Сердце Черной Пустоши. Книга 1

Моряки тут же принялись исполнять приказы. Я же перевела дыхание. С силой зажмурилась и тряхнув головой, подошла капитану.

– Вы что-то хотели, леди? – хмуро спросил капитан Сэм, когда я присела в книксене.

– Да, капитан, – холодно ответила я. – Я прошу у вас, как у капитана этого судна, дать мне дозволение принять участие в уходе за безвинно пострадавшими от кое-чьей жестокости и бесчеловечности членами команды.

Капитан избежал встречаться со мной взглядом, буркнул через плечо "дозволяю", прежде, чем удалиться.

Оказавшись в своей каюте, я уперлась спиной в стену и медленно по ней сползла. А усевшись на пол, уронила голову в сложенные на коленях руки.

Чарующее впечатление от острова вилы испарилось, словно сон. Вместо него обрушилась тоска от неумолимо приближающегося королевства, которое отныне мой дом, вместе с Черным принцем, которого я сегодня впервые, во всеуслышание назвала своим господином. Реальный мир, оказавшийся столь жестоким и беспощадным, опутал меня паутиной, из которой не выбраться.

Какое-то время я раскачивалась, обхватив руками колени, по-прежнему отказываясь верить в происходящее, в изуродованные побоями лица, что видела на палубе, холодное "запереть леди в каюте и не выпускать, пока не закончится казнь".

Над ухом пискнули, и я вздрогнула, точно пришла в сознание после долгого сна.

– Ты прав, Диларион! – воскликнула я. – Раненые! Нам нужно позаботиться о них! Но виконт.... Святое войско! Он чудовище! Настоящее кровожадное, не знающее жалости и сострадания, чудовище!!

Я вскочила и бросилась к походному сундуку. Через минуту извлекла наружу фолиант и сунула закладку в лекарский раздел, наскоро пробежавшись по заклинаниям исцеления. Затем выудила шкатулку с порошками и крохотными колбами. Положив на нее фолиант, подхватила все вместе и, поднявшись, направилась к выходу.

Дверь распахнулась перед моим носом, хоть и не притрагивалась к ней. Я вздрогнула и опустила взгляд, когда увидела на пороге виконта де Жерона.

В той же распахнутой на груди рубахе, с серым изможденным лицом и запавшими глазами, вокруг которых пролегли глубокие тени.

Я сделала попытку обойти его, но мне преградили дорогу. Гордо вскинув подбородок, я посмотрела де Жерону прямо в глаза. Показалось, он вздрогнул, но спустя секунду поинтересовался привычным, холодным, как льды северных морей, тоном:

– Что вы делаете, леди Элизабет?

– А на что это похоже? – грубо ответила вопросом на вопрос я. – Собрала лекарские настои и спешу в лазарет, чтобы облегчить страдания несчастных, пострадавших от вашей жестокости.

Виконт не ответил. Взгляд потух, когда он сглотнул и отступил на шаг, пропуская меня.

Не удостаивая его взглядом, я ринулась на нижнюю палубу.

Лазарет нашелся в два счета, стоило посмотреть истинным зрением. По коже поползли мурашки, когда ощутила отголоски той боли, что терзала пострадавших по моей вине людей.

До самого вечера, о котором узнала по багрянцу заката в окне, я провела у постелей несчастных. Заклинание забытья быстро избавило их от страданий, а порошки затягивали раны и сращивали поломанные кости в сотни раз быстрее, чем при выздоровлении естественным путем.

Вахта из выполняющих мои распоряжения матросов сменялась трижды. Я же упорно продолжала прилагать максимум усилий, чтобы облегчить страдания людей, хорошо зная, что целительные чары имеют накопительный эффект – чем больше вложу сил сейчас, тем быстрее люди поправятся.

Дверь в лазарет скрипнула, впустив сперва клубы дыма, а затем Весельчака Роджера. Я раздраженно махнула рукой, и трубка боцмана перестала дымить. Оба, и Роджер, и Старпом, который сидит на плече моряка, посмотрели на меня осуждающе.

– Нечего дымить, – строго сказала я, склоняясь над Коньком. – Здесь раненые.

– А и не скажешь, что раненые, леди, – удивленно пробасил боцман, вглядываясь в гладкое, без единой царапины лицо юноши.

Я осторожно положила шипящий, пропитанный розовой пузырящейся жидкостью компресс на лоб парнишки и проговорила устало:

– Да, раны затянулись, угроза жизни и здоровью позади, но они еще слишком слабы.

Я зажмурилась, мотая головой, силясь сдержать себя, но, помимо воли, вырвалось:

– Это все, что я могла сделать для них после расправы этого… чудовища.

– Капитан у нас, конечно, не сахар, миледи, – подтвердил боцман. – Ну так в море по-другому нельзя. Парни сами знали, на что шли. И то, Сэм вона, помиловал их. Другой бы, не задумываясь, на корм рыбам пустил. Думаете, никто не понял, что вы их из жалости бабской отмазали? Да они сами себя сдали, когда вас на корабле не обнаружили, сами каялись, нас нагнамши на берегу, что не уберегли леди… Так-то.

Я густо покраснела от известия, что мой обман раскрыт, причем сходу, и, сдвинув брови, пробормотала:

– Капитан? При чем здесь капитан? Я о господине виконте, что издевался над этими людьми.

Боцман крякнул и почесал макушку, а попугай на его плече нервно забил крыльями.

– Виконт? – переспросил он. – Виконт этих болванов как раз-таки спас! Он ведь, леди, всю ночь бегал по острову, как безумный, вас искал. Всех там на ноги поставил, вроде даже убил кого-то. Моряк там какой-то жаловался, мол, не попробовал на вкус какую-то сладкую, как мед, шлюху, что все твердила, что она леди… Вот он и…

Заметив мои широко распахнутые глаза и рот, боцман смутился и пробормотал:

– Простите, миледи, я хотел сказать, портовую девку… Да и не могла она быть на вас похожей, где ж это видано, чтоб срамные девки были на ледь похожи… А что рыжая, так кто сейчас не рыжий…

Боцман покраснел. Когда понял, что сморозил глупость, раздраженно махнул на меня рукой, словно я нарочно сбиваю его с толку.

– Так-то, миледи! Виконт только перед вашим возвращением объявился! Как увидел, что команда с этими болванами сделала, потребовал суд и казнь, чтоб честь по чести. Хоть видно было, у самого руки чесались… да что там руки… зубы… глотки за вас перегрызть.

– Вот как? – проговорила я. – Потребовал суда и казни? Да он само великодушие, этот ваш любимец виконт.

– Забавная вы, леди, – проговорил боцман. – Молоденькая совсем и жизни не знаете. Шли бы отдохнуть. А господин виконт вовсе не мой любимец. И, знаете, что? Мы с ним, как говорится, и огонь и воду… А только сегодня впервые увидел, как у него руки дрожат. Раньше-то, даже когда вся эта заварушка с леди Ру была, думал, он из железа сделан. А сегодня вот понял, что нет.

– Не отвлекайте меня вашими глупостями, – попросила я, меняя юнге компресс на лбу. – Не видите, разве, я накладываю чары. С ними люди будут здоровыми и отдохнувшими уже к утру.

Глава 23

Еще несколько часов я провела с ранеными. Конек пару раз просыпался и порывался куда-то бежать, кого-то убивать и наказывать негодяев. Приходилось наваливаться на него всем весом, чтобы удерживать в кровати. Несмотря на его щуплость, парень оказался достаточно сильным и один раз чуть не поднялся вместе со мной.

Лишь, когда солнце село, а небо укрыло темным бархатом, рассыпав звезды, больше похожие на холодные острия иголок, моряки погрузились в целительный сон.

Вытерев руки о полотенце, которое от примочек и настоек насквозь отсырело, я поднялась с кровати и прошла к окну. Чтобы пустить свежего воздуха в каюту, несколько минут возилась с щеколдой. Та присохла из-за редкого использования и смогла открыться лишь после приложения усилий.

– Неудивительно, – пробормотала я, распахивая окно, – что они чихают. В такой духоте у любого нос заложит.

В лицо ударила струя свежего воздуха, и я закрыла глаза, наслаждаясь прохладой. На несколько мгновений из мира исчезли пираты, моряки, принцы с их таинственными невестами, которые с тревожной периодичностью исчезают и гибнут. Я просто стояла и отдавалась ветру, надеясь на лучшую жизнь, которая хотя бы отдаленно напоминает ту, о которой мечтала для меня Бенара.

Простояв так минут пять, я прикрыла створку, чтобы моряков не протянуло сквозняком и тихонько покинула каюту.

У самых дверей меня встретили два матроса, здоровые, как быки, которые зачем-то встали на задние ноги, и которых я прежде не видела на корабле.

Они одновременно посмотрели на меня сверху-вниз, тот, что справа прогудел низким голосом:

– Леди закончили?

Я кивнула.