– Верь мне

– Зачем что-то менять, если ничего не рушится? – произнесла Нора, открывая шампанское.

– Надоедает, – обратила внимание на штопор в руках у подруги. – Мы без них пить будем?

– У нас ещё целый ящик, а они остались переписывать тест, – стала наливать жидкость в бокалы, – но нам с тобой это не надо: мы хитрее, – посмеялась.

– Это точно, – взяла бокал.

– Стой, – остановила она меня, – я придумала.

– Что?

– Нужно сделать фото! – ликовала Нора. – Принеси за кулисами на столе плёночный фотоаппарат Леви, пока я вожусь с тарелками, – стала расставлять их.

Истинная жизнь спектаклей всегда оставалась за занавесом: каждая слезинка, упавшая вне игры, каждая улыбка после выступления, каждая иголочки и ниточка, заживающие порванные на героях костюмах. Среди всего хлама мне удалось найти тот самый фотоаппарат, о котором говорила моя подруга – это был полароид.

– Нашла? – спросила Нора.

– Да, – ответила я и побежала к ней.

– Садись, – сказала она и, встав, взяла у меня фотоаппарат, – я тебя сфотографирую.

– Хорошо, – приняла удобную позу – и на моих глазах отразился свет.

– Готово, – сказала Нора, радостно отложив фотоаппарат, как вдруг к нам завалились все остальные, но уже, на удивление, с колпаками.

– Сфотографируй меня, – попросил один из близнецов.

– Только не улыбайся камере, – сказал второй, – она сломается, – засмеялся.

– У вас одна улыбка на двоих, – оттолкнув их друг от друга, прошла между ними Джульетта. – И не только.

– Леви, давай сделаю фото, – предложила Нора. – Возьми вон тот, – указала на фигуру на краю сцены, – манекен и обними его.

– Нашёл себе новую подружку, – сказал один из однояйцевых.

– Вот так? – «главарь», закрыв его глаза, стал сзади и вынул голову вперёд, положив на плечо.

– Жёстче, – сказала она, показав на себе удушье.

– Жёстче? – взял его за шею.

– Души, – сказала я, поедавшая банан со скатерти.

– Тебе виднее, – сказала Джульетта и села рядом, пока ребята игрались с полароидом.

– О чём ты? – спросила удивлённо я, отложив кожуру от банана в сторону.

– Ты любишь издеваться, – сказала она, взяв клубнику и откусив от неё кончик.

– С чего бы? – забрала себе одну и я.

– Все эти ваши выходки, – смотрела на меня своим съедающим взглядом. – Может, все здесь и не знают, но я догадываюсь, что ещё вы делали и за что вас не наказывали.

– Ты ненавидишь меня из-за случая с волосами?

– Вся ваша группировка пропитана ненавистью к окружающим, – сказала она, выкинув в сторону хвостик от ягоды. – Что это? Зависть?

Пока Джульетта выясняла, по какой причине «непонятые» мстили всем вокруг, по сцене, крича, бегали ребята с декоративными мечами в руках, а их смех смешивался с высоким голосом девушки Леви, чьи волосы мы подожгли недавно.

– Зависть? – уткнула это слово ей в лицо. – Это была месть, Джульетта, – кинула свой огрызок от клубники.

– За что? – ничего не понимая, спросила она.

– А ты не знаешь? – мне казалось, что она прикидывалась дурочкой.

– Нет, – вертела головой вправо-влево.

– А как же обнажённые фото Оливера, которые сейчас есть у всей школы? – слезливо поинтересовалась я.

– Те самые, что он отправлял маленькой девочке? – посмеялась она. – Не уж то ты защищаешь чрезмерную любовь к детям, Элиза?

– Любовь к детям? – всё перед глазами поплыло.

– Думаешь, что всё вокруг крутится вокруг унижений? – отпила своё шампанское. – Большинство ребят в этой школе забыли про эти фото и занимаются учёбой, чтобы сбежать отсюда.

– А как же детский велосипед Николаса?

– Тот, который он продал нам, когда Леви хотел на нём прокатиться? – она смотрела на меня, как на дуру.

– Разве? – побледнела.

– Он не рассказал вам о том, как сильно ему нужны были деньги и, видимо, не нужен был детский велосипед, который мы ему всё– таки вернули, но со сломанным сцеплением?

– Нет, – отпила немного жидкости из бокала. – А Стефана?

– Почему оборванка?

– Потому что вылила краску на твою одежду на рисовании, мстя за тот самый сломанный велосипед? – поняла я.

– Да, Элиза, – с жалостью посмотрела на меня. – Всё то, что вы делали, не имело смысла и было намного ужаснее чем то, что делали «никчёмные», – показала зайчиков указательным и средним пальцами, – мы.

– Выпьем? – подбежал покрасневший от беготни Леви, чей пот стекал по лбу.

– Да, – присела к нам мокрая Нора, разливая остатки шампанского по бокалам.

– Жаль мечи, – сказал один из близнецов, – сломались, – сел рядом со мной.

– Если бы ты не бил ими манекены, – второй, чей запах пота смешался с дорогими духами, сел в позу лягушонка, – то они бы не скривились.