Исцели меня

Она

Открыв глаза, я увидела белый потолок с рельефным цветочным орнаментом, и пахнет сладким орехом, похожим на миндаль. Мне комфортно, тепло и мягко, и если это рай, то за последние мои деяния я просто его не достойна. Ощущаю тяжесть в теле, руки лениво реагируют на приказы разума, и сквозь ломоту я подношу сначала одну руку к лицу, рассматривая пальцы, потом вторую. Согнув правую руку, я ощутила резкую покалывающую боль и увидела синюю трубочку, торчащую из тела, обклеенную толстым слоем лейкопластыря.

«Я жива, – мелькнуло у меня в сознании, от волнения сердце громко застучало. – Где я?»

Я не могу ими пошевелить, ощущая горячую тяжесть на ногах, и страх еще большего непонимания охватывает меня. Не решаясь подняться, я пускаю пальцы в разведку, чтобы понять, чем заблокированы мои ноги и на животе ощущаю чью-то теплую расслабленную ладонь. Приподнимаю голову и вижу спящего Максима.

«Максим… это же мой Максим», – мысли блуждают в голове, а глаза наполняются влагой.

Он одной рукой крепко обнимает меня, положив голову мне на колени, а вторая рука лежит на моем животе, его длинные ноги на половину свисают с кровати. Он, уткнувшись лицом в одеяло, тихо сопит, и от спокойного дыхания спина медленно поднимается и опускается. Через боль и усилия я сажусь, опираясь спиной на мягкую подушку. Боязливо дотрагиваюсь до сильной горячей руки Макса и оставляю свою ладонь под его ладонью.

На мне большая белая с синей клеткой рубаха, оттянув ворот, я увидела, что под ней ничего нет. Щеки обожгло стыдом, подумав, что кому-то пришлось меня раздевать. Трудно представить, что вообще было и как я тут оказалась. Стараясь сохранить ему сон, с тоской осматриваю его, он спокойный и расслабленный и, конечно, красивый. Голубая спортивная майка открывает его широкие плечи, а светло-серые трико придают домашний вид.

Окидывая комнату любопытным взглядом, я увидела на прикроватной тумбочке дефибриллятор из дома родителей, разные пузыречки с лекарством и использованный шприц и вата с кровью.

«Похоже, мне не дали умереть», – поморщилась я от этой мысли, осознавая, сколько проблем я принесла своим близким людям. Передо мной большая комната, на стенах шелкография с крупными золотыми переливающимися цветами на светло-бежевом фоне, а сквозь белый с золотым перламутром тюль приходит мягкий дневной свет, наполняя комнату уютом.

– Максим, – шепчу я, не веря, что это правда. Вся Вселенная посмеялась надо мной или сделала подарок, – Максим…

Я прикоснулась к его мягким рассыпчатым русым волосам, меня давит чувство жалости и вины. Задыхаясь счастьем и сожалением, тихо плачу, осознав, сколько времени было упущено зря. От моих осторожных прикосновений он медленно, постанывая сквозь сон, пошевелился. Я резко отдергиваю руку, но его пробуждение неизбежно, и он поднимает голову.

Заспанные, печальные, мудрые глаза. Он, не отводя взгляда, пристально смотрит на меня и твердо приподнимается на локти. Скулы передергивает нервами, во взгляде появилась ясность, и нас разделяет молчание. Раньше мне казалась, что перенести встречу с ним будет намного легче, но совесть поедает меня изнутри, а желудок сводит спазмами.

– Как ты себя чувствуешь? – садится он на кровать.

Я пожимаю плечами. Мой голос предательски сбежал от меня, спрятавшись за болевым комом воздуха в груди.

– Ты когда ела в последний раз? – настойчиво спрашивает он и внимательно осматривает меня, желваки на скулах учащают свой ход.

Я опускаю взгляд, рассматривая свои худые пальцы, и судорожно ищу в голове ответ на его вопрос, но понимаю, что не помню.

– Не вставай, – сурово скомандовал он и ловко вскочил с кровати.

«Он меня ненавидит», – подумала я, с горечью утирая слезы.

Мне так хотелось прошептать «прости», когда он уходил из комнаты, но мой голос так и не возвращается ко мне, и я с жадностью хватаю воздух ртом. Справа от кровати я увидела приоткрытую коричневую дверь и решила, что это туалет.

Неуверенно, сквозь боль я встаю на ноги. Пошатываясь, я еще раз удивляюсь своему необычно глупому наряду. Длинные штаны очень широкие, прихватив их рукой, я пытаюсь их удержать на себе. Второй рукой, я упираюсь в стену, чтобы не упасть, и делаю слабый шаг к двери. Обрадовавшись, что тело хоть чуть-чуть слушается меня, я делаю еще пару дрожащих шагов и захожу в комнату.

Это был не туалет, а небольшое вытянутое помещение с множеством полок до потолка. На одной стороне висели костюмы и рубашки Максима, на полках аккуратно сложены вещи, а на противоположной стороне полки были пустые, словно ждали своего хозяина. Я повернула голову и ужаснулась, увидев свое отражение в огромном зеркале. Неуверенно шагнув к зеркальной стене, я потрогала свое уродливое худое лицо и торчащие в разные стороны волосы. Этот глупый наряд просто обвис на мне, словно на вещевой стойке. Силы таяли, и я прислоняюсь к зеркалу рукой и лицом, чтобы сдержать падение.

«Лучше умереть, чем видеть себя такой жалкой», – подумала я, смотря в упор на свое отражение. Зеркало запотевает от дыхания, скрывая мое уродство.

– Ты зачем встала? – сердито крикнул Максим.

Я хочу повернуться, цепляясь руками за скользкую поверхность, но сил уже не осталось, и я начинаю падать. Макс очень быстро оказался рядом и, крепко обнимая, подхватил меня за талию.

– Ты еще совсем слаба.

Почувствовав близость его тела, сильные руки и тепло, я вспомнила про орден и Александра, про родителей и странную женщину, свою бесполезную жизнь. Все оковы пали, и я в голос заревела. Болевой ком в горле, который сдерживал все это, выходит вместе со слезами и воем. Прижимаясь к его груди, цепляясь за его футболку, я плачу, как на исповеди, раскаиваясь в своих грехах.

– Настя… – шепнул он, поглаживая меня по голове и удерживая на ногах.

– Прости, – выдавливаю я из себя, – я так виновата… перед… тобой, Максим, прости…

– Настя, я обещаю, что мы обо всем поговорим, как только тебе станет лучше. Сейчас важно, чтобы ты берегла силы, – утешает он меня.

Я прислушиваюсь к его заботливому голосу, пытаясь, унять плачь.

– Настя, я не выдержу твоих слез, – со злостью простонал он, – прошу, перестань… – настаивает он, начиная тяжело дышать. – Настя, ты мне делаешь больно! – резко крикнул он, мои слезы иссякли, и я притихла. – Умничка, – уже спокойно произносит он.

Заботливо придерживая меня за талию, он помогает мне добраться до кровати. Я украдкой, через мокрые ресницы наслаждаюсь его изменившимся похорошевшим лицом, но как только наши взгляды пересекаются, я стыдливо увожу взгляд в сторону.

– Тебе надо поесть, – строго произнес он и поставил широкий поднос мне на колени, а сам сел на стул рядом с кроватью. Из глубокой желтой тарелки тонкими струйками исходит пар.

– Что это? – недоверчиво спрашиваю я и вдыхаю вкусный аромат мутной жидкости, невольно возбуждающий аппетит.

– Это куриный бульон с сухарями, – спокойно отвечает Макс. Внимательно глядя на меня, он старается удержать мой ускользающий взгляд.

– Я не ем мясо…

– Это не мясо, а куриный бульон. В нем нет мяса, – настаивает он.

– Но оно там было, – возразила я.

Макс сердито нахмурил брови.

– Я прошу, ради меня поешь, – мягко сказал он.

Только ради него я сейчас готова перейти через все законы и запреты. Я неуверенно беру ложку, от дрожи в руке она неудержимо трясется, и я пытаюсь совладать с простой задачей, которая в данный момент оказалась для меня слишком сложна.

– Настя? – приподнимается Макс.

– Я сама, – одернула я его, крепко зажав ложку в руку, нерешительно зачерпываю жидкость и подношу ко рту.

Максим внимательно наблюдает за мной, при этом очень собран, готовый при любой моей оплошности прийти мне на помощь. В животе с жутким урчанием идет гражданская война, требуя еды. Я зажмуриваюсь и не думая о бедном убиенном животном, проглатываю горячую солоноватую жидкость.

– Ммм, – произнесла я, когда до моего желудка дошла теплая жидкость, усмиряющая в животе бунт.

Грустно осознавать, но этот бульон еще обалденно вкусный и питательный, и я с жадностью съедала ложку за ложкой, пока не показалось дно тарелки.

– Умничка, – улыбается Максим.

Я замираю, смотря в его печальные голубые глаза, выдающиеся скулы и ямочку на подбородке, и понимаю, что очень соскучилась по этому родному лицу и любимому взгляду, которые сильно хотела забыть.

– Выпей компот, – произнес он, показывая на кружку.

Я сосредоточилась на высокой желтой кружке. Думаю, что сказать Максиму, чтобы узнать, насколько все плохо между нами и есть ли «мы» вообще.