Самая короткая ночь. Эссе, статьи, рассказы

Но вообще медведи относятся к Волкову с большим уважением. Знают его, и избегают тесного общения всеми силами. Раз медведь явился прямо на Большую речку, к бане Волковых. Собаки лаяли до рвоты, Сергей рванулся с ружьем, Алексей (второй сын) помчался за отцом, и медведь их ждать не стал: как увидел, ломанулся через Большую, на склон – и улепетывать. Мужики его не поймали, зверь ушел. И Сергей Дмитриевич сказал, что зря спал у стенки ? пришлось прыгать через жену ? спал бы с краю, успел бы поймать этого противного медведя. А у меня появилась неприятная мысль, что зверь хотел навестить семью Волкова, пока самого его нет дома. А как он дома оказался, страшный Волков, задерживаться не стал.

Вот и когда сидел я один у избушки, какой-то гад из медведей взрыкнул на склоне. Нападать он явно не собирался – скорее наблюдал за ними с самого начала, а когда я остался один – подал голос, обозначил себя; проверял, паршивец, что буду делать.

– Балуй!! – Рявкнул я во весь голос.

И все, и больше не было эффектов. Проверил, поганец такой, не побегу ли. Интересно, а что бы он делал, кинься я со всех ног по дороге? Без карабина? Неприятно думать, говоря откровенно. Но Сергею Волкову я об этом рассказывать не стал: еще обидится за меня, что его хромоногого гостя пытался пугать медведь, найдет этого медведя и убьет. Не… не надо умножать счет кровной мести.

Волкова я спросил: а помогают ли медведи сделаться разумнее самому Волкову? И он серьезно задумался. В очередной раз убеждаюсь: этот человек глубоко уважает зверей. Человек 21 века, он легко пользуется мобильным телефоном, виртуозно водит машину и очень неплохо начитан. И сложные эволюционные теории, о которых я ему рассказывал, Сергею совершенно понятны. Но многое в его сознании мне напоминает времена, когда человек жил среди могучих зверей, и внимательно за ними наблюдал. Волков не верит в переселение душ из людей в медведей и обратно, но относится к зверям крайне серьезно. А может, и правда они способствуют развитию его ума? Вот благодаря этому отношению к зверям Волков и вызывает их ответное уважение. Он не считает себя выше зверей… Он просто умнее и сильнее.

Из цикла «Собачьи истории»

Английские собачьи истории. Собаки

Во всем мире и везде собаки походят на хозяев. В Англии это достигает какой-то предельной стадии. Англичане считают, что показывать свои чувства – презренно. Но не скроет своего истинного лица ни один хозяин собачки!

Я хорошо понял это в парке «Гуинсберри» в Лондоне, наблюдая за людьми и собаками.

Вот идет дяденька, до такой степени преисполненный чувства собственного достоинства, что надел костюм-тройку и галстук в семь часов утра в парке, в жару. Идет тяжелой походкой и зыркает исподлобья тяжелыми злобными взглядами, даже сопит от напряжения. Но я его не боюсь, этого дядьки: рядом тяжело семенит черный мрачный пес, и на псе написано: он хочет быть опасен и страшен, но на самом деле он не опасен и не страшен, он труслив. Пес – карикатура на хозяина.

Вот идет смурного вида пожилая леди: подчеркнуто прямая спина, неподвижные мышцы лица, строгое выражение… Ее я тоже не боюсь, но по совсем другим причинам, чем пожилого джентльмена, играющего в страшного человека: вокруг леди жизнерадостно прыгают, улыбаются, гавкают, бешено виляют хвостами три довольные, счастливые собаки – размером от болонки до овчарки.

Идет молодая пара – и их собачки весело лезут друг на друга и вообще на все встречное.

Идет пара пожилая, с добродушными, благожелательными собаками – удовлетворенно-чувственными, сытыми, полными самодовольства.

Бежит парень, а за ним – бешено вертящий хвостом, нюхающий каждый кустик песик, любящий жизнь и вообще всех окружающих.

Очень полезное дело – понаблюдать в парке за собаками.

Характер страны и народа раскрываются через собак. Не случайно Англия – царство «собачьих историй». Расскажу несколько, в которых Британия становится видна, как отраженная в громадном зеркале.

Проблема пролетариата, Или: Два мира, два образа жизни

Двести лет, при жизни восьми поколений, Британия была «мастерской мира». Шестьдесят процентов мужского населения работало на производстве. После Первой мировой или Великой войны производство стало менее важным. После Второй мировой – еще менее важным. Промышленность начала перемещаться в страны Третьего мира. В семидесятые годы прошлого века ввели понятие «свободно конвертируемой валюты», и процесс завершился: из «мастерской мира» страна превратилась в мирового банкира. Если сегодня в промышленности занят каждый десятый – уже хорошо. Да и то, как правило, это не этнический англичанин.

Хорошо? Наверное… Но возникает вопрос – куда девать пролетариат? Те самые шестьдесят процентов мужского взрослого населения? Англия, которую мы знаем – это Англия аристократии, буржуазии или среднего класса. Аристократов Конан-Дойля и Гейнсборо, мелких дворянчиков Киплинга и Дарелла, буржуев Голсуорси и Стюарт, интеллигентов Диккенса и Киттса, поповичей Уоррена и Дарвина.

Есть, конечно, выходцы и из низов – вроде Кука, сына батрака, или Оуэна и Фарадея, сыновей рабочих. Но это именно что выходцы. Они и интересны нам потому, что стали адмиралами, первооткрывателями, предпринимателями, учеными… Средним классом. А кому интересны, прошу извинить за выражение, пролетарии? Эта Англия пролетариев известна мало именно потому, что никому не интересна, ее люди сливаются в общую невыразительную массу. А она была и есть, эта масса.

Пролетарии, которым нечем заняться, пытаются найти себе другое место в жизни. Получается не у всех, получается очень по-разному. Те, кто имел квалификацию – устроится и в другой жизни. А если не хватает и квалификации, и ума, и энергетики? Если малоквалифицированный ручной труд на производстве стал единственным способом существования? Вот то-то и оно…

Огромное количество англичан слоняется без дела, перебиваясь на пособия. Работы для них нет и не будет, а должны же люди хоть чем-то вообще заниматься? Вот они и «занимаются»: устраивают безобразные драки на стадионах и между собой, вандальствуют в парках и на улицах, мучают животных, пугают детей, обижают женщин, нападают на приличных людей, – средний класс их невыносимо раздражает. А то, понимаешь, ходют тут всякие, по тиянтерам шляются, прохвессора всякие позорные, а тут людям на джин в неразбавленном виде не хватает.

Вот сидят на скамеечке возле канала два человекообразных подтверждения теории мистера Дарвина: узловатые лапы в наколках, нижние конечности кривые, морды тупые и мерзкие – хищных обезьян. И от них воняет тухлятиной, гнилыми зубами и пивом. Дуют пиво из банок – и уж, наверное, это никак не эль по старинным монастырским рецептам.

А на канале в плавучем доме сидит на площадке большая собака – восточноевропейская овчарка. Сидит как раз напротив двух орангутанов-переростков. У собаки умное лицо, коричневые проницательные глаза.

– Это не английская собака! ? Говорит одно существо, тыкая пальцем в животное.

– Не английская! ? Соглашается другой. ? Это волк.

Первый смотрит на второго с уважением. Ка-акая мысль!!! Нет, ну ка-а-кая мысль!!! Сильная работа мысли сразу отражается на морде.

Собака, судя по глазам и лицу, думает быстрее сих созданий. Пес смотрит настороженно и вдумчиво, пролетарии его беспокоят… Ведь чего ждать – неизвестно. Собака беспокоится, опасаясь попасть в непредсказуемую ситуацию.

– Это не английский волк. ? Роняет первый пролетарий. Оба разевают пасти, раздается невнятное гавканье. А! Это пролетарии смеются…

– Это континентальный волк, ? производит тот же самый еще одну грандиозную мысль.

Оба ржут и прихлебывают пиво. Действительно – это же так смешно – где-то есть какой-то «континент», населенный всякими там, кто невыразимо ниже истинно английских пролетариев. Как же тут не веселиться?

Я согласен с умным псом – надо быть настороже, когда появляются пролетарии. От ничем не занятых жди бессмысленных идей и никчемных теорий, траты времени на бессмыслицу. От бездарных жди пожаров в библиотеках и избиений студентов. От ленивых жди расточения чужого труда.

От отдельно взятого пролетария жди похабных надписей и луж мочи в подъездах.

От группы таких вот существ надо ждать того же самого, но уже в других масштабах – то кретинского глумления над умным псом, то разгромленных толпой автобусных остановок.

А если в одном месте скопится сразу много таких, они еще выяснят, кто тут настоящий пролетарий, договорятся о причинах, придумают общую идеологию и разъяснят причины, по которым надо убивать нормальных людей. Сговорившись, кто тут континентальный волк, пролетарии начнут строить свой мир, пропитанный смрадом скверного пива, грязными носками и прогорклыми остатками жратвы под диваном. Мир, в котором пролетариям хорошо, а умным собакам – плохо. Очень страшный мир. На редкость отвратительный.

Мир собачки намного приятнее. И пахнет от собаки тоже лучше.

Правдивая история дворняги по кличке Кружок

Воспроизвести звуки, которыми кличка этой собаки передается на английском, я все равно не в состоянии. Потому пусть будет у нее переведенное имя – Кружок. Если верить этой истории, пес по кличке Кружок всегда лежал у стула хозяина Джонни в пабе «Свинья и жираф». Всегда он лежал смирно, покорно – знал, что у хозяина все равно нет на него времени, что хозяин очень занят – дует пиво.

Только один раз Кружок стал вести себя нехорошо: заволновался, заворчал, затявкал. Этим он отвлек хозяина от важнейшего занятия, и даже заставил тоже забеспокоиться. Когда Кружок вскочил, потянул хозяина за штанину, запрыгал, тот даже повысил на собачку голос – что для англичанина почти что кощунство.

Собачка, умильно виляя хвостом, тащила хозяина наружу. Дать ей пинка. В Англии бьют жен и детей. До сих пор не отменен Королевский Указ XVII века, запрещающий избивать жену после 21 часа – чтобы ее вопли не мешали спать соседям. Официально порка в школе отменена в 1968 году. Но ударить собачку… От одной такой мысли у правоверного бритиша глаза лезут на лоб и ослабевают коленки. Тем более, приятели отлично видели, что происходит, и подбадривали песика своими воплями. Они даже стали держать пари: вытащит Кружок Джонни из паба, или нет?

– Да иди, Джонни! Все равно скоро закроют! ? Утешали его приятели.

Джонни машинально взглянул на часы – 11 минут шестого. Вовсе и не скоро закроют! Еще почти два часа работает паб.

Кружок – шерсть дыбом, безумные глаза – все тянул и тянул Джонни за штанину. Чтобы не искалечить песика, Джонни приходилось неуклюже идти за тянущем его Кружком, под хохот компании. И на улице Кружок не остановился, все тянул и тянул хозяина за штанину. Так и тянул, пока не оттащил довольно далеко, метров на двести от паба. Там Джонни и встал – не в силах расстаться с недопитой кружкой пива, злобно шипя на собачку. Теперь Кружок, радостно тявкая, прыгал вокруг хозяина. Шерсть на его хребте опала, глазки стали обычные – не очень умные, веселые (под стать хозяину). Джонни подумал, не вернуться бы в паб? Время есть…

Но только подумал, как Кружок опять словно взбесился.

– Тьфу ты, напасть! Да что только на тебя вдруг нашло?! ? обратился было Джонни к Кружку с обличительной речью, как вдруг громыхнуло с невероятной силой! Так громыхнуло, что Джонни присел от одной силы звука. Там, откуда утащил его Кружок, вставал над низкими крышами, кустисто раскидывался двадцатиметровый фонтан дыма и пламени, летели какие-то обломки на фоне темнеющего неба (Джонни стоял западнее, близ Темзы).

Англичанин в 1944 году хорошо знал, что означает такой фонтан огня и дыма – с 8 сентября этого года нацисты выпускали по Лондону ракеты «ФАУ-2». Ракеты должны были отомстить англичанам и запугать их. Подлетали они со скоростью в два раза большей, чем скорость звука, порядка 600 км в секунду. Лондона они достигали с континента примерно за 10 секунд, и падали до того, как долетал звук их движения. Практически совершенно внезапно что-то рушилось с неба и рвалось.

Эффективность обстрелов с помощью «ФАУ-2» ничтожна – нацисты пустили больше трех тысяч ракет, от взрывов которых погибло всего 2700 человек. Этот пуск оказался одним из самых эффективных: на развалинах паба «Свинья и жираф» нашли четырнадцать покойников, больше тридцати человек увезла «скорая помощь».

Вот что тут самое интересное: на «Свинью и жирафа» «ФАУ» упала в 17 часов 20 минут. «ФАУ» летели до Лондона примерно 10 минут. Когда Кружок вытаскивал его из паба, Джонни взглянул на часы – было 17 часов 11 минут. Значит, Кружок начал тащить хозяина как раз примерно тогда, когда на континенте сработала одна из пусковых установок. Ракета только пошла в небо, как собака забеспокоилась. Никто и никакими силами не мог бы рассчитать места ее падения… Но Кружок ухитрился определить, что им с хозяином лучше б отойти от паба подальше – и как он это сделал, совершенно непостижимо.

Какой-то идиот даже заподозрил, что Джонни – наводчик и германский шпион, и что он вовсе не случайно улизнул из бара перед самым падением «ФАУ». Это полная чепуха, потому что прицелиться «ФАУ» было совершенно невозможно, они летели буквально в белый свет как в копеечку. Да и не поверил никто возведенному на Джонни поклепу.

Фотография Джонни и Кружка висит на стене отстроенного паба. Скверная фотография 1945 года, Джонни на ней виден хуже, он держит своего Кружка на руках. А вот Кружок рвется в объектив, словно хочет забраться внутрь фотоаппарата.