Исцели меня

– Это мой наставник, – она задрожала и виновато смотрела на меня, потом на него, – я должна с ним объясниться, должна рассказать о нас, – с болью шепчет она, сводя брови в месте, и отступает от меня.

– Может, мне… – хватаю ее за руку.

– Нет, – обрывает она, – я должна справиться сама, – она с грустью посмотрит на меня, а я со злостью освобождаю ее руку.

Они говорят тихо, но без слов было понятно, что он ей дает назидания. Его взгляд суров. Настя скромно молчит, опустив глаза в землю. Во мне растет злоба, перемешанная с возмущением. Он убрал руки за спину, приподняв высокомерно голову, и продолжает что-то говорить. Настя отвечает, но он тут же перебивает ее, подавляя взглядом. Я внимательно наблюдаю, поняв, что моя девочка морально раздавлена, кидаюсь ей на выручку.

– Что тут происходит? – начал я на повышенных тонах.

Растерянная Настя делает шаг назад.

– Кто тебе дал право вмешиваться в наш разговор? – пафосно спросил он, прожигая меня своими черными глазами.

– А кто тебе дал право отчитывать мою девушку? – на слове «моя» я сделал акцент.

– Она не может быть твоей девушкой, и мы все трое это понимаем, – произносит он спокойно, я же еле сдерживаю себя от мордобоя.

– Это не тебе решать! – прорычал я сквозь зубы, закрывая Настю своей спиной.

– Максим, прошу, – жалобно простонала Настя, вставая между нами.

– Анастасия не вмешивайся, – приказал он ей, что меня приводит в абсолютное бешенство.

– Ты кто такой, чтобы ей указывать? – вспыхиваю в ярости, сжимая кулаки.

– Вы оба глупцы. Ты понимаешь, что можешь лишить людей помощи? А ты… – тычет он пальцем в Настю, она зажмуривается, прижимая голову к плечам, словно ее вот-вот ударят, – ты понимаешь, что ценой твоей страсти будет твой дар? Как ты, умная, талантливая девушка, могла согласиться на такую низость, – показывает он на меня с презрением.

Терпение мое кончилось, разум, затуманенный злостью, снял с меня все оковы, и я кидаюсь на него, хватая за грудки.

– Ты понимаешь, что она – человек, она – живая, а не инструмент, который можно использовать, она имеет право любить и быть любимой.

Мужик, не сопротивляясь, повис на моих руках, хитро улыбаясь. Настя подскочила, тянет меня за руки и умоляюще что-то кричит, но я так опьянен своей яростью, что не слышу ее. Только когда я увидел ее залитое слезами лицо, я ослабил хватку.

Она с силой толкнула меня в грудь, я виновато посмотрел на нее, отпуская мужика.

– Уходи! – крикнула она мне, серьезно посмотрев на своего наставника, и побежала в дом.

Мужик спокойно стоит и наблюдает, как катятся к черту все наши отношения. Не мешкая я бегу за ней и за доли секунды забегаю в закрывающуюся дверь. Скрежет лифта уходит вверх, я делаю широкий шаг, догоняя Настю по лестницам. Дверь квартиры открыта.

Настя в отчаянии мечется по большой гостиной, ее лицо полно боли и тревоги, закусив губу, она молчит и анализирует. Я подхожу к ней, чтобы успокоить, но получаю ненавидящий взгляд и сильный удар кулаками в грудь. Такого я не ожидал от маленькой хрупкой беззащитной девушки.

– Как ты посмел так поступить с моим духовным наставником? – надрывая голос, кричит она.

– А что мне оставалось делать? Ждать, когда он в землю загонит тебя своей моралью? – резко отвечаю я и снова делаю попытку подойти к ней, она ловко уклоняется. Хватаясь руками за голову, я вижу, что в ее мыслях разгорается настоящая драма.

– Он имел на это право, он – мой наставник… – жалобно проскулила она.

– Кто дал ему это право? Он говорит тебе это все только потому, что сам не хочет терять тебя, – с раздражением рявкнул я.

Она застыла с широко открытыми глазами, даже слезы на миг застыли от возмущения.

– Как ты можешь? – жалобно спросила она. – Он священник…

– От этого он не перестает быть мужчиной, – добавил я.

– Ты – глупый ревнивец, ты совершенно не понимаешь, в каком мире я живу! – закричала она и замерла с открытым ртом. Она смотрела на меня холодным отдаляющимся взглядом и в этот момент, я почувствовал, что я теряю ее. Я пренебрег самым дорогим, что у нее есть, – верой. Она ценит слово своего наставника, потому что он ее единомышленник, а я далек от всего этого.

– Я тебе говорил, что за тебя буду драться с кем угодно, потому что ты мне дорога. Я прекрасно вижу, как ты мучаешься в выборе и боишься за свой дар и любовь, но никто не смеет тебя унижать, ты – сокровище… – я медленно подхожу к ней.

Она ловит взглядом каждый мой шаг и пятится назад.

– Я всю жизнь жила под руководством наставников, и сейчас мне страшно ошибиться, – шепнула она и, сделав еще один шаг, уперлась спиной в стену. Я подошел к ней очень близко, прижавшись локтями к стене, заблокировал своим телом. Она, выставив кулаки вперед, оказывает легкое сопротивление.

– Прости меня, малышка, за то, что напугал тебя, – произнес я.

Она, разжав кулаки, заплакала и прижалась к моей груди. Наши отношения полны страдания, слез и ее страха.

– Что теперь будет, что мне делать? – причитает она.

– Наши чувства касаются только нас, нам нельзя иметь физические отношения, но любить друг друга нам никто не запретит, – я взял в ладони ее нежное страдающее и заплаканное личико, большими пальцами стираю надоевшие мне слезы. – Только ты и я.

– Да… – кивнула она. Я отчетливо чувствую, как мелкая дрожь, словно судорога, идет сквозь ее тело, переходя на меня.

– Ты вся дрожишь! – воскликнул я.

– Это из-за нашей ссоры. Сильные потрясения вызывают сбой в нервной системе, поэтому в моей семье избегают скандалов, – она прерывисто дышит, делая сильные выдохи и цепляясь за мою футболку, пытается устоять на ногах.

– Настя… что мне делать?

– Просто будь рядом… все пройдет, – вялым, слабеющим голосом пробормотала она.

Я подхватил ее за талию, прижал к себе, пытаясь согреть теплом своего тела и впитать не унимающуюся дрожь в себя. Настя медленно начала расслабляться, но дрожь блуждающе еще проходила сквозь тело. Дыхание стало ровным, безмятежным. Она расслабила руки, раскрывая ладони из сжатых кулаков.

– Мне с тобой очень хорошо, и одновременно невыносимо больно, – прошептала она. – Я не смогу без тебя.

– Настя, я же твой, – отвечаю я ей, чувствуя за собой вину.

– Сегодня я не смогу работать, я слишком потрясена, но ты не уходи…

– У тебя есть купальник? – спросил я.

– Где-то далеко в пыльных коробках, – ответила она, в ее голосе проскальзывало удивление.

– Сможешь достать?

Она хотела о чем-то спросить, но я положил ей палец на пухлые губки, заставив молчать.

– Просто сделай так, как я прошу, без вопросов.