хватаю трубку.
– Привет. Как ты?
Приготовленная улыбка гаснет. Это Седрик, про которого я уже успела
благополучно забыть.
– Нормально, – мой голос, должно быть, выражает разочарование.
– Я хотел бы пригласить тебя в гости, – продолжает он бодрым тоном.
Ну, вот, еще чего не хватало. Решил наверно стрясти с меня плату за
оказываемую спонсорскую помощь. Нет уж, мосье, закатайте губу обратно.
– К одним моим друзьям, – заканчивает фразу Седрик.
– Я бы с удовольствием, но сегодня никак не могу, – стандартно
отмазываюсь я.
В трубке неловкое молчание. Видимо, он не ждал отказа, не мог
предположить, что у меня могут найтись тут какието дела.
– В другой раз, – легкомысленно обещаю я.
Мне хочется побыстрее закончить этот ненужный разговор, чтобы ни дай
Бог не пропустить звонок Лорана.
– Хорошо. Как скажешь, – говорит Седрик непривычно сухо.
Он явно обижен. Ну, и пусть. Я никогда ничего не обещала этому
одноглазому пирату, ни сундучка мертвеца, ни бочонка рома. Я вешаю
трубку и смотрю на часы. Десять утра. Через час длинная стрелка
перемещается на одиннадцать. Еще через час на двенадцать. Трудно себе
представить, что наш богатырь дрыхнет до полудня. Но я всетаки
пытаюсь. Тупо сижу на кровати и погрызываю ногти. От хорошего
настроения, как и от приличного маникюра не остается ни следа. «Что так
трудно позвонить?» сверлит мозг навязчивая мысль. Мне вспоминается
освоенный в молодости постулат относительно мужского поведения. Если
мужчина не звонит, это не значит, что он пошел за хлебом, поскользнулся
на рельсах, и ему как Берлиозу отрезало трамваем голову. А без головы, как известно, не оченьто позвонишь – говорить не чем. Из факта молчания
телефона можно извлечь только одну неутешительную, но справедливую
истину – мужчина не хочет звонить. Почемуто в этот, столь логичный и
обыденный вариант, нам женщинам бывает поверить гораздо труднее, чем в
историю с трамваем. Беспристрастные часы передвигают часовую стрелку
еще на одно деление вперед. Лорану по неизвестным мне причинам все еще
«так трудно позвонить». Я начинаю жалеть, что не взяла его номер, но тут
же одергиваю себя. Еще не хватало самой навязываться. «Может, он опять
разбился в авиакатастрофе?» выдает новую оптимистичную мысль
напряженно трудящийся мозг.
Устав сидеть в номере и проголодавшись, я выхожу в ресторан на свежем
воздухе, предварительно предупредив консьержа позвать меня, если будут
звонить. Официант подает мне меню. Мда, французский быт в отсутствии
Седрика оказывается не по карману бедной латвийской переводчице.
Независимая женщина гордо заказывает салат и бокал самого дешевого
вина. Метрдотель с забавными бакенбардами предлагает мне пересмотреть
свой выбор, потому что затребованное вино на его взгляд никак не
сочетается с заказанным салатом. Гораздо лучше сочетаться будет белое на
9 евро дороже. Я не иду на поводу и от своего решения не отказываюсь.
Девять евро это полторы страницы перевода. Как только я берусь за салат, который в соответствии с названием состоит на 90% из зеленых листьев и
мог бы, наверно, нереально обрадовать какогонибудь кроликагурмана, ко
мне подбегает консьерж и зовет к телефону. Сердце радостно
подскакивает.