Теория поля

Справедливости ради надо заметить, что Козырев ничуть не смутился. Внезапно возникшую секундную паузу легко можно было счесть за изысканный комплимент даме. И все же Саша что-то почувствовала. Арсений был в этом уверен. С той самой секунды между ними возникла особая связь, о существовании которой знали только эти два человека.

* * *

Совершить первый прыжок с парашютом можно было двумя способами. Либо одному на куполе, либо на крыле в тандеме. В первом случае прыгать надо из самолета, с высоты около километра. Свободного полета нет, разве что первые пару секунд. Парашют открывается без участия человека с помощью фала, закрепленного в кабине. Управлять куполом сложно, да и возможности для маневра фактически отсутствуют. Но зато это полностью самостоятельный прыжок.

В тандеме прыгают из вертолета, с высоты более трех километров. За спиной новичка надежно пристегнут опытный парашютист, который и управляет процессом. Поначалу испытываешь непередаваемые ощущения от свободного полета, а потом паришь над землей словно птица, ловя восходящие потоки воздуха.

Каждая группа новобранцев обязана пройти подробный двухчасовой инструктаж в соответствии с выбранным вариантом прыжка. Мнения коллег разделились. Трое на трое. Козырев сначала хотел полетать на крыле, но вот незадача: Александра избрала купол, и он уже не мог отказаться от возможности целых два часа провести рядом с нею. А ведь потом еще вместе в одной кабине, выход из самолета на ее глазах, минута волшебного полета и общие незабываемые впечатления. Как тут устоять перед искушением? Но он сумел придумать для себя правдоподобное оправдание: «Я не хочу, чтобы кто-то управлял в полете моими действиями. Только сам, иначе мечту нельзя будет считать полностью реализованной». Что ж, звучало вполне убедительно. Он даже сам ненадолго поверил в эту версию.

Саша сперва немного стеснялась, пробовала даже называть Арсения на «вы», но он своим легким и непринужденным общением быстро пресек подобные попытки, и вскоре они уже чувствовали себя в обществе друг друга вполне комфортно.

Наконец, тренинг завершился. Обвешанные огромными, тяжелеными рюкзаками, перетянутые со всех сторон ремнями и лямками, они направились по летному полю к ожидавшему их АН-2. Маленькая хрупкая Саша под весом парашютов раскачивалась из стороны в сторону. Основной купол находился за спиной. Рюкзак, в котором он размещался, полностью скрывал ее спину и даже часть головы. Арсений, шедший немного сзади, имел возможность лицезреть лишь пару соблазнительных женских ножек. Другой ранец, чуть поменьше, с запасным парашютом, располагался спереди. На ремнях подвесной системы, тоже спереди, крепился высотомер с вытяжным механизмом. Он автоматически раскроет запаску на высоте пятисот метров. Дополнительная мера предосторожности на тот случай, если начинающий спортсмен от ужаса потеряет сознание или же, наоборот, забудет про все на свете, залюбовавшись красотами окружающего пейзажа.

Дабы избежать полета на двух куполах одновременно, после выхода из кабины и проверки успешного раскрытия основного парашюта, необходимо было «выдернуть розовую» – небольшую веревочку выцветшего красноватого цвета, которая обеспечивала передачу тягового усилия от высотомера к кольцу запаски. Об этом повторяли множество раз во время обучения, но в каждой группе из десяти прыгающих – ровно столько человек вмещал самолет – обязательно находились двое-трое, которые, обалдев от ярких впечатлений, успешно забывали про «розовую».

Поскольку открывшийся основной парашют значительно замедлял падение и уменьшал встречный поток воздуха, то понапрасну открытая в автоматическом режиме запаска падала вниз под собственным весом и повисала безвольным огромным мешком. Потом второй купол все же начинал постепенно наполняться, поднимаясь между ног и задирая кверху филейную часть незадачливого парашютиста. Так он и летел в интересной позе, приземляясь одновременно на четыре точки.

Новички, ожидающие внизу своей очереди, с веселым гоготом наблюдали за этой картиной, прикалываясь и отпуская едкие шуточки, а через несколько минут многие из них, точно так же забыв про «розовую», повторяли ошибку своих предшественников.

Арсений оказался самым тяжелым в самолете, а значит, прыгать ему предстояло первым. Внутри кабины все остряки как-то сразу сникли, в воздухе повисло заметное напряжение. Дверь закрылась, и машина начала свой разбег. Инструктор давал последние наставления:

– Как только загорится вот эта желтая лампочка, – он ткнул пальцем в табло над своей головой, – встают первые пять человек. Те, что справа от меня. Это последний шанс передумать. Пока сидите на местах, никто вас не тронет, но едва только вы оторвете свой зад от сиденья, вас вытолкнут наружу в любом случае. Самолет летит быстро, рассусоливать некогда. Иначе следующий за вами приземлится на деревья, на дома, на воду, куда угодно, но только не на летное поле. Так что без обид. Я предупредил.

Саша с надеждой посмотрела на Арсения, будто прося, в случае чего, его защиты. Он в ответ улыбнулся и кивнул. Чем он мог помочь, ведь он прыгал раньше всех. Тем временем инструктор продолжал:

– Потом я открываю дверь и первый подходит к самому краю. Ждет моей команды. Когда прозвучит звуковой сигнал и загорится зеленая лампочка, я легонько стукну по плечу. Значит, пора прыгать. На раздумье даю две секунды, после этого применяю более радикальные меры. Затем следующий, и так друг за другом все пятеро. Потом самолет заходит на второй круг и все начинается заново. Надеюсь, понятно?

Кукурузник быстро набирал высоту, одновременно закладывая вираж для захода на цель. Сигнал! Арсений тут же вскочил. Инструктор открыл дверь. До нее оставалось всего пара шагов. Подойдя к бездне, он взялся руками за обрез дверного проема.

– Руки скрести на груди, иначе закрутит, как мельницу, потом будешь долго раскручиваться обратно.

Сильнейший ветер заглушал слова, но Козырев сумел разобрать смысл, отпустил руки и сложил их в замок над запаской. Самолет шатало, он едва держался на ногах. Прямо перед ним открытая дверь, свист ветра и дальше земля, где-то далеко внизу.

Снова сигнал! И сразу же легкий хлопок по плечу:

– Пошел!

Он прыгнул.

– А-а-а-а-а-а!

Это кричал он сам. Буквально вопил от ужаса, будучи не в силах себя контролировать. До хрипоты, до боли.

Приступ безумия продолжался всего несколько секунд. И вдруг наступила полная тишина. Ни малейший звук шумного, суетливого мира не проникал в эти заоблачные высоты. Он сразу успокоился. Поднял голову. Увидел ровный белый круг наполнившегося купола. Вытащил «розовую». Взялся руками за кольца строп управления. Все. Теперь можно осмотреться.

Земля была еще далеко. Ровный ярко-зеленый круг летного поля обрамлялся густой, насыщенной зеленью леса. Желтая песочница посередине. Туда-то и нужно целиться.

Спортивно-тренировочный парашют Д1–5У, которым оснастили наших новобранцев, мог перемещаться в горизонтальной плоскости во фронтальном направлении со скоростью до 3 метров в секунду. Стропы управления обеспечивали лишь разворот купола в нужную сторону. Несмотря на отсутствие опыта и довольно неповоротливую конструкцию, Козыреву удалось сесть буквально в десятке метров от песочного круга. Он вспомнил инструктаж: приземляться следует на обе ноги одновременно, в момент соприкосновения ни в коем случае не делать шаг для сохранения равновесия, иначе можно повредить ногу, попав на одну из кочек неровного летного поля. Если купол тянет в сторону, лучше добровольно упасть.

Устоять на ногах не удалось. Соблазн сделать шаг был очень велик. Если бы не предупреждение, Козырев скорее всего сумел бы остаться в вертикальном положении. Но он привык доверять профессионалам. Так, что теперь? Погасить купол, иначе потащит за собой по кочкам. К счастью, сильного ветра не было, парашют быстро упал и сам.

– Ура! Я это сделал! – чуть ли не прокричал Арсений и довольный перевернулся на спину, наблюдая за полетом остальных новичков.

Саша прыгала на втором круге, и теперь он пытался взглядом отыскать ее изящную фигурку на фоне голубого неба. «Ага, точно, вот она!»

Запомнив место ее приземления, он отстегнул подвесную систему и кое-как свернул купол. Взвалил на спину. Посмотрел в сторону Александры. Девушка почему-то вставать не спешила. Он направился к ней.

– Ну, как впечатления?

Девушка скривилась.

– Что случилось?

– Что-то с ногой. Подвернула, наверное. Болит.

– Встать сможешь?

– Попробую.

Он протянул ей руку, она, опершись на нее, попыталась подняться, но тут же снова села, вскрикнув от боли.

– Ладно. Сиди не двигайся.

Козырев помахал рукой в сторону штаба полетов. Специально обученный человек внимательно следил в бинокль за всеми приземлившимися и уже заметил, что кто-то из них не смог самостоятельно подняться. Военный УАЗик, ожидавший поблизости, тут же выехал в сторону пострадавшей.

К счастью, ничего страшного не случилось. Небольшой ушиб плюс растяжение. Острая боль быстро прошла, но каждый шаг по-прежнему давался с большим трудом. Саша приехала в одной машине с Алексеем, но Козырев, воспользовавшись ситуацией, вызвался довести пострадавшую девушку до самого ее дома.

По дороге они окончательно сдружились, радостно вспоминая впечатления от прыжков. Даже больная нога не смогла омрачить общей радости от поездки. Арсений был в ударе: шутил, вспоминал смешные случаи из научной жизни. Девушка заразительно хохотала. В автомобиле негромко звучал Джо Дассен, Саша, неплохо знавшая французский язык, переводила Арсению.

– А ты знаешь, тебя многие у нас не очень-то любят… Особенно, конечно, те, кто не знаком лично, – доверительно сообщила Александра.

– В самом деле? И почему же?

– Наверное, революционеров всегда не любят.

– А меня что же, считают революционером?

– А ты как думал? Столько наворотил всего! Все перестроил, все поменял.

– Ты тоже так полагаешь?

– Я? – Саша задумалась – Нет, пожалуй, нет. Меня особо-то не коснулось, а в детали работы остальных я не погружалась. Так только, слухи да пересуды в столовой.

– А знаешь, почему тебя не коснулось? Потому что не коснулось всех, кто и так хорошо выполнял свою работу. Им должно было стать легче, удобнее. Может быть, не сразу, со временем. Может быть, не кардинально, совсем чуть-чуть, но обязательно станет лучше! Конечно, для тех, кто привык выезжать за чужой счет, осталось гораздо меньше возможностей для халявы. Все прозрачно, все на виду. Хотя я уверен – таких немного. Линерштейны умеют подбирать сотрудников.

– Может, ты и прав.

– И потом, есть же еще сила привычки, присущий человеку консерватизм. Он сопротивляется всему новому, потому что неизвестность пугает. А вдруг будет хуже? Но это как раз не страшно, это пройдет. Привыкнут, освоятся, почувствуют плюсы нововведений.