Тёмный голос

– Парней одевают в костюм, в гроб кладут кольцо, чтобы встретил пару и женился там, на небесах, – она указала пальцем вверх. – Девчат – в свадебное платье…

Я толкнула дверь, китайские колокольчики нервно зазвенели.

– Добрый день! – приятная женщина приветствовала меня.

– Добрый!

– Я могу Вам помочь?

Я отрицательно кивнула головой и прошла вглубь. Меня окружали белые, кремовые, бежевые, персиковые, розовые и даже пурпурные платья. Пышные и лёгкие, из фатина, атласа, летящего шифона… с вышивкой, в стразах и бусинках. Тугие корсеты, диадемы, вуали, сапоги и туфельки. Все смотрело на меня, их холодная красота нашептывала: «Выбери меня! Лучше меня! Я – самое красивое!». Я прикасалась к мягкости, гладкости и блеску. Мои глаза искали тот идеальный вариант, и вот, мы встретились.

«Я стану твоим последним нарядом?», – безмолвно спросило платье. Оно идеально белое, как снежная гладь в морозные, ясные дни. Длинные рукава, меховая отделка, тугой корсет, декорированный жемчугами. Настоящее платье Снежной Королевы.

– Свадьба зимой? – девушка всё-таки решила помочь.

– Да, в конце февраля, возможно, в первых числах марта…

– Ещё не определились? – сочувствующе уточняла она.

Я кивнула.

Когда убью себя, тогда и зароют. Признаюсь честно, я иронично смотрела на девушек, завёрнутых в декорированный, свадебный, торжественный «тюль». Себя я никогда не видела в этом наряде. И никогда не увижу. Зная своих родственников, я могла быть уверена, что лягу в гроб в белой тряпке. Так пусть я её выберу сама, на свой вкус, а не кто-то это сделает для меня и за меня. Вся эта красота и пышность схватится огнём, блёстки смешаются с языками пламени, растают и превратятся в клубы дыма.

– Хотите примерить?

Я одобрительно кивнула головой.

Тугой корсет обхватывал талию. Минутное дело, и я больше не могла вдохнуть на полную грудь. Меня вогнали в узкие рамки. Вся моя жизнь – это чреда ограничений. Я боюсь быть собой. Я не позволяю себе пройти тот путь, от которого моя кровь начинает бешено мчаться по жилам. Я выбираю совершенно другое – условности и правила, едва текущую, густую кровь, что превращается в застойные болота. Я выбираю фарс, маскарад, а не настоящую жизнь.

Что есть моё существование?

Трагическая комедия! Для последнего акта нужен красивый костюм.

В зеркале не было Снежной Королевы. Была жертва. Жертва этого мира, жертва этого общества. На мне бы хорошо смотрелась роба концентрационных заключенных, их судьба сразу понятна и ясна. Я знаю, что в Освенциме, добровольно бросались на проварку. В моё время нет геноцида, но этот мир не стал лучше, он всё равно убивает. Я не верю в теории заговоров, но я знаю, что живу в системе. Мы сами придумали эти невыносимые условия. Все эти правила, нормы, обязанности перед обществом, мы сами от этого мучаемся, но уже ничего не можем изменить. Человечество запустило самую масштабную машину смерти, и называется она – социальные стандарты! Все, кто не соответствует – выбывает из игры. Я ненавижу себя, что не могу стать собой. Не могу избавиться от навязанных стереотипов. Это так больно видеть, как жизнь проходит мимо. Моя жизнь! Моя молодость! Мои мечты и цели! Все летит куда-то в бездну, предлагая взамен бешеные крысиные бега за куском хлеба. Я не могу так! Хочется всё прекратить…

– Вы, только посмотрит! Как Вам идёт! – продавщица театрально захлопала накрашенными глазами.

Что она ещё скажет? Ей нужно продать, она тоже в гонке за хлебом. Если вы видели лабораторных крыс, как они кувыркаются в клетках, как дерутся за еду, за территорию, то понаблюдайте и за людьми в торговых центрах, метро, вокзалах, улицах… Знаете, у меня есть любимое место на мясном рынке; если подняться на второй этаж, то открывается поистине жуткая картина. Люди, как навозные мухи, скачут между кусками плоти, ища лучшее пропитание для себя. Хватают, спорят и вечно куда-то бегут, никогда не смотрят в глаза, а все фразы кидаются автоматом.

Платье снова висит на вешалке, и я нежно любуюсь этой девственной чистотой.

– Если надумаете, то приходите! Будем рады! – девушка бросает вслед дежурные фразы с вежливой улыбочкой.

Я киваю, выхожу на улицу, и китайский колокольчик звенит на прощание. В секонд-хенде я отыскала белое платье: конечно, не свадебное, но для похорон сгодится, и стоит в разы дешевле. Село хорошо, мне нравится, и за счёт расклешенного покроя одеть его будет легко.

26

Я читала, что отравиться газом проще простого. Нужно совсем немного времени. Это безболезненно, главное – не взорвать дом. Не хочется, чтобы люди страдали: может громыхнуть так, что полдома разлетится на куски.

Я открыла духовку и долго всматривалась в её черную пасть. План действий возник моментально: открыть форточку, чтобы соседи учуяли неприятный запах, а приток свежего воздуха не позволит взорваться газу. Если я засуну голову вовнутрь, то всё произойдет быстро, открытая форточка не спасёт. Я прокрутила ручку, характерный резкий запах стал наполнять кухню. Раньше я всегда чиркала спичкой, но сейчас я принюхалась. Было тошно! Я засунула голову в духовку и попыталась вдохнуть отраву. Не тут-то было! Глупое тело отчаянно цеплялось за жизнь. Судорожные рвотные позывы, словно налитая свинцом голова, схваткообразный кашель. Через секунду газ уже перекрыт, а я в форточке жадно хватаю ноябрьский воздух. Он влажный и прохладный, меня отпускает относительно быстро.

Прямо сейчас я не убью себя. Я верна своим принципам, моё сердце перестанет биться в конце февраля. Я ищу способ. Он должен быть верным, он должен избавить от боли…

27

Осталось найти верный способ умереть. Если в ближайшее время не определюсь, то поеду в лютые холода искать Дедушку Мороза.

– Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? – спросит, как в сказке, суровый трескучий мороз.

Я не буду отвечать на вопросы, а попрошу:

– Укрой меня снежком пушистым…

Этот вариант идеален; пока меня найдут, успеют прочесть дневник. Значит, будут знать о кремации и смертном наряде. Догадаются, где меня искать. Ради этого способа я готова пренебречь датами.

Только хватило бы сил! В последнее время я чувствую себя отвратительно. Такое ощущение, что нутро гниёт. Меня постоянно преследует неприятный запах. В принципе, немудрено, я ем всякую дрянь, лишь бы забить бездонную дыру, разверзшуюся внутри меня. Заедаю стресс и неудовлетворенность жизнью. За последний месяц весы показали прибавку. По вкусу пища напоминает картон, кусаешь на автомате и проглатываешь. Она проваливается в пустоту. Чувства сытости никогда нет, только голод. Вся моя зарплата уходит на продукты.

Раздражительность, злоба и недовольство притупляются, если утро начать с мяса. Ближе к обеду начинается поток сладкого, и чем больше, тем лучше. Частые, маленькие дозы пищи позволяют встретить вечер в ворчливом, а не депрессивном состоянии.

В периоды, когда деньги заканчиваются, я ощущаю сильную подавленность. Самое гадкое в такое время – это осознание, что удовольствие получаешь от возможности КУПИТЬ, и не важно, что! К примеру, еды. В моем доме всегда найдутся покрывшиеся плесенью подгнившие продукты. Для меня не столько важно съесть, для меня важно – приобрести! Забавно, когда холодильник забит под завязку, там никогда не будет тех продуктов, что мне хочется. И это означает, их нужно КУПИТЬ – почувствовать, что я могу хоть что-то контролировать в своей жизни.

По сути, я работаю на еду, зачем это продолжать. Да, можно поменять работу и получать больше… И прекратить бедствовать, но за столько лет рабского существования, говоря научными терминами у меня сформировалась выученная беспомощность. Я не вижу дальше своего носа, я не верю в свои возможности и способности, я превратилась в тряпку, о которую можно вытирать ноги. Меня безмерно злит, что я все понимаю, но ничего не могу поделать. Я ненавижу себя за это существование! Я ничтожество! О чем можно говорить, если даже мысли, я не могу контролировать, они дробят мой мозг на мелкие куски, заставляя лезть в петлю.

Всё мое существование – это способ убить себя. Моё тело уже готово. Больной желудок – это запах от язвы или гастрита. За последний месяц я располнела, появились высыпания, клочьями полезли волосы, очень сильно болит спина. Тело разваливается.

28

Сейчас заглянула в сумочку, где на дне лежат избавители: холодные, с острыми краями. Приобретая их, вела себя, как ребёнок: оправдывалась, объясняла продавцу, что занимаюсь рукоделием. Зачем? Ведь всем наплевать. Все заняты только собой. Можно говорить загадками и делать двусмысленные намёки, только никто не спасет. Никто не придёт, никто не скажет: «Вот, возьми! Я нашёл, зачем тебе жить!». Люди предпочитают делать вид, что не понимают. Кому нужны проблемы, тем более, чужие? Когда всё произойдёт, и меня не станет, покачают головой и скажут: «Она всегда была такой печальной и с удовольствием говорила о смерти». Возможно, и так: «Молодая и красивая! Чего ей не жилось?». А что скажет мой отец? Ничего не скажет! Подумаешь, была и не стало.

Купила клизму. Не хочу плавать в дерьме. Мне стыдно перед работниками морга. Конечно, они видели и не такое, однако надо подготовиться! Мозгами понимаю, насколько всё абсурдно. Сердце перестанет биться, и цветная картинка сменится черным экраном. Мне будет плевать, как я выгляжу, и что происходит.

29

Чем меньше дней, до намеченной даты, тем больше волнения. Моя соседка может помешать. Вернутся не вовремя, как тогда, когда я пыталась отправиться в мир иной с помощью отравления. Алеся, моя любимая Алеся, пожалуй, ты главная загвоздка. Пропадаешь на недели, а потом неожиданно возвращаешься.

– У меня к тебе просьба. Не откажешь? – Алеся входит в комнату.

– Да, конечно, я тебя слушаю.

– 27 февраля, я иду на свадьбу, а платье ещё не купила. Пройдёшься со мной по магазинам? Поможешь выбрать? А потом, может, в ночной клуб? Я решила, что не поеду домой, не хочу.

– Конечно, – без энтузиазма подтверждаю я, не в силах отказать соседке, ставшей для меня кем-то вроде подруги.

Минуту перевариваю информацию и составляю план действий. Вечером 27 февраля всё произойдёт, всё, как я и хотела.

Я улыбаюсь.

– Выберем для тебя самое красивое платье. Пусть женщины завидуют, а все мужчины будут твои.