временем Седрик.
– Ничего. А почему ты не снимаешь очки? Солнце уже село.
Он както неожиданно тушуется и бормочет, что у него очень
чувствительные глаза.
– Ты и ночью в очках ходишь? – настаиваю я.
– Нет, я.. Ну, хотя ладно.
Седрик решительным жестом снимает очки и кладет их на стол. Я стараюсь
удержать на лице обыденное выражение, но, кажется, мне это не удается.
Должно быть, на какуюто секунду мои черты всетаки искажают
удивление и испуг. На меня, горя стыдом и отчаянием, смотрят два глаза, один из которых больший, красивый, обрамленный густыми ресницами, а
другой заметно меньше с нависшим веком и красными прожилками. Эту
дисгармонию невозможно не заметить, она уродует в целом достаточно
приятное лицо Седрика, делая его отталкивающим.
– Теперь ты знаешь, – обреченно вздыхает он, – Это у меня с рождения.
Левый глаз не развился. Врачи ничего не могут сделать.
– Извини.
Я не знаю, как вести себя. Мне хочется встать и уйти.
– Ничего страшного. Если тебе неприятно со мной общаться, я пойму.
В его голосе звенит печаль всего человечества. Наверно он привык, что
этот внешний изъян отпугивает женщин. На мгновение мне становится
пронзительно жаль его. Я подношу к губам стакан воды, чтобы скрыть
замешательство.
– С чего ты взял, – неубедительно бормочу я, – Я просто не ожидала. О
чем мы говорили?
– О том, что ты мне нравишься. Но это наверно уже не имеет никакого
значения.
Меня удивляет степень его отчаяния. Неужели за пол часа, что мы
знакомы, он успел проникнуться ко мне какимито чувствами?
– А что интересного можно посмотреть в Монпеллье? – резко меняю тему
я, чтобы избежать ответа на этот горестный полувопрос, полу
утверждение.
Седрик увлеченно живопишет мне все достопримечательности этого
южного города и в конце предлагает побыть моим гидом. Я обещаю
подумать. Нам приносят заказанный на десерт тирамису. Я ковыряю
ложечкой аппетитное суфле и слушаю в пол уха повествование Седрика, стараясь не смотреть на него. Солнце уже потонуло за горизонтом, на
средиземноморское побережье опускается прохлада и черная
беспросветная мгла.
– Я отвезу тебя, – предлагает мой кавалер.
– Спасибо. Не стоит.
Он образованный, вежливый, наверно добрый, но этот маленький опухший
глаз перечеркивает все его большие достоинства. Я проделала весь этот
длинный путь, чтобы найти красавца, а не чудовище. Впрочем, красавца я
нашла, он оказался чудовищем внутри. А этот наверно наоборот. А так
чтобы два в одном бывает только в рекламе шампуня от перхоти.
– Ты на машине?
Я мотаю головой, вспоминая, каким образом добралась на этот пляж.
Скорее всего, моя американская карета уже давно превратилась в тыкву.
– Так я всетаки отвезу.
У меня опять нет другого выхода. Я соглашаюсь. Седрик оплачивает счет, и мы идем по дощатой дорожке к выходу. В дюнах гуляет холодный
морской ветерок. Мои плечи и руки атакуют мурашки. Мой спутник молча