Сердце Черной Пустоши. Книга 1

То ли Диларион понял его слова, то ли учуял свежую, еще дымящуюся кровь, но в следующую секунду заверещал, словно его режут и ринулся к двери. Не рассчитав силы, врезался в дверь, осел на пол и тут же принялся снова тыкаться в дверь мордочкой. При этом верещал так, словно собака, которую украли у хозяина и куда-то везут помимо воли.

В унисон его писку прозвучал рев кока: "малыш!", а я поняла, что выйти придется.

Повертев головой в поисках халата, поняла, что найти его не получится, даже если перерою все коробки. Диларион постарался на славу, раскидывая не только книги и ленты, но и перетаскав даже легкие саквояжи.

Я неохотно спустила ноги на пол. Стопы обожгло холодом, словно за время, пока лежала в кровати, комната настыла, а пол покрылся ледяной коркой. Поднявшись на цыпочки, я быстро прошла к двери и приоткрыла ее, высунув лишь голову, чтобы остальное тело осталось скрытым створкой.

– Что тут творится? – поинтересовалась я.

Здоровяки разом оглянулись на меня, а кок расплылся широкой улыбкой и, отпихнув моряков, прогудел радостно:

– Оголодала! Как пить дать, оголодала! Вы что, остолопы, не видите? Она ж светится вся!

Я на всякий случай оглядела себя, проверяя, достаточно ли хорошо укрыта от посторонних глаз, и, лишь, когда убедилась, произнесла:

– Если честно, я не сильно голодна.

– Как это не сильно? – изумленно выдохнул кок. – Ты не стесняйся, девочка… В смысле, леди. Не стесняйся. Нечего на этих увальней смотреть. Они тупые, как валенки. Знаешь, что такое валенки?

Я озадаченно покачала головой, а кок продолжил, радостный, что может просветить и меня, и матросов:

– Это обувка такая. Говорят, страна где-то есть, холодная, как… Не при леди будь сказано. Как зад у мертвеца, в общем. Там снег месяцами лежит. Сугробы во-от такие! И там эти валенки на ноги цепляют и ходют. Теплые, говорят, но тупые.

Я осторожно поинтересовалась:

– У тамошней обуви есть ум?

– Э… протянул кок озадачено. – Не знаю. Почему ум-то?

– Ну, раз они тупые, значит есть обувь, которая умная, – заключила я. – Наверное, в этой стране очень сильные маги, если у них даже обувь умная.

Кок почесал лоб, пытаясь понять, правильно ли я восприняла его слова, потом махнул рукой и произнес:

– Не знаю. Да при чем тут валенки? Я говорю, вам поесть надо. Еды, а не валенков. Я принес.

Морской Бык отвернулся, повозился и через секунду, как по волшебству выставил передо мной целый поднос с тарелками. Одна из них доверху наполнена кровью, и Диларион за моей спиной требовательно заверещал. Послышались цокающие прыжки, через пару секунд он вспорхнул мне на плечо.

Когда его маленькая голова высунулась возле моей, Морской Бык еще шире расплылся в улыбке и проговорил нарочно умильным голосом, который не вяжется с его крупной фигурой:

– Ой ты мой маленький. Проголодался. Морской Бык тебя накормит. А то все злые и недобрые, бьют и плакать не дают.

Дракончик пискнул, а я с сомнением покосилась сначала на него, потом на кока, который, по-видимому больше рад Дилариону, чем мне. Хотела пригласить его в каюту, но потом вспомнила, что неподобающе одета и проговорила:

– Я очень благодарна за заботу. Вы можете оставить поднос.

Плечи кока заметно повисли, он вздохнул, но все равно сделал шаг и протянул поднос. Я пару секунд думала, как его принять и не показаться срамной девой, но потом решила, что на палубе темно и, если буду действовать быстро, никто ничего не заметит.

Высунувшись из-за двери, я шагнула на палубу и вцепилась в поднос. Чтобы не казаться совсем неблагодарной, присела перед коком в книксене и только собралась отшагнуть обратно в каюту, как из-за спины Морского Быка появился виконт.

Я застыла с распахнутыми глазами. Кок словно не заметил моего непотребного одеяния и ковыряет пальцем в зубе, а моряки развернуты спинами. Зато лицо виконта даже в лунном свете побелело, как стена.

Протиснувшись между Морским Быком и одним из матросов, он быстро приблизился. Горячая рука вцепилась в локоть, и виконт с силой втащил меня в каюту, громко хлопнув дверью.

– Вы что? – зашипел он. – Вы с ума сошли? Вы… Вы… Вы!

Он задохнулся и стал нервно глотать, а я недоуменно смотрела на его белое с запавшими глазами лицо и пыталась понять, какую казнь он приготовил мне на этот раз.

– Вы в порядке? – участливо спросила я, отшагивая к кровати, затем поставила поднос и села.

Дракончик кубарем скатился с плеча и зачавкал, лакая кровь из миски.

Де Жерон, наконец, справился с дыханием и проговорил:

– В порядке ли я? В порядке? Вы издеваетесь? Нет! Конечно я не в порядке! О каком порядке может быть речь, если вас не было сутки!

Я отломила от зажаренного каплуна кусочек и отправила в рот. От этого жеста виконт побледнел еще больше, губы затряслись, а мне показалось, что в таком виде он выглядит вполне милым, если бы не безумный блеск в глазах и часто сжимающиеся кулаки.

На всякий случай, я проверила есть ли на подносе острые приборы, которые могут сыграть важную роль, если де Жерон выйдет из себя.

– Я думала, вы только рады отдохнуть от моей компании, – произнесла я, медленно пережевывая мясо.

Его глаза полыхнули, и виконт показался мне похожим на восставшего из земли мертвеца.

– Элизабет, ты сошла с ума… – проговорил он, не моргая. – Ты хоть понимаешь, что сделала? Ты… Я всю ночь бегал по острову с группой матросов, разыскивая вас, я нырял под корабль на самое дно, думая, что вас утащила рыба. Я убил моряка, который упоминал о какой-то леди, которую он так и не смог....

– Не о какой-то, – проговорила я тихо и сделала глоток из чашки, в которой оказался свежий малиновый чай.

Из груди де Жерона вырвался стон. Он застыл, как статуя, которая балансирует на мизинце и готова в любой момент упасть и рассыпаться на сотни осколков.

– Он… – выдавил виконт сипло, будто его горло сдавили каменные пальцы.

– Нет, – оборвала я его, чувствуя, как в груди вместе с жалостью тлеет злорадство. – Они не успели. Меня спасли.

– Они?! – выпалил виконт.

– Их было трое, – подтвердила я. – Но ни один из них ко мне не притронулся. Помощь пришла вовремя и была самой сильной и самой благородной помощью, которую я когда-либо видела. Меня ни разу не попрекнули слабостью, беззащитностью или безголовостью. Ни разу не напомнили, что защитили от насильников и спасли жизнь.

Подбородок виконта затрясся, тело тоже стала бить мелкая дрожь, а я ощущала, как в груди растекается сладкое чувство победы и справедливой расплаты. Он выглядел, как злой, выброшенный на дождь щенок, готовый кусать и драться, но противник слишком крупный и сильный.

На секунду захотелось смягчить слова, но когда вспомнила, как он себя вел, снова отломила кусочек каплуна и спросила:

– Вы хотели что-то узнать? Или пожелать спокойно ночи? Иначе зачем вы ворвались ко мне в каюту в такое время?

Ноздри виконта раздулись, как у разъяренного быка.

– Прежде всего, я пришел, чтобы укрыть вас от позорного щеголянья в ночной рубахе перед матросами.

Я опустила взгляд и в груди вспыхнуло потому, что в каюте светятся магические мотыльки и все, что находится под тонкой тканью сорочки, доступно взгляду виконта.