Погрешность

– Как ты? – проводит пальцем по ее щеке.

– Хорошо, – она тянется к нему, целует шершавую щеку.

– Я сейчас.

Ульяна приподнимается на локти, наблюдая под ярким светом полной луны, как он уходит в душ, буквально на пару секунд.

По возвращении Степочка ложится на спину, утягивая Ульку за собой, накинув на нее одеяло и крепко стискивая в стальных объятиях. Она льнет к нему, сворачивается в клубочек, довольно вздыхает, чувствуя его тепло и все еще быстро бьющееся сердце.

– Ты знаешь, я до сих пор не верю в то, что происходит. Мне кажется, это какой-то сон. Я так хотела быть с тобой, а теперь не могу поверить, что ты рядом, здесь, со мной.

– Уже хочешь от меня избавиться? – сжимает ее грудь.

– Не дождешься, я здесь поселилась основательно, здесь, – обводит взглядом комнату, – и здесь, – касается ладонью его сердца, а он кладет свою руку поверх ее пальцев.

***

Утром Громов провожает Токмана, он уезжает раньше всех, ссылаясь на работу. Чета Азариных выползает в гостиную лишь к обеду, Улька же все это время с энтузиазмом что-то кашеварит. Степа наблюдает за ней со стороны, периодически слушая ее «только ничего не трогай, не лезь, я сама».

– Что это будет? – складывает руки на груди, опершись на столешницу.

– Пирожок.

– Пока непохоже.

– Это пока, – Улька прищуривается, осматривая Степу с холодком, – ты сомневаешься в моих кулинарных способностях?

– Что ты, – с усмешкой, – готовь-готовь.

– Но ты знаешь, на всякий случай закажи доставку, – Никольская морщит нос и выливает тесто в противень, – суши там, пиццу…

– Ну я понял.

– О, Наташка, – смотрит на сонную Свободу, которая рухнула на диван, прижимая ко лбу бутылку минералки.

– Не кричите, я сейчас взорвусь, – шепчет Азарина, прикрывая глаза.

– Плохо ей.

– Еще бы, столько пить. Натах, может, тебе таблеточку? – Громов выдвигает ящик, где лежит аптечка.

– Обойдусь. Лучше шампанского налей. Ой, что-то мне очень плохо, – Татка быстренько шагает в сторону ванной, а Громов оборачивается к Ульяне.

– Вот что бывает, когда не слушаешься взрослых и много пьешь.

– Ой, я вообще не пью. Как тут у тебя включается? – раздраженно смотрит на духовку.

Степа выставляет температуру, забирая из Улькиных рук вафельное полотенце. Приподымает ее над полом, срывая с губ поцелуй и сажает на столешницу.

– Все хорошо? – ощупывает ее тело, останавливая пальцы на внутренней стороне бедра.

– Прекрасно, все было прекрасно,– шепчет ему на ушко. – Давай сегодня сходим на залив?

– Давай, проводим только…

– Вы тут не одни, – Сергей сбегает по лестнице, ехидно улыбается и садится на барный стул. – Слушай, Гром, хороший дом. Как наша система работает?

– Без перебоев.

– Какая система? – вмешивается Ульяна, соскальзывая на пол.

– Умный дом, – Азарин отвечает, смотря на экран своего мобильного, – Тина.

Никольская с интересом рассматривает Громовского друга, она еще вчера отметила, что он немного отличается от всех присутствующих здесь. Он выглядит как с обложки журнала, говорит так, словно прямо сейчас может поучаствовать в президентских дебатах. Азарин приехал сюда в сопровождении двух машин охраны, которые остались за территорией, а на мужском запястье часы за несколько сотен тысяч долларов. Он, как никто, сохраняет вокруг себя пространство, словно отгораживается, не любит близости людей, да и, кажется, людей не очень любит. Но, несмотря на все это, здесь, сейчас, вчера он вел и ведет себя как свой, видимо, их с Громовым действительно связывает многолетняя дружба. Настоящая дружба. Потому что, глядя на этих людей по отдельности, довольно нереально представить, что у них вообще может быть что-то общее.

– Значит, ты разработчик?

– Моя компания.

– Прикольно. Почему Тина?

– Вообще, проект задумывался как Тата, но Наташка была против. Но владелец может изменить настройки под себя и дать программе любое имя.

– Именно поэтому у него в доме ее зовут Натаха, – Свобода, появившаяся за спиной брата, громко цокает языком, – Натаха, свари кофе, открой дверь… Он вечно надо мной издевается.

– У нас с братом все как-то по-другому, – Улька пожимает плечами, чувствуя на своей талии Степины руки, улыбается.

– Потому что твой брат – адекватный человек, а не помешанный на компьютерах и алгоритмах гений.

– Ты слышал, Гром? Она вслух назвала меня гением.

– А еще сноб и циник, который считает, что все бабы – дуры.

– Я такого не говорил.

– Ты громко думал.

– Давайте лучше кофе, – вновь вмешивается Никольская, пытаясь разрядить атмосферу.

Когда Азарины уезжают, Улька вспоминает про пирог, который подгорел и выглядит совсем не аппетитно. Выбросив в урну свой шедевр, Улька засовывает противень в посудомойку и уходит наверх.

Степочка разговаривает по телефону, что-то по работе. Хоть он и обещал, что три дня выходных будут только для них, на деле это мало похоже на правду. Пока он занят, Никольская успевает принять душ, накраситься, переодеться и пару раз заглянуть к Степке в кабинет. В последний такой поход он поднимает на нее глаза, подзывая к себе рукой. Усаживает на колени, переплетая их пальцы.

– Все, Лер, если он так хочет, пусть оперирует сам, так и скажи.

Громов раздраженно кидает телефон на стол, и Улька подбирается. Перекидывает ногу через его колени, усаживаясь к Степе лицом. Трогает его щеку, обнимает, вынуждая его сбросить негатив.

– Ты хотела на залив.