Торговец дыма

– Сейчас любая информация, которую официально запрещают власти, легко находит множество обходных путей. И умные люди пользуются этим. Вещать через официальные СМИ пошло и бессмысленно, народ уже не верит пропаганде. Куда лучше подать нужную информацию через селебрити, забаненных за публикацию неугодного контента. Тогда ты можешь быть уверен, что народ поверит этим материалам.

– Хитро, – ухмыльнулся Хосе. – Но не до конца понимаю, как это работает с табаком?

– Смотри, утрирую, но лишь немного: официальное СМИ заявляет, что табак вызывает рак. А премьер-министр Испании заявляет – что власти врут, и табак на самом деле лечит рак и отлично защищает от ковида. ВОЗ и политики тут же открыто «хейтят» это заявление, пресса его дезавуирует, соцсети банят все упоминания об этом… А табак попадает в топ-продаж. Вот так просто это работает.

– То есть человека, получается, можно убедить, в чем угодно?

– Получается, да. Истины не существует, есть только мнения. Человека может убедить, что у него прекрасная жизнь, образцовая семья или лучшая девушка на свете, а потом так же легко убедить, что все ужасно и жизнь лишена смысла – если умело использовать нужные инструменты воздействия. То, что делает реклама, давно и успешно называя это культурой. Вообще есть в этом доля иронии. – Луис прищурился. – Если долговечность считать приметой высокой культуры, то доколумбовые аборигены Америки можно считать победителями.

– Почему? – не понял Хосе.

– Потому что они верили дыму и никогда не доверяли свои мысли камню и бумаге. Их культура дыма обладает колоссальной генетической памятью.

Санчес потянулся за стаканом, но тут же спохватился и предложил:

– Выпьешь рома?

– О, нет, – виновато улыбнулся Хосе. – Я все еще на работе. На посту пить нельзя. Но спасибо за предложение!

– Это правильный подход, – уважительно сказал Луис.

Он плеснул в свой стакан из бутылки и поднес его к губам, чтобы сделать глоток, когда Хосе сказал:

– Кстати, видел сегодня вашу сеньориту. Она такая… светлая, воздушная… в таком легком светло-зеленом платье… – Хосе усмехнулся. – И вся буквально светится. Красивая женщина, как дым хорошей сигары, окутывает блаженством, постепенно растворяясь в воспоминаниях…

Почувствовав недоуменный взгляд Луиса, Хосе запнулся, испугавшись, что сказал бестактность. Но Санчеса волновало вовсе не красноречие гостя.

– А где ты видел ее сегодня? – медленно спросил он.

– Так… здесь. Приезжала часа четыре назад.

– Джи? Была здесь днем? – окончательно растерялся Луис. – Но… зачем?

– Не знаю. Она была… вместе с доном Наварро. Я… я думал, вы в курсе.

Терраса под ногами Санчеса пошатнулась. Он вспомнил разговор с Джи. Она говорила, что сегодня весь день занята и даже ночевать останется в своем строительном городке.

– Ты уверен, Хосе?

Седовласый охранник кивнул. Луис мотнул головой в сторону.

– Так она еще здесь?

– О, нет, она заезжала ненадолго. Может, часа полтора пробыла, потом уехала.

– Ладно, – тихо сказал Луис.

Это «ладно», произнесенное вслух, никак не отражало бури эмоций, которая царила в душе Санчеса. Он не мог понять, что Джи могла делать в отеле вместе с майором. И к чему была эта ложь про то, что она сегодня занята? Не хотелось дважды за день ехать в «Мукуль»?

– Я что-то устал, – незряче всматриваясь в горизонт, глухо произнес Санчес.

Хосе тут же засуетился:

– Да, да, мне тоже уже пора… Нужно возвращаться на КПП… Думаю, Франко меня уже заждался!..

Он пожал Луису руку и скрылся с глаз, прихватив подарок. Несколько мгновений спустя в прихожей хлопнула дверь, но продавец дыма даже не встрепенулся.

Нет, это не может быть правдой, думал Луис, продолжая растерянно пялиться в океан. Нет, они просто… они наверняка просто готовили ему какой-то сюрприз, размышлял Санчес, наблюдая, как белоснежная чайка замерла на миг над обрывом, а потом рванулась вниз, преодолевая упрямое сопротивление ветра…

Да, точно, они хотят сделать сюрприз по случаю его ухода на пенсию, перебирал версии Луис, стоя под струями душа. Сто процентов! Какие еще дела могут быть у Джи с Уго, которого она считает «тупым солдафоном»? Разумеется, они хотят Луису только лучшего, думал продавец дыма, закуривая сигару в гостиной. Шезлонг, пляж, коктейль «нисперо» из сока одноименного экзотического фрукта и – безмятежность…

Вот только они не подумали, что сам Луис этого может не хотеть.

Пространство комнаты постепенно заполнил сигарный дым. Санчес, сидя в кресле, неотрывно смотрел на «Меланхолию» Дюрера, украшавшую стену. Он не уставал удивляться, сколь много образов таила в себе эта работа немецкого гения. Справа, в глубине, возвышалось каменное здание, возможно, недостроенное – к нему неизвестный мастер прислонил деревянную лестницу. На стенах здания висели песочные часы, весы, колокол, был начертан магический квадрат. В небе, в лучах кометы, распростерла крылья огромная летучая мышь. Присмотревшись, можно было разглядеть на этих крыльях надпись «Меланхолия I»…

По сути, работа Дюрера представляла собой набор графических намеков, которые потомки не смогли разгадать по сей день. Почему Меланхолия изображена крылатой и что значит цифра I рядом с ее именем? В чем заключается ее праздность? Что за мальчик изображен позади? В чем значение магического квадрата на стене и для чего вокруг разбросаны инструменты?

Трактовок было много, но подлинный замысел канул вместе с творцом. И, наверное, это даже правильно.

Созерцание «Меланхолии» всегда успокаивало Луиса – за размышлениями над загадками прошлого, сокрытыми в полотне, продавец дыма, сам того не замечая, находил ответы на вопросы, которые ставила повседневность.

И прямо сейчас, любуясь картиной, Луис, словно паззл, подбирал аргументы для отказа на предложение Уго. Мыслей было много, но все они укладывались в голове рядом с главной.

«Бывших продавцов дыма не бывает, мой друг майор».

А пепел счастливого и несчастливого неотличим. Он наполняет песочные часы жизни, ссыпаясь сквозь узкое горлышко до последней крошки и растворяясь в вечности, как дым сигары.

Глава 16

Ссора

1501 г.

Весточка о том, что Дюрер прибыл в Севилью, застала Марио врасплох. Никаких писем от художника он не получал с того самого дня, как узнал про тайное послание немца к Колумбу. С того момента, как банкир обсуждал с Христофором ситуацию Дюрера, прошло не более месяца, и оттого вывод напрашивался сам собой: поскольку табак все-таки не приехал к Альбрехту, Альбрехт сам приехал за табаком.

Что же с тем таинственным поставщиком табака, севильским «конкурентом», размышлял Марио, пока дожидался отправленного к немцу мальчика с запиской. Его запасы табако иссякли быстрей, чем «склад» Варгаса и Колумба? Или же до него добралась инквизиция? От одного этого слова у Марио внутри похолодело: судьба несчастных моряков Колумба, имевших глупость в открытую курить чудесное растение, до сих пор была банкиру неизвестна.

– Герр Дюрер принял ваше приглашение, сеньор, – звонким голосом сообщил вернувшийся мальчик.

– Прекрасно, – сказал Марио без тени радости на лице.

После этого он отправил мальчишку к Колумбу, чтобы он тоже прибыл на вечернюю встречу с Альбрехтом. Учитывая обстоятельства, Варгас не сомневался, что у Христофора не найдется особых дел в семь вечера – разве что он планирует снова напиваться в гордом одиночестве. Впрочем, Марио не сомневался, что возможность встретиться с Дюрером даже нынешнего Колумба заставит отставить в сторону кувшин с вином.

Тем более в гостях у Варгаса все равно можно будет напиться да еще и с куда большим интересом, чем просто сидеть в трактире и «с презрением взирать на суету черни вокруг», как этот процесс недавно описал сам Христофор.

Так и оказалось.

В тот день погода оставляла желать лучшего: с утра до обеда лил дождь, злорадствовал лихой ветер, но это не помешало Колумбу прибыть на четверть часа раньше Дюрера. Передав слуге плащ, путешественник зябко поежился и поднялся наверх, в кабинет Варгаса. Там они с хозяином заняли два мягких кресла подле столика, на который слуга поставил вазу с фруктами и кувшин с вином. Выглядел путешественник неважно: бледный, с мешками под глазами, он казался лишь бледной тенью того Христофора, которого Марио знал и любил. Пристрастие к выпивке и общее разочарование от жизни сыграло свою роль; даже сейчас от Колумба пахло так, будто он провел сегодняшний день в трактире, причем нарочно требовал с хозяина самое дурное пойло.