Торговец дыма

Глаза всегда выдают добро или зло. Луис хорошо знал этот взгляд Джонсона – взгляд стервятника, который достаточно умен, чтобы не просто не ввязываться в драку с сильным противником, а сделать его своим партнером. Таких «стервятников» многие бизнесмены предпочитают держать ближе, чем друзей – и избавляться от них прежде, чем сами превратятся в их добычу.

Пока Джонсон и Санчес были нужны друг другу, поэтому продолжали фальшиво улыбаться и любезничать.

– Доброго дня, старина! – радушно воскликнул американец. – Как там твой новый бленд из табака со склона вулкана? Черт, тут у меня есть полсотни магазинов, которые раскупят весь твой релиз за два дня – так ты их заинтриговал…

– Это здорово, – кивнув, без особой радости сказал Луис. – Просто прекрасно. Сигары готовы, но им нужно еще пару месяцев дозреть перед отправкой.

Джонсон чуть склонил голову набок:

– Тебя что-то гложет, дружище?

Санчес про себя невесело усмехнулся. Наблюдательность стервятника не обманешь. Себя проще обмануть, чем этого старого проныру, который давно научился видеть людей насквозь.

– Немного,– сказал Луис. – Недавно мне предложили сделку, на первый взгляд – очень выгодную…

Джонсон заерзал на стуле.

– Кто предложил?

– Севилья. «Paradiso».

Джонсон будто бы застыл на пару мгновений – хотя, может, это был глюк интернет-соединения, и картинка просто ненадолго подвисла? Отметив это про себя, Луис продолжил:

– Я сомневаюсь в них, потому что раньше с ними не работал. Но, может, тебе доводилось, старина?

Джонсон взял паузу – видимо, собирался с мыслями, подбирал наиболее уместные слова. Санчес никогда не питал иллюзий на его счет – стервятник есть стервятник. Даже если вы неплохо ладите сейчас, любой крохотный и незначительный (на первый взгляд) нюанс заставит его переметнуться на сторону противника. И ты, скорей всего, узнаешь об этом предательстве только тогда, когда обнаружишь между лопаток рукоять вонзенного в спину ножа.

Но пока Джонсон лишь поигрывал этим невербальным клинком, раздумывая, как поступить с Луисом.

– Нет, не доводилось, – наконец сказал американец. – Но я знаю их политику. Выгоды здесь не будет. Точней, будет, но только для «Paradiso». Они – акулы. И, насколько мне известно, их курируют… не последние люди Испании, скажем так.

Луис медленно кивнул. Он и сам подозревал, что майор Уго не стал бы работать на безымянных бизнесменов, возникших внезапно, точно черт из табакерки.

Впрочем, это уже ничего не меняло.

Ровно в тот вечер, когда Луис узнал про то, что Джи и Уго ведут дела за его спиной, он принял решение отказаться от предложения майора. Не потому, что этот мелкий инцидент сам по себе был каким-то особенно ужасным. Санчес до сих пор был уверен, что речь не шла об измене или предательстве.

Но если человек еще до начала совместной работы врет тебе в таких мелочах, как можно вести с ним общие дела на крупные суммы?..

– А еще я слышал… – после долгой паузы (видимо, решая, говорить или нет) добавил Джонсон. – Насчет этих «Paradiso». В общем, есть мнение, что их цель – не развитие чужого табачного бизнеса, а совсем наоборот.

– В каком смысле? – нахмурился Луис.

Американец наклонился ближе к экрану. На миг показалось, что еще немного, и он окажется в одной комнате с Санчесом.

– Говорят, в Ухани новая вспышка коронавируса, – негромко, будто боясь, что их услышат, сказал Джонсон. – И, возможно, она станет последней.

– В хорошем смысле? – вырвалось у Санчеса.

Американец многозначительно улыбнулся.

– Не все так однозначно. Но хозяева «Paradiso», подозреваю, останутся… довольны. Это тебе на подумать, дружище. Хорошего дня. Будь осторожен и помни: у зверя может быть тысяча имен.

Джонсон отключился, а Луис еще некоторое время стоял, неподвижно глядя на телефон в своей руке. Это что, было предупреждение? Он же не выдумал себе, это правда было оно? Джонсон что-то знает про пандемию и «Paradiso». И между ними точно есть связь, но какая именно, американец сказать боится.

А если уж чего-то боится матерый нью-йоркский торгаш вроде Джонсона, значит, Луису пора паковать чемоданы и бежать прочь от Уго и его чертова предложения куда-нибудь в Гондурас, Бразилию или Мексику…

Санчес задумчиво закусил губу.

Или все же нет?..

Джонсон буквально сказал, что цель «Paradiso» не развитие табачного бизнеса, а его упадок. И упомянул в этом контексте пандемию и зверя с тысячей имен. Значит ли это, что испанцы от лица множества компаний-однодневок скупают табачные компании всего мира, чтобы под «шумок» новой пандемии… по сути, запретить табак?

Официальных причин можно придумать много. Но так ли удивит кого-то из людей, запертых в клетке своей квартиры, если закроется далекая никарагуанская табачная фабрика? Или десять фабрик по всему миру?

А если предварить это закрытие сенсационной новостью, что табак, де, повышает риск заражения смертельным штаммом ковида…

Луис хмыкнул. Да, при желании и связях этот желаний вполне реализуем…

Вот только вряд ли «Paradiso» (или как бы они взаправду не назывались) учитывали, насколько живуч табак.

Если вдуматься, его запрещали со времен попадания в Европу. Сначала это делала Инквизиция на стыке XV-XVI веков. В 1632 году, через 12 лет после того, как «Мэйфлауэр» попал на Плимут-Рок, курение настойчиво запрещали в Массачусетсе. Антитабачные кампании в начале XX века едва не погубили «Филипп Моррис». Чуть позже, начиная с 80-ых, все страны планомерно превращали курильщиков в изгоев. Более того, история про «сопоставимый вред активного и пассивного курения» моментально сделала их еще и убийцами, которые цинично отравляют окружающих их сограждан. Волна ЗОЖ прокатилась по миру, оставив на душах любителей табака огромное количество уродливых шрамов.

И всегда казалось, дни табака сочтены… но он выживал, несмотря ни на что, раз за разом. И миллиарды долларов выручки подтверждали, что дымный бизнес проживет еще не один год.

Поэтому Санчес искренне верил, что никакой чертовой пандемии не по зубам было закончить эту табачную историю длиной в пять веков. Пусть даже эту новую волну коронавируса пытаются оседлать большие игроки, управляющие «Paradiso» и Уго.

К черту. К черту их всех.

Реакция Джонсона была крайне веской причиной, чтобы поставить точку в диалоге с партнерами Уго прямо сегодня. С делами в офисе было покончено. На стройку к надоедливому китайцу Ксингу Луис тоже пока что не собирался: заносчивый инженер ждал его в гости только послезавтра. Планов на вечер, связанных с Джи, у Санчеса пока что (или уже?) не имелось.

Вот, еще одна неопределенность, а ведь плодить их было не в правилах Луиса.

Обстоятельства подталкивали продавца дыма объявить майору решительный отказ. Как там любил говорить сам Уго? Лучше ужасный конец, чем ужас без конца? Все просто: если Луис ничего общего не желает иметь с закулисными играми испанских воротил и китайских вирусологов, он должен прямо об этом сказать и жить дальше.

Дорогу до отеля Луис помнил смутно. Шумел ветер, солнце то пряталось за тучи, то выползала из-за них; что-то болтал радиоприемник, разбавляя тишину в салоне авто. Обычно Санчес предпочитал тишину, но сейчас болтовня ди-джея отвлекала его от невеселых мыслей.

Одна из них просто сводила с ума: «Что, если между Уго и Джи что-то было?». Думать об этом было противно. Если китаянка действительно предала его, сможет ли Санчес вообще когда-нибудь вновь доверять людям? Уже стуча в дверь домика Уго, Луис и вовсе испугался – что, если Джи прямо сейчас там, в спальной, и он застанет их и майором врасплох?

Развить эту мысль внутренний голос Санчеса не успел: послышался топот, громко клацнул замок.

Дверь открылась.

– Луис? – Майор выглядел удивленным. – Что случилось? Мы, кажется, не договаривались о встрече…

– Не договаривались. Я просто решил, что нам стоит обсудить твое предложение именно сегодня.

– О. Надо же! Тогда входи! – Уго отступил от двери. – Я уже и не ждал, что ты определишься!