Королевство снов

– Обожди, – остепенил Джереми старик Малкольм. – С боем, король, мой друг-чародей поможет тебе. Магия тысячу воинов стоит.

– Без охоты, но помогу, – согласился чародей.

– Но ты взамен жизнь сохранишь молодому королю Иоганну, – сказал Малкольм.

– Исключено! – крикнула королева Белинда. – Мерзавец жизни не заслужил.

Вдруг повисла тишина, во время которой все собравшиеся презрительно смотрели на королеву. Кого-то возмущало её безрассудство, иных же неприятно удивила кровожадность Белинды.

– Даю слово, – согласился король, чем прервал эту долгую паузу. – Но зачем он вам?

– Ох, друг мой… – многозначительно протянул Малкольм. – Пока вы с Иоганном играете в войнушку, на Востоке собирается с силами великая тьма, что предвещает настоящий и действительно сокрушительный для всего королевства снов последний бой.

– Всё равно не понимаю, на что вам Иоганн, – ответил король.

Малкольм посовещался с Уильямом, после чего решился рассказать всё совету. Оказалось, что, сама того не ведая, фата Анарет совершила ужаснейшую ошибку и нажила великого врага. В те давние времена, когда Малкольм ещё был королём, Анарет прокляла принца тогдашнего королевства – сына Малкольма. Наследник был обращён в огнедышащего дракона, и Анарет была уверена, что Малкольм убьёт его. Однако отец признал в чудовище сына и, конечно же, сохранил ему жизнь. Возлилась тогда Анарет и прокляла всё королевство. А причина её злобы была в том, что дракон являлся самым сильным созданием солнца, можно сказать, носителем всей солнечной силы на земле королевства снов. И, когда король оставил в живых дракона, старшая дочь луны, Анарет, нажила себе страшнейшего врага.

И так было до тех пор, пока не подвернулся Анарет принц Иоганн, так жаждущий величия для своего королевства. Заключила она с ним сделку и умертвила его руками страшного зверя. Драконы ведь – создания, почти что неуязвимые – лишь во сне, отыскав их слабое место, смертный может погибель зверю принести. Вот только спят драконы очень чутко, и лишь их обоняние почует чужака, как сразу пробудится зверь и заживо сожрёт безумца, что решил к нему прийти – и даже фата Анарет участи ужасной бы не избежала. А вот Иоганн был другом южного дракона, и обоняние зверя давно привыкло к запаху принца – тому не составило труда пробраться в драконью пещеру и умертвить своего друга. Вот только не думал Иоганн, не знала до сего момента и Анарет, что солнечная сила, что была заключена в драконе, перейдет в убийцу его – принца. Так и получилось, что теперь принц Иоганн последний и, стало быть, сильнейший воин солнечного диска и только он отныне в силах будет фату Анарет убить.

Закончил Малкольм свой рассказ, все слушатели застыли в удивлении. Так фантастически и даже безумно звучали россказни старика для собравшихся в зале совета. Первой, кто решился подать звук, оказалась королева Белинда:

– Вы король? – спросила она.

– Это действительно единственное, что волнует тебя? – удивился чародей.

– Был королём, ваше величество, – ответил Малкольм.

– Соболезную утрате сына, – искренне произнесла гоблинка Зиталла.

– Благодарю, хотя, признаться, давно пора ему было найти покой.

– А откуда вы знаете всё это? – насторожился король Джереми.

– Звери, ваше величество, – ответил старик. – Звери много тайн хранят. Анарет, как и все фаты лунные, со зверьми общается, а те порою мне рассказывают и о секретах её, и о планах злодейских.

– Для чего же… – вдруг начал Грумди.

– Вот этого не знаю, – прервал его старик. – О конечной цели Анарет мы можем лишь догадываться, однако совершенно ясно, что хочет она уничтожить солнце, чтобы властвовать под вечным светом луны.

– Тогда мы действительно не можем допустить убийства Иоганна, – одобрительно сказал король.

– Как ни горестно признавать, но да, – согласилась королева Белинда.

– Что же, – улыбнувшись своей коронной лукавой улыбкой, промурлыкал чародей. – Стало быть, заключили сделку.

Так и решили они да стали готовиться к предстоящей атаке Дримхолдцев.

Малкольм, будучи в своё время умелым тактиком, выставил отряды стрелков в нужных местах на стенах. Грумди со своими гномами соорудил артиллерийские оружия и выставил их на башнях. Король занял своё место на центральном барбакане, готовясь руководить обороной. А чародей Уильям меж тем затерялся в рядах солдат на стенах да успокаивал свою тревожную душу дурманящими напитками.

Прогремели барабаны войны, и Дримхолдцы ринулись на крепостные стены Либертантского замка. Раздался залп орудий, и стрелы полетели по команде «пли». Словно манна небесная нашла на Либертанцев, ведь требуше и баллисты Дримхолдцев, словно нарочно направляли свои снаряды мимо крепостных стен, а летавшие над полем боя гарпии и нетопыри будто совершенно не замечали Либертанцев, напротив, бросались на ряды своих воинов. Обороняющиеся наблюдали, как ряд за рядом замертво ложатся войны Дримхолда, солдаты спотыкаются о трупы товарищей, топчут тех, кто не смог удержать равновесия, завязают в трясине из плоти людской, обагрённой кровью. Пошёл ливень, и воинам стало ещё труднее бежать, осадные башни кренились, великаны-огры топтали своих более мелких товарищей, а разъяренные пауки принимались бросаться на всё, что видят. Солдаты не успевали добежать до стен, как падали пронзённые стрелами Либертанцев. В рядах атакующих начинался настоящий хаос: было видно, как отряды левого фланга по неведомой причине, начинали бросаться на авангардных солдат, а арьергарды уже дрогнули и собирались покинуть поле битвы. Конечно, никто из наблюдающих сие действие не понимал, отчего король Иоганн так глупо руководил наступлением. Никто, кроме чародея Уильяма, ведь именно он вызвал ливень, внушил осадным инженерам Дримхолда неверные координаты для снарядов и поселил в нападающих солдатах страх да озлобленность на своих же товарищей. Это он, подвыпивший мастер-волшебник, возбудил в монстрах неумолимый голод до плоти людской и повелел зверям бросаться на смертных однополчан и пожирать их.

Но, как бы то ни было, одна из башен всё же успела добраться до центральной стены крепости, и воины Дримхолда схлестнулись в грозной схватке с обороняющимися. Все атакующие пустились одною толпою к осадной башне в желании поскорее забраться на стены – если не для битвы с Либертанцами, то хотя бы ради того, чтобы не умереть в хаосе, творившемся на поле перед замком.

Когда у башни собралось достаточное количество Дримхолдцев, так, что из-за давки вновь прибывшие не могли добраться до стены, чародей Уильям поджёг деревянную конструкцию осадного сооружения. С барбакана полилась горячая жижа, которая, подхватив огонь от башни, зажглась всепоглощающим огнём. Хор из криков предсмертной агонии Дримхолдцев оглушил Либертанцев. Было видно, как один из огров-великанов взбесился от огня и стал бросаться на всё, что видел, уничтожая каждым своим ударом целый ряд бежавших от стен Либертанты Дримхолдцев. Подожженные пауки стали носиться по полю брани, разнося пламя всё дальше в стан дримхолдцев. Летающие гарпии и нетопыри атакующих испугались огня и разлетелись кто куда, подальше от поля битвы. Атака захлебнулась. Однако король Иоганн не собирался сдаваться: его отряд из рыцарей и бронированных каменными доспехами троллей устремился к воротам Либертанты. Конечно, это был не тактический манёвр – это был последний отчаянный рывок навстречу храброй и безрассудной смерти.

Либертантский король повелел открыть врата барбакана и вывести в воротную арку строй пикинёров. Так ловко провернули всё обороняющиеся, что не успели рыцари и тролли остановиться, как все были насажены на пики.

Закончился бой – страшный и кровопролитный для Дримхолда, но вместе с тем победный для Либертанты. Не пострадали воины, что под янтарными знамёнами стояли и радостно воскликнули, наконец, осознав этот факт.

Нашли короля Иоганна с раной от пики, что пронзила его. Излечил чародей короля да в сон того погрузил. Слуги либертантские раненого воина отнесли в палаты лечебные, дабы отдохнул тот перед разговором, ему предстоящим.

А между делом король Джереми повелел вскопать могилы на поле бранном и в летописях королевства место это впредь именовать Грейвхолдским полем – могильником, что на веки вечные будет являться напоминанием всем жителям Снов Королевства о тех ужасе и горе, которые с собой несет война.

Прошли часы, и дождь утих. Король Иоганн проснулся в палате лечебной. Пришёл к нему чародей и рассказал всё, что утаила Анарет от короля. Рассказал Уильям, что король Рэймонд никогда бы не убил своих рыцарей, а, что до следов и повязки тролля Герхарда, оставленной, дескать, бывшим воеводой Дримхолда возле лагеря принца – так Анарет и не такие фокусы всегда умела вытворять. Поведал Мастер и о раскаянии отца Иоганна, Рэймонда, о том, что смерть его от рук сына была платой за последнюю сделку короля Всеизбра?нного с фатой Анарет. Сделку, что заключил он с Анарет, дабы спасти честь своей жены, матери Иоганна – королевы Гриеллы.

Долго собирался с мыслями юный король, а, когда наконец осознал всё, понял, как же чудовищно он обманулся, как много дел наворотил ужасных, что Дримхолд обрекли на поражение и многих женщин оставили без сыновей, мужей и братьев. Заплакал король детским рёвом: в душе-то Иоганн всегда был парнем добрым, хоть и заблудшим, не мог парень смириться с последствиями своего поступка. Постарался Уильям успокоить короля, но без толку – ведь честный пред собою человек не даст кому-то обмануть его словами утешения. Тогда чародей предложил Иоганну искупить свой грех, ну или хотя бы попытаться сделать это. Король, не мешкая, дал согласие своё.

И отпустил Иоганн из замка своего принцессу Кассандру, возвращая её родителям. А после короли Дримхолда и Либертанты заключили вечный мир меж своими королевствами, что монархи закрепили брачным союзом между Иоганном и юной прелестной Кассандрой, которую король Дримхолда поклялся защищать до конца своей жизни, сил не щадя. И вместе стали королевства раны острова лечить, войною причиненные.

Лишь когда всё в королевстве снов, насколько было то возможно, встало на круги своя, старик Малкольм и Уильям созвали совет, куда помимо короля и королевы Либертанты, гнома Грумди и гоблинки Зиталлы позвали также и Дримхолдского монарха Иоганна.

Поведал Малкольм о том, что бой страшный на поле, которое ныне Грейвхолдским зовется, покажется мелочью по сравнению с тем, что предстоит всем жителем острова пережить. Но боя того, по словам Малкольма, избежать можно.

В вечном лесу, что от центра острова на восток растянулся, башня стоит, возведённая Анарет для дочери своей – той самой девочки, что родилась у неё от короля Джереми. Башня эта зовётся Гримгравской, а лес, что некогда людям служил, отныне есть мрачное царство Гримгравия – там правят бессмертные Бэнши и звери, чумой зараженные. Там свет солнца днём не увидишь и лёгкие воздухом не наполнишь, туда-то и нужно пробраться Иоганну, последнему носителю солнечного света на земле, и убить проклятую ведьму Анарет.

Но, дабы затея Малкольма в жизнь претворилась, решили все собравшиеся в совете дождаться боя злополучного с Гримгравией. Знал старик, что Анарет пошлёт своих воинов на штурм королевства Либертанта, а сама останется в башне с дочерью – так последние здоровые звери, что из лесу сбежали, поведали ему.

Вот так недавние враги, что ещё не до конца оправились от боя меж собой, объединились для подготовки к самому страшному роковому дню в истории острова. А Иоганн тем временем часами напролёт тренировался с воинами на арене учебной да знания впитывал о сущности фат – ведь бой, что предстоит королю Дримхолда, решит судьбу всех жителей Королевства Снов.

Скандал в Гримгравии

Совсем недавно

Солнечный свет для многих живых организмов силой является, что помогает им жить и расти. Однако есть те среди них, которые светом лунным питаются и иной жизни не знают, чем та, что проходит под сиянием луны.

Долго лелеяла фата-царица дочь свою, принцессу луны Айгерию. Под вечным светом бледноликой царицы небосвода растила Анарет наследницу в любви. Одаривала фата свою малышку заботой и учила Айгерию всему, что сама умела. Радовалась матушка, глядя на девочку, видела Анарет в дочери своей отражение, ведь точной копией матери была малютка. И чем старше становилась Айгерия, тем сильнее душа Анарет наполнялась счастьем.

Девочка была очень талантливой, умела она и петь на всех звериных языках и в колдовстве не уступала с малых лет любой из её нянек сестёр-Бэнши. Но, как и матушка, была Айгерия печальной, ведь лунные создания в грусти и слезах ищут свет, а не в праздных гулянках да в веселье людском.

Научила Анарет дочь с детства с опаской и неприязнью относиться к тем существам, что за лесом живут, ведь никогда им не принять радушно их с матушкой: для жителей за лесом Айгерия и Анарет – враги.

А посему Айгерия из башни, что выше всех на острове была, не выходила никогда. Однако одиночество девушке совершенно не претило. Напротив, Айгерия каждый момент своей жизни старалась тратить на постижение великой магии луны, на чтение книг, что знаний прошлого полны и на общение с матушкой своей, царицей Анарет.

Шли года, сменялись луны и судьбы людские. Лишь подросла принцесса, как Анарет ей рассказала замысел, что приведёт её и дочку к миру, где будут они счастливо жить, не боясь нападения от врагов залесных. И хоть молила Айгерия матушку не рисковать их безмятежным счастьем от жизни в башне лесной, Анарет была непреклонна.

Делать нечего: принцесса никогда бы не ослушалась свою матушку, а потому стала помогать ей замысел спасительный свершить. Вместе с сёстрами Бэнши заражала Айгерия зверей «бледной чумой» – болезнью, что подчиняла их разум воле королевы Анарет, а мёртвым принцесса новою жизнь давала да армию из них собирала под алые знамена Гримгравии.

И вот, долго ли, коротко ли – весь лес близ башни обратился в царство мрачное, где каждый житель верен был лунной короне, беспрекословно подчиняясь воле королевы Анарет и дочери её, принцессы Айгерии.