Исцели меня

Я сразу и не заметила, что на диване, слившаяся с его серым цветом, лежит кошка. Она вытянулась в длинную струну и, подняв лениво голову, наблюдает за мной. Я наклоняюсь, чтобы погладить ее, но она недовольно фыркает и снова сбегает от меня.

Остальные стены в комнате рельефно-зеленые, подходящие к фону фотообоев. Напротив дивана на стене висит огромный черный плазменный телевизор в деревянной рамке, на полу стоят две колонки ростом почти с меня и бамбуковая полка для пультов.

– Макс, – зову его, но в ответ вновь тишина.

Кошка высунула из-за угла мордочку, гипнотизируя меня зеленым блеском. Я глубоко вздохнула, предполагая, что осталась дома одна, ведь он в любом случае пришел бы на мой призыв… или?..

Прочь сомнения, я выхожу в широкий коридор, и босым ногам сразу стало холодно и неприятно от прохладного кафеля. Справа от меня расположена темно-коричневая металлическая дверь, очевидно, выход из квартиры, напротив, среди молочных декоративных рельефных кирпичиков стены я вижу коричневую стеклянную дверь. Вежливо постучав, я заглянула внутрь.

– Макс… – шепнула я, но небольшая комнатка пуста. – И здесь тебя нет, – разочарованно говорю я себя.

Я словно очутилась в офисном кабинете: почти черный теплый паркет, белые стены, белый стол, рядом с которым стоит огромное кожаное черное кресло, на столе, как тонкая книжечка, лежит ноутбук, черно-белые открытые полки на всю стену пестрят цветными папками с черными надписями, это единственное, что выбивается из строгого газетного стиля. На белом евроокне собранная в мелкую горизонтальную складку серая римская штора. Я тихо закрываю дверь и иду дальше искать Максима. Слева по коридору две двери. Я захожу в одну из них.

– Ох, я спасена, – радуюсь я и закрываю дверь на замок.

Большая ванная комната, пол и три четверти стены выполнены из коричневого мрамора с белыми извилистыми прожилками, остальная часть стены и потолка из белого мрамора с коричневыми прожилками. От множества лампочек на потолке все покрытие настолько сверкает, что я вижу отражение своего силуэта в стенах. Слева от меня коричневая мраморная столешница и белая сияющая раковина. Я кладу вещи на столешницу. Посмотрев на себя в зеркало, но не увидев ничего позитивного, я с удовольствием сбрасываю с себя большую одежду. В шкафу я нашла только мужскую косметику: шампуни, лосьоны, атрибуты для бритья. Невольно вспомнив, как он страстно целовал блондинку, я почувствовала огонь ревности, спирающий грудь, и резко выдохнула.

– Это был всего лишь легкий флирт, – успокаиваю я свое хмурое отражение в зеркале, – он не обязан был хранить мне верность…

Я взяла гель для душа и шампунь и замерла в выборе. В углу стоит большая угловая ванная, напротив которой унитаз, сделанный словно из битых кусочков белого камня. На стене от раковины за стеклянной дверью стоит душ.

«Пожалуй, обойдусь душем», – ухмыльнулась я.

Теплые капли, ласкающее тело, расслабляют меня, заставляя забыть о прошлой боли и угрозах Александра, а терпких запах геля дает представление о близости Максима.

В углу у стиральной машины я обратила внимание на гору переплетенного белья, из которой я достала белое грязное платье. Вряд ли ему можно чем-то помочь. Там же я нашла свое нижнее белье. Обрадовавшись такой ценной находке, я быстро отстирала свои трусики в раковине и, морщась от дискомфорта, надела их на себя.

– Это лучше, чем ничего, – подбадриваю себя я. Футболка Максима очень широкая и чуть прикрывает мои ягодицы.

«Надо поискать какие-нибудь штаны», – ворчливо подумала я, выходя из ванной.

Осталась последняя комната, неисследованная мною. Войдя на кухню, я увидела стены из молочного кафеля, красный кухонный шкаф с белыми геометрическими вставками стоит во всю стену и делит свое место с белым холодильником и встроенной белой плитой, в центре кухни стоит красный стол в окружении белых стульев. И здесь Максима тоже нет…

По теплому сливочному кафелю прохожу до холодильника в поисках чего-нибудь съестного, сильно огорчаюсь, увидев только пакет просроченного кефира, упаковку яиц и целую полку кошачьего корма. Вероятно, услышав знакомый стук холодильника, кошка, громко мурлыкая, начала ластиться у моих ног.

– Очевидно, хозяин тебя больше любит, чем себя, – ухмыльнулась я и положила корму в пузатую миску.

Она недоверчиво муркнула что-то по-кошачьи и припала к еде. Я погладила по пушистой прогибающейся спине, она тихо завибрировала от удовольствия.

– Ах ты, плутовка…

В шкафчиках я нашла много посуды, особенно фарфоровой разных цветов. Некоторая посуда еще запаяна в прозрачный полиэтилен. И среди всего этого посудного хаоса, к своей удаче, я нашла зеленый мятный чай. Белый чайник с красной подсветкой поддерживает мое ликование, весело булькая от закипания. Освежающий аромат чая наполнил кухню. Положив побольше сахара, я обнимаю пальцами кружку, греясь после душа, и иду дальше одиноко бродить по комнатам.

Я возвращаюсь в спальню. Спать, конечно, я больше не хочу, поэтому я вышла на балкон и сильно удивилась, найдя копию своей лоджии. Ноги приятно утопают в ковре с длинным ворсом, а слева от меня стоит кресло-качалка из плетеной лозы, на котором лежит красный клетчатый плед, и большой телескоп поднял свой глаз высоко вдаль.

– Макс… – произнесла я через грусть и скорбь от того, что не замечала раньше.

«Я слепо поверила Александру, который пропитал мою жизнь ложью, и не оценила Макса, который каждым своим поступком кричал о чистой и искренней любви», – я закрываю глаза, коря себя за свой уход, и делаю глоток горячего чая.

– Я должна тебя вернуть, исправить свои ошибки, – твердо убеждаю себя и, набросив плед на плечи, отправляюсь в кабинет.

Я озадаченно читаю надписи на папках: отчет, предварительные договора, сметы, список допустимых поставщиков… и еще много подобной всячины.

– Как-то это все не похоже на журналистику, – произнесла я озабоченные мысли вслух. – Максим, теперь я не знаю тебя, – вздохнула я и посмотрела на стол.

Рядом с черным ноутбуком лежат пару черных шариковых ручек и больше ничего. Под столом стоит большая синяя коробка, меня разбирает любопытство, и я наклонилась, чтобы ее открыть. Но при одном прикосновении меня пронизывает жгучая боль, похожая на удар тока. Я кричу от боли, стараясь отползти от нее дальше. Прижавшись щекой к холодной белой стене, я постепенно прихожу в себя и смотрю на опрокинутую коробку-убийцу, из которой выпали цветные бумаги, похожие на конверты. Я больше не рискую дотрагиваться до нее и медленно поднимаюсь в кожаное кресло.

Выдвинув первый ящик стола, я отгибаю краешки бумаги и бегло смотрю на всякие документы, договора и останавливаю взгляд на мятом потрепанном листе, узнав на нем свой почерк. Неуверенно взяв лист, я начинаю читать, легко пробегая по строчкам: «…Я прошу меня забыть, а наши отношения – это нелепая ошибка. Пойми, я незаметная тень в этом мире, и никто и никогда не должен был меня увидеть и уж тем более полюбить.… Не ищи меня, судьба не даст нам второго шанса, просто живи, как жил до встречи со мной…»

– Как я могла? Какая же я дура, – простонала я, только сейчас с высоты всего пережитого осознав, что сделала ему очень больно и насколько глуп и бесполезен был мой поступок. – Все могло было быть иначе… – сжимаю я листок в руке.

Я вздрагиваю от глухого хлопка входной двери.

«Максим, – мелькнуло у меня в голове, и я выбежала из кабинета, абсолютно не зная, как он отреагирует на вторжение в его личную жизнь.

Дверь кабинета захлопывается за мной, и я чуть ли ни нос к носу встречаюсь с Максимом. Он, не отводя от меня внимательного взгляда, кладет клатч, белый пакет и ключи на полку. Его грустные глаза наполняются веселым блеском, и он прикрывает улыбку ладонью, осматривая меня снизу вверх.

– Отлично выглядишь, – произносит он, ухмыляясь.

Я посмотрела на себя и поняла, что забыла плед в кабинете. Сгорая от смущения, я одной рукой тяну футболку пониже к коленям, а во второй руке сжимаю письмо, пряча его за спину.

– Привет, – робко шепнула я, – я не нашла одежды и…

– Она на тебе даже лучше смотрится, чем на мне, пользуйся на здоровье, – произносит он, не скрывая своего восхищения. – Я хотел успеть до твоего пробуждения и закрыл дверь. Это ничего? – показывает он на дверь.

– Честно, я даже не заметила, – пожимаю плечами, чувствуя неловкость.

– Пустишь меня домой? – улыбается он, а я наивно ловлю его приветливое настроение. Между нами пробежала кошка, которая сразу начала ластиться в его ногах. – Вы уже познакомились?

– Относительно, – вяло отвечаю я, вспоминая выкрутасы этой проказницы, – она прикольная.

– Ах да, – опомнился он и достает из белого пакета небольшую красную коробочку и протягивает мне, – это тебе…

Стеснительно улыбаясь, я протянула руки, чтобы взять коробочку, а он тут же обратил внимание на листок, краешек которого торчал из моей зажатой ладони. Его ласковый взгляд становится подозрительно-внимательным, он убирает коробку на полку, а я тем временем быстро увожу руку за спину.

– Что у тебя там? – прищурив строгий взгляд, спрашивает он и тянется к моей руке.

– Макс, не надо, – шепчу я, зная, что мое письмо поднимет боль пережитых чувств, но он захватывает мою руку, вытягивая ее вперед, и грубо разжимает мои пальцы.

На дрожащей открытой ладони лежит смятый комок бумаги. Максим все дальше и дальше во взгляде и, не решаясь его взять, со злостью фыркнул:

– Это теперь твое…

Он обходит меня, вкладывая в каждое движение резкость и раздражение. Я остаюсь в коридоре одна со своим чувством вины. Сделав глубокий вдох, я запираю слезы на замок и, набравшись смелости, иду к нему.

Он снимает пиджак, кидая его на кровать, и ослабляет галстук. Я осторожно крадусь ближе.

– Максим, мы можем поговорить? – жалобно спрашиваю я и нерешительно кладу ладонь ему на плечо.