Погрешность

Степа заботливо утирает слезинку на ее щеке.

– Что за глупости? Почему ты должна что-то испортить?

Он задает ей этот вопрос с серьезным лицом, внутри же насмехается над собой, потому что кто здесь и может все испортить, так это он сам.

– Не знаю…

Ульяна целует его первая. Они так и сидят на полу рядом с разбитой чашкой, обнимаются, напитываются эмоциями друг друга. Говорят без слов.

– Это вы так гостей встречаете? – громкий женский голос раздается так не вовремя.

Улька вздрагивает, устремляет взгляд к двери, нервно разглаживая ладонями свою футболку.

– Натаха, мы на семь договаривались.

– Ты мне что, не рад? У меня съемка отменилась, и я решила приехать пораньше. О, как у вас тут миленько, – Свобода насмешливо посмотрела на диван и стянула с ног кроссовки. – Вы бы хоть встали для приличия, я так-то гостья.

Громов откровенно заржал, поднимаясь на ноги и утягивая Ульяну за собой. Никольская, выбитая из колеи, пока не определилась с тактикой поведения. Плюс испытывала небольшой шок. Она ожидала увидеть кого угодно, но точно не Свободу. Таткина звездность, эксцентричность и скандализм всегда шли впереди нее. Кажется, в стране не осталось уже никого, кто бы не знал эту шоубизную особу. Но предположить, что она и есть подруга Громова, было где-то за гранью.

– Наташа, – темноволосая девушка протянула Ульяне руку, оказавшись совсем близко.

– Ульяна, – Никольская улыбнулась, отвечая на рукопожатие, – приятно познакомиться.

– И мне. Кстати, братец мой будет? – обратилась к Громову.

– Само собой.

– Блин, ладно, придется сделать упор на винишко. Ты пьешь? – спросила уже у Ульяны.

– Немного.

– Сойдет. Эти же ухрюкаются.

– Слушай ее больше, – Степан собрал осколки кружки и выкинул в ведро.

– Ну наливай тогда, Гро-о-омов, – Тата подпрыгнула и уселась на край столешницы.

Ульяна наблюдала за всем этим, как за каким-то представлением. Потом вспомнила про диван и на какое-то время занялась уборкой, когда вернулась, то на столе рядом с бокалом вина стоял и стакан, наполненный виски.

– Наша пропажа пришла, – Наташа закинула ногу на ногу, делая глоток розовой жидкости, – блин, как я по всему этому скучала, три месяца в туре, тошнит уже. А ты, – ткнула в Громова пальцем, – даже в Ледовый ко мне не пришел, как и братец мой. И кто вы после этого?

– Я тебе сразу говорил…

– Говорил-говорил, скучные вы. Так, симпатюлька моя, ты чего там стоишь? Иди сюда, будем пить за знакомство.

Ульяна рассмеялась и присела на барный стул, который стоял напротив Свободы.

– Ты не пьешь, – между делом шепнул Громов.

– Почему?

– Сотрясение.

– Даже чуть-чуть?

Степа отрицательно помотал головой, а Свобода вскрикнула, обхватывая пальцами Улькину щиколотку.

– Боже, какие у тебя ноги, ты чем-то занимаешься? Я все хочу красивый рельеф, а на деле…

– Я балерина.

– Правда? И все вот эти штуки можешь? – Тата в порыве изобразила что-то непонятное, крепко стиснув в руке бокал.

– Ну что-то подобное.

Громов, стоящий позади Ульки, положил руку на ее живот, как бы предлагая опереться на него спиной.

– Покажешь? Всегда хотела стать балериной.

– И как тогда тебя занесло на эстраду?– спрашивает Ульяна.

– Печальная долюшка.

Через приоткрытое окно на улице послышался шум авто. Степа коснулся губами Улькиной макушки и вышел во двор. Татка сразу заметила машину брата, но не стала акцентировать на этом свое внимание.

– Так, давай еще раз за знакомство, и ты мне покажешь парочку пируэтов.

– Давай.

***

Громов закрыл за собой дверь, достал из кармана сигареты и двинулся в сторону Азарина. Серега вылез из машины, обошел ее кругом, открыл багажник, забирая оттуда несколько бутылок коллекционного коньяка.

– Гром, – улыбнулся, протягивая руку, – здорово.

– Здорово. Ты со своим?

– Я всегда со своим. Это чтобы среди ночи за добавкой не ехать. Я планирую отдохнуть.

– Да у тебя шикарные планы.

– А то. Кстати, сестричка уже здесь?

– Вы точно родственники! Она первым делом тоже о тебе спрашивает.

– Да с ней же невозможно нормально разговаривать. Истеричка. Весь мозг мне вынесла уже со своим лейблом, какого я вообще во все это вписался?!

– Терпения тебе, Серый. Ладно, пошли за мясом и шампурами.