается, что, постоянно находя объяснения все новым и новым явлениям природы, опровергает саму возможность существования какого-либо разума, кроме человеческого. Он сказал об этом своим собеседникам.

– А что вы скажете, если наука рано или поздно, напротив, в ходе своих постоянных исследований, в строгом соответствии с научным методом познаний, провозглашенным еще Френсисом Бэконом, придет к доказательству того, что все в нашем мире управляется высшим разумом? Как тогда быть?

– Ну что ж, – пожал плечами Жидков, – тогда мне придется согласиться с вашими взглядами и признать свое поражение.

Вокруг уже начали собираться приехавшие на совещание ученые, и наши спорщики переключились на более практические проблемы.

* * *

В феврале у Козырева и его однокашников исполнилось два года с момента окончания университета. Конечно, не бог весть какая дата, но группа у них была дружная, без малого шесть лет они отучились бок о бок, проводя вместе почти все свободное время и вместе преодолевая сложности постижения непростой науки. Так или иначе, но за то недолгое время, которое прошло после защиты дипломов, они уже успели соскучиться друг по другу и поэтому решили, что пора бы уже и встретиться.

По обычным меркам технических факультетов представительниц прекрасного пола среди однокашников Арсения было довольно много – целых шесть. Точнее, сначала, когда новоиспеченные студенты первого сентября собрались в университетской аудитории, девушек было всего две, а юношей аж двадцать шесть. Но студентов всегда набирают с запасом, чтобы впоследствии, проверив на деле их способности и воочию оценив желание учиться, оставить действительно достойных. В первую же сессию группа не досчиталась сразу пятерых. Ровно столько же и во вторую. Всего лишь за один год учебы исчезла треть студентов. Терялись бойцы и позднее, но это было уже не столь массово. Многие талантливые ребята в смутные девяностые годы утратили веру в необходимость высшего технического образования, занялись бизнесом, пытались найти себя в другой области. Ведь что их ждало после шести лет изучения сложнейших предметов? Место инженера в каком-нибудь некогда знаменитом, а теперь постепенно умирающем НИИ с месячной зарплатой в 50 американских долларов. Стремительно пропадала мотивация посещать лекции, семинары, лабораторные, готовиться к зачетам и экзаменам, зубрить политэкономию или ночами напролет разбираться с математическими выкладками, занимавшими несколько тетрадных листов. Таким образом, до защиты диплома добрались всего восемь человек из тех двадцати восьми, которые когда-то впервые увидели друг друга на дне первокурсника.

А вот девушки, напротив, опровергая общепринятое мнение, год от года постоянно увеличивали свой численный состав. Новенькие приходили с вечернего отделения, из других групп, возвращались из академического отпуска.

Одна из вновь пришедших девушек, Кира, оказалась весьма симпатичной. Арсений и Георгий весело и беззлобно боролись друг с другом за ее расположение. Жила она недалеко от университета, по дороге домой для обоих друзей, и они постоянно соревновались, кто быстрее доедет до ее дома. Естественно, Кира могла сесть в машину лишь одного из них, и призом в этой сумасшедшей гонке являлась сама красотка: в следующий раз девушка ехала в автомобиле победителя. Вероятно, ей очень льстило такое внимание, ибо ничем другим невозможно объяснить желание обаятельной пассажирки снова и снова испытывать дикий ужас, раз за разом участвуя в этих безумных соревнованиях. Молодецкая удаль, горячая кровь, отсутствие опыта и пренебрежение к опасности превращали каждодневную езду в кошмар для тех водителей, кто имел несчастье попасться им на пути. Немыслимые перестроения через все ряды, резкие разгоны и торможения, минимальные дистанции и интервалы, микроскопические щели, в которые они влезали, игнорирование сигналов светофоров и вообще всяческих правил дорожного движения. Каждый раз Кира выходила из машины, мысленно благодаря Господа за то, что и на этот раз она благополучно добралась до дома живой и здоровой. Но ужасы быстро выветривались из молоденькой симпатичной головки, и на следующий день она снова не могла устоять перед соблазном прокатиться с одним из безумных гонщиков.

Организацию встречи выпускников взяли на себя девушки. Нашли небольшое кафе, которое согласилось полностью предоставить свое помещение в распоряжение молодых людей. Договорились о хороших ценах, им даже разрешили принести с собой некоторое количество спиртных напитков. Информация среди людей, близких к компьютерам и Интернету, распространяется моментально. Вскоре уже представители других университетских групп с того же и даже с параллельного потока один за другим высказывали желание присоединиться к празднику. В итоге собралось шестьдесят человек – приличная тусовка из недавних студентов и их ближайших знакомых.

Кроме еды и танцев был задуман веселый капустник. Решили переиначить на физический манер «Красную Шапочку», разбавив спектакль переделанными песнями на мотивы популярных мелодий. Козыреву неожиданно тоже предложили роль. Как-то вечером ему позвонила Кира.

– Арсений, привет! Ты ведь идешь на вечер встречи?

– Да, я уже в курсе. Иду.

– Тебя сколько будет?

– Сколько будет кого? – не понял юноша.

– Ну ты один придешь или с кем-то?

– А… В этом смысле. Ну тогда меня будет двое. Я приду со своей девушкой. Это не возбраняется?

– Нет, конечно, приводи кого хочешь, только мне обязательно скажи, мы должны определить заранее примерное число гостей. Но я тебе звоню по другому поводу, по делу. Мы тут подумали и решили, что нужно организовать культурную программу, небольшое театрализованное представление. Предлагаем тебе тоже поучаствовать. Мы для тебя подобрали главную роль!

– Я согласен. А что это за роль?

– Красной Шапочки.

– О! Тогда она будет в чулках, коротенькой юбочке, с усами и трехдневной щетиной. – Козырев моментально понял смысл необычной задумки.

– Отлично! Это то, что надо. А то я боялась, что ты начнешь капризничать. Тогда договариваемся так: у меня на работе есть небольшой холл, в котором можно вечерами репетировать. Я думаю, три-четыре раза нам хватит. Я тебе скину в почту примерный сценарий. Он уже почти готов, но любые новые идеи приветствуются!