Легенда о героях Галактики. Спасти Императора. Космоопера нового тысячелетия

Райнхард тепло улыбнулся и спокойно пожал плечами:

– Конечно, правда – у меня вовсе не было выбора, что делать. А что?

– Да так, мне нужно было уточнить это, для будущей свекрови важный вопрос, – смущённо протараторила она, – в общем, женские споры в моём окружении нередки, а мне важно знать, что говорю.

– И кто же утверждает этот тезис? – с любопытством усмехнулся Райнхард, ему и в самом деле стало интересно.

– Я. Но это, в общем, не важно совсем, – вовсе смутилась Катерозе. – Может, вам ещё что-нибудь угодно?

– Уже да, – неспешно кивнул головой император. – Хочешь свадьбу у меня при дворе, Катерозе? Раз уж твой отец погиб на моём корабле, то я могу и заменить его хотя бы на этот раз, верно?

– Ваше величество! – только и смогла проговорить Карин, молча припав к его руке.

– Значит, да? – спокойно поинтересовался Райнхард. – Ты согласна?

– Конечно, да! – еле выговорила та, задохнувшись от накативших рыданий.

– Договорились. Моя сестра поможет тебе с платьем и всем остальным – она неплохо в этом разбирается, – улыбнулся император, но сейчас было заметно, что он и вправду устал, и сильно. – Юлиан, – чуть громче позвал он, – я тебе мог бы позавидовать, не будь я уже счастливо женат. Такую невесту даже в моей империи надо поискать, честно говоря, цени своё сокровище. Подойди уже сюда, вечно тебя где-то носит…

Юлиан подошёл – как только он услышал новость о слепоте императора, он так и сидел на полу, сжавшись в комок от стыда и ужаса. Да и сейчас его не особо смущало, что выглядит он, как побитая собака.

– Я понял всё, Ваше величество, – только и проговорил он, поклонившись.

– Вот и хорошо, если вправду понял, – вроде бы добродушно откликнулся Райнхард. – После поглядим, так ли это. Благодарю тебя за службу – я неплохо размялся, право.

– Вам не следовало этого делать, – с грустью заметил Юлиан. – Как мне теперь жить с этим позором?

– Опять глупости говоришь, – бесцеремонно оборвал его император. – Я просил тебя доставить мне удовольствие, разве ты забыл? Ты выполнил мою просьбу, вот и всё. А болтать об известном теперь обстоятельстве я не просил, так в чём проблема?

– Хорошо, пусть так, но Вы ведь тоже поняли, о чём я, – по-прежнему скорбно сказал республиканец.

– Возможно, – ослепительно улыбнулся собеседник. – Но сейчас я уже устал и попрошу меня оставить. Клинок можешь взять себе на память, и попрощаемся.

– Это… я не могу себе этого позволить, – еле выдохнул Юлиан, сам не свой от нового потрясения. – Простите, но…

– А я могу, – с лёгким вызовом ответил Райнхард. – И хочу, чтоб ты себе позволил…

– Юлиан, ты невежа, от милости императора не отказываются! – вскинулась в полный рост Катерозе. – Простите его, Ваше величество, его доконало известное обстоятельство – меня тоже, к слову. Может, дождёмся, когда оно наладится, и потом устроим свадьбу?

Райнхард сокрушённо покачал головой в ответ.

– Честно говоря, я не знаю, когда оно наладится, Катерозе. После об этом, если можно, а пока…

– Хорошо, хорошо, будет сделано, Ваше величество, – вежливо прощебетала та. – Пойдём, Юлиан, – с апломбом повелительницы добавила она, увлекая за собой своего жениха. Тот молча позволил не только вести себя, но и подобрать оружие, которым дрался, вместе с ножнами – девушка лихо вложила в них клинок и забросила себе за спину. Когда они были уже на пороге, они услышали густой от усталости, но вполне себе мощный голос императора:

– Юлиан! – окликнул он противника, уже уронив голову на грудь и закрыв глаза.

– Да, Ваше величество, – поспешно отозвался тот.

– Юлиан, ты знаешь, почему ты проиграл?

– Так получилось, – только и смог ответить ему растерянный противник.

– Опять глупости, – проворчал император, не шевелясь. – Просто ты – безбожник, а я – нет, вот и весь расклад.

– Возможно, – ошарашенно пробормотал Юлиан – подобное и правда не приходило ему в голову.

– Не возможно, а факт, – жёстко заметил император. – Ты надеешься только на себя, а я уже давно не могу позволить себе подобную роскошь. А теперь подумай о результате – тебе полезно. До встречи, я позову.

– Хорошо, – пробормотал Минц, с трудом понимая, что тупо слушается жестов Карин, и больше ничего. Произошедшее было слишком сильно для того, чтоб он мог делать что-либо ещё, и двери наконец захлопнулись. В холле их уже ожидал озабоченный Аттенборо, но, взглянув на парочку, он решил не задавать никаких вопросов и молча сопроводил их в авто.

5. Драгоценная Екатерина

Катерозе угрюмо молчала весь путь до отеля. Однако её молчание отличалось каким-то внутренним колоссальным напряжением – она была точно взведённая пружина, норовившая нацелиться, кого бы снести при распрямлении. Казалось, что её вполне устраивало пришибленное до неизвестно какой степени состояние Юлиана – никакой заботы о нём она даже не пыталась проявить, заметил про себя Аттенборо. Хмуро глядя в никуда, поглаживая постоянно край ножен с гун-то, всегда ранее весёлая и томная Карин вдруг превратилась в некий сгусток какой-то опасности – будто внутри сидела обойма шаровых молний, норовящих выскользнуть наружу и взорвать всё, что встретят на своём пути. Аттенборо понял, что боится, и решил играть в извечную невозмутимость.

В холле Карин нарушила молчание, но ничего интересного он так и не узнал:

– Пожалуйста, отведи Юлиана в номер и хорошенько накачай вискарём – я же сейчас прибуду, быстро, – вежливо попросила она и двинулась в лавку с бижу и сувенирами для туристов.

Вежливо кивнув и с грустью пожав плечами, Аттенборо взялся выполнять указание. Поэтому он не видел, а имперские соглядатаи также не поняли, что за украшение приобрела там фон Кройцер – да и ничего подозрительного в серебряном памятном женском кулоне не мог отыскать даже очень въедливый ум. Тем более, что покупку девушка спрятала под курткой, а после вполне себе логично умчалась в уборную.

Руки начали предательски трястись крупной дрожью – это мешало набрать нужный номер на блоке связи. Тихое шуршание помех казалось грохотом, секунды растянулись в пятиминутки. Наконец вызов таки прошёл сквозь неизвестное число километров, кабы не крупнее чего, и бравая мелодия с неунывающим голосом начала наигрывать знакомые до боли слова: «горе ты моё от ума, не печалься, гляди веселей». Катерозе заметила, что по лицу сами собой молча текут слёзы. «И я вернусь к тебе, со щитом, а может быть, на щите, в серебре, а может быть, в нищете…» Слёзы потекли ещё сильнее.

– Возьми, ответь, – совершенно убитым тоном почти беззвучно умоляла Карин. – Возьми, ответь, пожалуйста, не перезванивай в другой раз, я этого сейчас не вынесу. Ответь, это страшно нужно, прошу тебя.

«Начнётся и кончится война», – безжалостно продолжало наигрывать в ухо, будто издеваясь и указывая на важность слов в песне, о которых раньше не особо задумывались два человека, которые оказались гораздо более родными друг другу, чем могли представить до сегодняшнего дня. Наконец раздался щелчок – казалось, этого уже никогда не случится, и всегда бодрый голос радостно отозвался:

– Катерозе, дорогая, говори, я тебя слушаю!

Вместо приветствия у неё вырвалось рыдание. На том конце связи сориентировались очень быстро, затараторив нарочито радостно покровительственным тоном:

– Ты что, поссорилась с Юлианом? Он всегда был самым плохим моим учеником, так что это ерунда и пройдёт.

– Не-ет, – едва слышно выдавила Карин, задыхаясь от слёз. – Но он плохой ученик, даааа…

– Эге, – деловито фыркнули бог знает откуда развесёлым баритоном. – Но дело в нём, да? Он что, обидел тебя или бросил?

– Не-ет, – с тем же успехом ответила она, – скорее уж я тогда, но дело не только в этом, ыыы…

– Тэкс, – не давали опомниться и вовсе утонуть в рыданиях из неизвестного далёка, – уж не застукала ли ты его с симпатичной феззанкой или даже с девочкой из старой Империи, а?

– Да нет же, – чуток встряхнувшись от такого предположения, с трудом проговорила Катерозе, – дело в том, что он не умеет хорошо фехтовать на гун-то, вот… И припозорился при мне, аа…

В ответ раздался весёлый заговорщицкий смешок:

– А вот это для меня не новость, дорогая моя, такие клинки доверяют себя только аристократам либо простолюдинам неплебейской сущности, так что уделать его в спарринге можешь даже ты, поверь моему острому глазу. Я-то уж думал, дело дрянь, вы рассорились, а ничего хуже быть не может, а тут всего лишь неудачный поединок…

– Моо-жет, – горестно запротестовала она, размазывая слёзы локтём, – ты не спросил, кто его уделал на поединке так, что только тряпка и осталась вместо парня, ааа, догадайся, ыыыы…