Погрешность

В клинике бедлам с самого утра. Сегодня у него восемь операций, после которых он вернется домой, валясь с ног. Лера оперативно подсовывает ему карты пациентов, вкратце рассказывает о проблемах и приносит кофе.

Степан делает несколько глотков, оставляя стаканчик на столе, заходит в душевую. Снимает часы, широкое золотое кольцо с безымянного пальца на левой руке, после чего принимает контрастный душ. Обтершись полотенцем, переодевается в операционный костюм, надевает тапочки, бахилы, шапочку.

Непосредственно перед самой операцией Громов моет руки, обрабатывает ногтевые ложа и околоногтевые области одноразовыми стерильными деревянными палочками, которые смочены антисептиком, его же наносит на области кистей и предплечий втирающими движениями. Дождавшись полного испарения антисептика, надевает стерильные перчатки.

В операционной его уже ждет команда, Лера помогает надеть фартук, рукава. Через несколько минут зажигается операционный светильник с довольно холодным светом. На столе девушка двадцати пяти лет, пострадала в аварии. Повреждения костей носа со смещением костных отломков, нуждается в сентопластике – восстановлении носовой перегородки.

Когда все заканчивается, Громов снимает экипировку, выкидывая все в урну. В получасовой перерыв идет покурить, именно в этот момент на улице начинается дождь. Выбросив окурок, мужчина возвращается, день проходит быстро, на ногах, в уже привычном ему ритме.

Прежде чем поехать домой, Степа проверяет входящие, пара пропущенных, но ни одного от Ульяны, это нервирует. Выбрав ее номер, мужчина нажимает вызов – Улька отвечает почти сразу.

– Ты где? – облокачивается на спинку кресла.

– Я у родителей, вот только припарковалась. Сижу в машине у дома, боюсь туда заходить.

– Мне приехать?

– Нет, точнее… я уже не знаю. Может, правда тебе лучше приехать? – шепчет.

– Я буду минут через сорок- час.

– Ладно. Держи за меня кулачки. Я пошла.

Никольская вылезает из машины и воинственно направляется в сторону родительского дома. Открывает дверь, заглядывая внутрь, первый, кого она видит, папа. Он улыбается дочери и идет навстречу.

– Я по тебе скучал, – целует Ульку в щеку, – совсем нас забыла.

– Не совсем, где мама?

– В гостиной. Максим заглянул, ты прямо как чувствовала, он сегодня вернулся, хотел сделать тебе сюрприз.

– Максим, значит. Ну-ну. Папа, – Никольская сжимает запястье отца, – я не выйду за него замуж. Мы отменяем свадьбу.

Мужчина замирает, после чего медленно кивает, не до конца понимая намерения дочери и что между ними произошло, правда, Ульянка сразу ставит все на свои места.

– Я люблю другого. И ты его знаешь, того, в кого я влюблена.

Артур Павлович поджимает губы, конечно, он догадывается. Еще тогда догадывался, что Улька помешана на Громове, все боялся, что она наделает глупостей, но его уверенность в Степане вселяла надежду. Громов бы никогда не связался с малолеткой, только вот сейчас его дочь уже взрослая. Самостоятельная. Олеся этого не поймет, она не даст им спокойной жизни. Никольский это понимал, понимал и опасался действий и слов жены.

– Я догадывался. Ульяна, не стоит пока говорить маме…

– Но я не выйду за Макса, пап, он тоже не такой святой. Этот брак ему нужен в корыстных целях.

– Каких?

– Я не могу тебе сказать, это слишком для него личное. Но знай, он меня не любит. Все его слова – притворство.

– Ладно, мы что-нибудь придумаем. Правда же?

– Да, пап. Почему вы с мамой такие разные? Почему она не может так же, как ты? Почему ей так тяжело понять?

– Мама очень сложный человек, но очень ранимый, хоть этого и не видно. Она хороший человек, родитель и желает вам с Дёмкой только добра.

– Я понимаю.

Ульяна выдыхает и шагает в сторону гостиной, еще на пороге встречаясь с Максом взглядами.

– Ну привет, любимый, – шипит приторно-сладко, – ты уже прилетел, а я тебя совсем не ждала.

Олеся Георгиевна меняется в лице. Ее дочь в очередной раз ведет себя отвратительно и ни капли этого не стесняется.

– Ульяна, – женщина возмущена, даже привстала со стула в своем порыве недовольства.

– Мама, свадьбы не будет, – безапелляционно заявляет дочь.

– Что?

– То. Мы с Максом расстались, всю эту неделю я жила у Громова. Я его люблю, и если уж и выйду замуж, то только за Степу.

Никольская-старшая становится пунцовой, по ее некогда светлой коже ползут багровые пятна.

– Что ты несешь? – шипит на Ульку.

– Правду. Я говорю правду, ту, которую ты, мамочка, так не любишь!

– Ульяна, – отец тяжело вздыхает.

– Подожди, Артур, подожди, видишь, наша неблагодарная дочь хочет высказаться.

– Да, хочу. Всегда хотела. Я устала от этого бреда, ты считаешь правой только себя, а до остальных тебе нет дела. Нет и никогда не было. И вообще, я переезжаю к Степе. Ясно?

Максим наблюдает за разыгравшейся ссорой с понурым лицом, он до последнего надеялся, что Улька струсит, как и всегда, подчинится матери, но, видимо, все действительно изменилось. Молодой человек поднимается со стула и без каких-либо слов направляется к двери.

– Видишь! Видишь, до чего ты довела человека? – кричит мать, указывая на Макса. – Ты просто, просто…

– Что? Какая, мама? Выговорись, пусть тебе станет легче! Я все детство была бездарной, потом бесстыжей, теперь неблагодарной. Я хоть раз была для тебя нормальной? Хоть раз, мама?

Женщина нервно передергивает плечами, задвигает свой стул и без слов поднимается наверх.

Никольский смотрит жене вслед и медленно переводит взгляд к дочери.

– Ульян…

– Извини, пап. Я просто больше не могу молчать. Не могу.

В кармане начинает звенеть мобильный, и Улька вытягивает гаджет. Отвечает Громову, заверяя, что уже выходит.

– Я поеду, ладно? Только кое-какие вещи заберу.