23 дня

Как ни странно, но по нашему пути в сторону лесопарка мы беспрепятственно пробрались до последнего спасительного угла дома, закрытого густыми ветвями раскидистой ивы. До следующих деревьев было не менее пятидесяти метров. Никому из нас не хотелось рисковать своей жизнью, чтобы узнать, останется ли данный марш-бросок незамеченным. Хоть нам и казалось, что в радиусе близлежащих домов никого нет, но быть уверенными, что район пуст, мы не могли.

Всё замерло. Я настороженно оглядывал окрестности, стараясь сильно из-за листвы не высовываться. На слух пытался уловить, нет ли кого поблизости. Тишина была, можно сказать, что зловещей. Где-то там, вдали, послышались звуки выстрелов. Они были столь далеки, что я даже подумал, что мне показалось. Сердце набатом стучало в ушах, мешая слушать окружающее пространство.

Так продолжалось минут десять, прежде чем я сделал вывод: если бы здесь был кто-то вроде покойного Игоря, то уже дал бы о себе знать. Вряд ли эти твари могли так долго хранить молчание. Возможно, я ошибался, но в тот момент мне хотелось верить в свои выводы.

Тихо бросил:

– Не отставайте.

Приготовившись ко всему, что только могло произойти в такой ситуации, я осторожно раздвинул ветви и шагнул вперёд.

Медленно ступая друг за другом, мы двинулись меж деревьев. Они были той преградой, которая осложняла нам путь, при этом защищая и давая шанс на спасение. Перемещаясь от дерева к дереву, мы с успехом продвигались вперед. Каждые десять метров, пройденные нами, были словно долгий этап жизни, за который мы набирались всё больше опыта. Всё больше мастерства.

Я прошел немного вперёд, расчищая путь спутницам, всеми доступными чувствами исследуя пространство на возможную опасность. Так погрузился в это, что не заметил, как отдалился от группы. Внезапный крик донесся, как будто издалека, из другой реальности. На самом деле, это был отчаянный вопль Саши. Холод пробежал по моей спине.

«Что случилось?» – пронеслось в голове.

Тело автоматически развернулось и зверем метнулось назад, по своим же следам. Сознание обожгла какая-то отстраненная мысль:

«Успею ли я вовремя?»

Сломя голову, я нёсся в той непроглядной ночи, что так пугала меня, что так была нужна мне сейчас.

Саша замерла неподвижно, всем телом вжимаясь в ствол дерева и широко распахнутыми глазами уставившись перед собой. Ольга изваянием застыла возле, немигающим взором всматриваясь в ту же точку. Я проследил за их взглядом. Медленно и неотвратимо к ним приближалось самое мерзкое существо, которое я когда-либо видел. Причем вся мерзость состояла в самом факте его существования, в его правдоподобности.

Это был маленький мальчик, лет пяти, совсем ещё ребенок. Точнее, таковым была его верхняя половина, что сейчас ползла в сторону своих жертв. Нижняя половина тела уродца отсутствовала. Вместо неё по земле, оставляя черные следы слизи, тащились кишки, которым просто некуда было деться, кроме как вывалиться наружу. Его маленькие ручки цеплялись за землю, словно за жизнь, и неумолимо сокращали расстояние.

Череп паренька был разбит, являя наружу содержимое черепной коробки. Мозг почти вытек из черепа. Казалось, он просто распух до таких размеров, что не смог уже больше находиться внутри. Глаза, налитые кровью, бегали из стороны в сторону, дико вращаясь. Наполовину беззубый рот кривился в жуткой гримасе. Глотка издавала глухие булькающие звуки, разносившиеся по округе, способные привлечь других тварей, вроде этой. Теперь этим «мальчиком» руководило только одно желание – убивать.

В состоянии полного аффекта, абсолютно не контролируя себя, я подскочил к обезображенному нечто, бывшему когда-то телом ребёнка. Крепко зажмурившись, я начал наносить по нему беспорядочные удары.

Удар, ещё удар, следующий… Влажные чавкающие звуки сопровождали каждый взмах импровизированной битой. А ещё хруст дробящегося черепа – его остатков.

«Я не могу остановиться – мне это нужно. Я должен передать ему все дерьмо, что испытал за последнее время…» – билась в голове мысль.

За ней пришла следующая:

«Мразь! Ты собираешься дохнуть? Ты ответишь за всё то, что сделали подобные тебе! Ты думал, что, если ты ребенок, тебя ждет пощада?! Нет! Ты ответишь… Ответишь за все!»

Я уже не понимал, что делаю, но чувствовал, что это необходимо. Причём необходимо всем нам. Мои движения были коллективным желанием, переросшим в действия. Забрызганный кровью, обезумев от страха и боли, я вбивал уже недвижимое субтильное существо в землю, не в силах остановиться.

– Макс, прекрати. Он уже всмятку… – я почувствовал Сашину руку на плече. – Мы должны идти.

Я остановился. До воспалённого рассудка пришло ужасное осознание произошедшего. Осознание того, что я только что делал. Неужели это я? Как я мог опуститься до такого? До животных инстинктов, которые полностью овладели моим разумом.

– Нужно бежать, – вновь прозвучал голос Саши, словно издалека.

Остановка посреди дороги могла стоить нам жизни. Волоча по земле треснувшую от ударов палку, я двинулся в сторону леса, ногами загребая грязь. Запинаясь на ходу, не в состоянии совладать с обуревавшими меня мыслями, я бездумно шел вперёд, уподобившись тому самому зомби. Женщины что-то говорили мне, стараясь вернуть к реальности, но я ощущал только кровь, резкими толчками приливающую к голове, будто в попытке разорвать мой мозг. Я остановился. В ногах поселилась предательская слабость. Сел на землю и закрыл глаза.

Сейчас, в данный момент, было плевать на окружавшую тьму, пугавшую доселе, до скрывающихся в ней товарок той твари, которою совсем недавно я превратил в фарш. Было плевать на всё. Поддавшись какому-то исступленному желанию, рвущемуся изнутри, я схватил оставшуюся часть своего деревянного спасителя поудобнее, после чего начал рыть землю. Из горла вырвался сначала рык, быстро переросший в крик отчаяния. В крик боли и ужаса, которые я выплескивал наружу с каждым движением палки, глубоко входившей в землю.

Женская рука остановила очередной взмах. Я замер.

– Максим. Ты уже ничем ему не поможешь, – тихо сказала Ольга. – Ты должен жить. И сделать ты должен это для Вики.

Выдохнув, я кивнул. Имя жены подействовало отрезвляюще.

Удаляясь от недорытой мной могилы, я чувствовал облегчение. С каждым шагом становилось всё легче. Ольга, по-матерински обняв меня, уводила нас в гущу деревьев, где ожидала Саша, пытавшаяся скрыть недавние слезы. Она одна в тот момент пыталась совладать со своими чувствами, не давая себе ни малейшего послабления. Когда она заговорила, её голос дрогнул.

– Идём дальше, – неуверенно произнесла она, пряча глаза. Развернувшись, быстро скрылась среди низко спадающих ветвей деревьев.

Ночь сгущала тёмные краски на синеющем небосводе. Как и каждую июльскую ночь, она решалась на несколько часов поглотить отблески солнечного света. Звезды тускло поблескивали, подёрнувшись дымкой испарений. Мгла, скрывшая лунный свет, старалась обезличить всё на нашем пути. Нигде впереди мой взор не натыкался на такой манящий сейчас уютный свет из окна какого-нибудь домика, сокрытого в гуще зелени парка. До сюда пока ещё не дошла волна повсеместного разрушения. Только каждый шаг сопровождался предательским потрескиванием высохших ветвей и шелестом листвы под ногами.

Впереди, за последней преградой из сплетения свисающих ветвей ивы, чернота понемногу расступалась, раскрыв перед нами обширное пространство детской площадки. Я замер и выставил руку назад, в гущу ветвей, останавливая Сашу и Ольгу, крадущихся следом.

– Сидите здесь, – скомандовал.

Дождавшись кивков, тихо шмыгнул вперёд и затаился за ближайшей скамейкой, стоявшей неподалеку. Вслушался в ночь.

На открытой местности город снова оживал, распространяя вокруг массу звуков и запахов. Правда, сейчас нос тревожил только запах гари, а слух – многочисленные человеческие крики где-то вдали. Было похоже, что на центральные улицы выплеснулся весь ужас и хаос, до сих пор царивший во тьме молчания. Люди переметнулись с тихих улочек на шумные проспекты в надежде на спасение. Мы были более чем уверены, что именно там нас и поджидала опасность. Скрываемые зеленой шапкой леса, мы медленно, но верно продвигались вперёд, правда и сами не знали, куда приведет выбранная дорога.

Макушки деревьев возвышались над нами в розовеющих отблесках пожарищ. Мы не знали точно, не гнался ли за нами по пятам огонь. Если на расстоянии метров ста и царил ад, то впереди нас поджидала такая же лесная темная гуща, как и до этого…

В голове мелькнули воспоминания.

Центральная часть города. Тихий и уютный парк. Прекрасная игровая детская площадка, располагающаяся в десяти минутах ходьбы от нашего дома.

Мы с Викой строили планы на будущее. Представляли, как именно здесь будем прогуливаться с нашими будущими детьми. Возможно, именно здесь наш сын или дочь сделает свои первые шаги.

Теперь все мечты были навсегда вычеркнуты из нашего будущего. Всё самое дорогое и близкое в этот вечер было перечеркнуто по велению чьей-то прихоти. На противоположную чашу весов опустилось самое страшное слово – вымирание. Сколько ещё в этом городе осталось выживших из полутора миллионов? Детей, женщин, мужчин? И самое странное – где тела погибших? За весь свой путь мы так и не заметили ни единого трупа. Словно тьма была чем-то живым и укрывала своей массой всё то, что могло хоть в какой-то мере помешать нам, сломить нашу волю. Маршрут вёл нас неизведанными тропами, продвигаясь по которым мы чувствовали себя первопроходцами.

Я одёрнул себя, возвращаясь в реальность.

Безжизненный лес пугающе сжимал в своих объятьях, препятствуя нашему желанию скрыться в самой его непроглядной части. Он буквально вытеснял нас на тропки, которые хоть и были неширокими, но на несколько десятков метров спереди и сзади выдавали наше присутствие. Только крепкое сжатие рукояти ножа вселяло в меня надежду и немного смелости, пока я шел вперёд, ощущая, как сзади в мою спину вглядываются две пары глаз, доверившие мне свои судьбы. И в тот момент это была огромная ответственность, возложенная на мои плечи.

Удостоверившись, что впереди, до Дворца спорта, путь был открыт, я немного прибавил шаг. Это приободрило моих спутниц, которые немного расслабились и, впервые за весь наш переход через парк, о чем-то перешептывались за моей спиной.

В стороне раздался протяжный вой. В миг разорвав путы тишины и ударив по барабанным перепонкам, он прозвучал, словно гром среди ясного неба. Мы бросились в ближайшие заросли кустарника и замерли, стараясь не дышать. Впереди, сравнительно недалеко, промелькнуло несколько чёрных теней.

– Собаки или волки? – спросила Саша шепотом.

– А хрен его разберет… – как можно тише отозвался.

Ушей коснулся приближающийся лай и скулеж. Звуки приближались. И только я захотел привстать, чтобы понять, не нужно ли нам делать ноги, как мимо, прямо по тропинке, совершенно ничего не замечая, устремилась стая собак. Мы сидели и провожали взглядом реку мохнатых тел, испуганно скулящих и подвывающих, убегающих от грозящей им опасности, которая, судя по всему, в скором времени могла добраться и до нас. Я обернулся к девушкам и буквально заорал, перекрикивая скулеж и подвывания:

– Оставаться тут опасно! Если не поспешим, думаю, очень сильно пожалеем! Бежим до Большакова! Не отставайте! За мной!!

Стоило броситься вперёд, как в меня всем телом врезалась какая-то шавка, не заметив на своём пути. Испугавшись не меньше меня, она отскочила в сторону и хорошенько облаяла меня с головы до ног. Надолго задерживаться собака не стала, почти сразу устремившись вслед за товарками.