Неправильный князь. Из XXI века в век Екатерины II. Книга из цикла «Прорвавшийся сквозь время»

Ни прибавить, ни убавить.

Я поднял голову и внимательно осмотрел крюк самого зловещего вида, нависавший без малого над моей макушкой. Этакий дамоклов меч.

Кстати, ели не изменяет память, сейчас на российском престоле царствует Екатерина II. Причем только что закончились две войны: русско-турецкая и крестьянская, под предводительством Пугачева. Интересно, поручик Волынский принимал участие в боевых действиях или отсиживался в столицах?

Впрочем, из местных вряд ли кто в курсе его биографии. Значит, можно косить под контуженного. Мол, я на фронте привык решать дела молодецким ударом. Рублю до седла, дальше само разваливается. И если кто хочет испытать… ну, в таком духе.

Однако хватит праздных мыслей, пора за дело браться.

– Скажи-ка мне, Осип, а есть в нашем хозяйстве бричка?

– Как не быть, – пожал плечом камердинер. – Есть, конечно.

– Тогда вели запрягать да поедем осматривать хозяйство.

(Должен же я знать, какие у нас имеются активы помимо пресловутого крюка, совершенно не внушающего мне оптимизма).

* * *

Господский дом был выстроен на возвышенности. Но не на самой макушке, открытой всем ветрам, а на солнечной стороне, в защищенной холмом от холодных северных ветров.

Когда вышли на крыльцо, я сразу оценил насколько толково прежний хозяин разместил свою резиденцию. И, главное: с данной точки открывался отличный обзор на окружающую местность. Учитывая, что в России только что закончилась череда крестьянских бунтов, такое расположение давало и серьезное оборонительное преимущество. К тому же и забор, ограждающий хозяйское подворье выглядел отнюдь не декоративным. Я обратил внимание не только на толщину составлявших его бревен, но и на аккуратно прорезанные бойницы.

Как говорится, мда…

Но, прочь черные мысли! День был погожим, на дворе стояла поздняя весна – самое любимое мною время года, когда природа свежа, ночные заморозки бодрят, а комары еще не набрали полную силу. И особенно приятно, что местность вокруг не выглядела дикой и заброшенной. Напротив! Вокруг широко раскинулись колхо… э-э… барские поля, на которых вовсю кипела посевная. Издалека это выглядело пасторально, и даже напоминало живописные работы Венецианова.

– Ну-с, поехали? – предложил я, наполняясь оптимизмом и радостными предчувствиями.

Загрузившись в бричку, двинулись на осмотр именья. И тут в голову пришла простая мысль, которой я сразу же поделился с камердинером.

– А что, брат Осип, если я всем своим крепостным сразу дам вольную? Имущество потом пусть забирают за долги, а люди не пострадают.

– Окстись, барин, – камердинер аж закрестился, как бы отгоняя от себя нечистого. – Люди ж с земли кормятся. А ты предлагаешь их согнать. Куда они без земли-то пойдут?

– Кхм… – я смущенно закашлялся. Все-таки трудно человеку из двадцать первого века привыкнуть к реалиям крепостной эпохи.

– Да и не утвердят твою вольную в уезде, – продолжил Осип. – Крестьяне – это ж имущество. Кто позволит его дербанить, если ты по уши в долгах?

Во, нормально. Значит, это уже я в долгах. Кто-то деньги профукал, а расплачиваться мне.

Впрочем, подобная ситуация уже более-менее знакома. Такое и у нас случается.

Меж тем впряженная в бричку лошадка бодро несла нас к ближайшей деревеньке. Простор барских полей сменила чересполосица крестьянских наделов. Я вспомнил Некрасова и почти прослезился.

Впрочем, брошенных полосок видно не было. Всюду копошились люди. Только здесь работу вели бабы. Причем с дитями разных возрастов, начиная с грудничков. Самые мелкие лежали на постеленных тряпицах или пытались ползать. А те, кто уже научился ходить, присматривали за ними и веточками отгоняли насекомых. Этакие ясли-сад патриархальной деревни.

И, кстати, детей было много.

Вот елы-палы.

Это что же получается? Я через пару месяцев отсюда эвакуируюсь, а вся здешняя мелкота… Наморщил лоб, вспоминая учебник истории… Кажется, именно во времена Екатерины II прославилась помещица Салтычиха, годами безнаказанно истязавшая своих крепостных. А тем и пожаловаться было некуда, ибо бесправны. И вообще по всем спискам проходят не как живые люди, а как чье-то имущество.

Надо что-то делать. Только вот что?

Потратив почти весь день на объезд владений, и измучив Осипа вопросами о наличии в именьи строевого леса, о том хороша ли здесь рыбалка, имеется ли в реке речной жемчуг, какими ремеслами владеют мужики, и тому подобное, вечером засел за конторские книги.

Целодневное созерцание огромного числа малых деточек, которых в каждой деревне были сотни! (да, бабы много рожали в те времена) пробудило острое желание не допустить разорения. Владелец фирмы 21-го века даже представить не может меру ответственности, которую мне пришлось взвалить на плечи. Там, в нашем времени, в случае банкротства предприятия уволенным работникам грозят всего лишь временные финансовые трудности. А тут ценой вопроса является жизнь! Жизнь! Мама дорогая!

Зачем я на это согласился?!

В итоге просидел до полуночи и заснул над книгами, мало в чем разобравшись. Увы, не бухгалтер я.

* * *

На следующий день ожидалось нашествие кредиторов. Некоторые из них планировали прибыть лично, остальные, из тех, кто проживали в столице и имели куда больший капитал, собирались прислать представителей.

В любом случае предстояла битва, сравнимая с попытками одинокого пловца отбиться от стаи крокодилов. Причем каждый из хищников будет стараться оторвать максимально большой кусок.

Камердинер предлагал напирать на то, что за два-три года мы вполне способны долги выплатить. Частями. Но согласятся ли заимодавцы ждать, зная что сейчас, хорошенько надавив, они могут за бесценок получить все и сразу?

– Скажи-ка, брат Осип, поставляем ли мы рекрутов в войско государыни нашей императрицы?

– Обязательно, – ответствовал начальник над слугами. – Каждый год.

– И много?

– По указу государыни помещик обязан отправлять пять-семь человек с каждой тысячи душ. Прежний хозяин отправлял по пять.

– Ага. А на этот год кандидатуры уже есть?

– Как положено.

– Тогда вели подавать завтрак, а потом будем смотреть рекрутов. Есть у меня одна задумка.

Кстати, в столовую я вышел обновленным. Порывшись в памяти, вспомнил, что военные в эту эпоху помимо позорных белых штанов, носили еще и красные. В шкафу таковых не оказалось, а вот в дорожном бауле моего предшественника нашлись. И это порадовало. Причем, как оказалось, не только меня. Кухонные девки сразу оценили радикальный красный цвет и одарили меня кокетливыми ужимками. Ну, глазками там поиграли, похихикали. А что? Я парень хоть куда.

Осип, правда, при этом нахмурился. Видно боялся, что кинусь в загул и всех баб в именьи перепорчу. Но это его проблемы. Если барин любит женщин, то убытка от такого поведения нет. Скорее наоборот. Так я подчиненному и сказал (чем еще больше его расстроил).

Но не важно! Других дел по горло.

После завтрака, не слишком изысканного, но сытного, пошел смотреть рекрутов.

Что сказать… Молодые мужики, по-деревенски крепкие. Я бы даже сказал кряжистые, но… солдаты из них пока никакие. В армии им жизнь медом не покажется, капралы будут дрючить с утра и до вечера.

Самое же скверное то, что глазки у них отнюдь не боевые. Тоска там светилась и безнадега. Знают парни, что уже через пару месяцев оторвут их навсегда (двадцать пять лет – не шутки!) от родного порога, а что впереди ждет – один Бог ведает.

Мда…