Чудотворцы

Публий был среднего роста, а его высокий противник – по крайней мере пальца на четыре выше, к тому же Никандр стоял выше по склону. Впрочем, ему это не давало преимущества, так как сирийцы, как уже заметил Публий, предпочитали колотые удары, а если и рубили мечом, то исключительно сбоку. Зато высокий рост Никандра не позволял самниту как следует размахнуться. А ведь он рассчитывал именно на рубящий удар сверху – единственное, что давало ему преимущество в бою с более опытным и могучим противником. Такой удар ему показал старший брат – Гай Коминий, пытавшийся научить своего ученого братца хотя бы чему-нибудь из воинских премудростей.

– Латиняне, братишка, любят и умеют сражаться – говаривал он – Но они слишком подвержены традициям, впрочем, как и греки. Против них тебе поможет только такой удар, которого они не ожидают.

Сейчас веселый добряк Гай вел, наверное, свою центурию по ущельям Иберии, но его совет и пара несложных упражнений запомнились Публию. Тем временем Никандр уже начал сближаться, описывая зловещие круги своим мечом, и вспоминать брата было некогда. Публий, как учил его Гай, внимательно следил не за концом вражеского меча, а за глазами Никандра, поэтому первый выпад ему удалось отбить. Второй прошелся совсем близко и слегка задел правое бедро, оставив кровавую полосу на тунике и заставив эфесца злорадно ухмыльнуться. Но радовался он рано. Уходя от смертельного удара, Публий использовал инерцию движения, чтобы послать свой длинный меч влево и высоко вверх, а потом, перехватив его обеими руками, развернуться вправо и что было силы опустить на голову Никандра, который как раз оказался там, где почва было пониже. Все же обмануть опытного бойца ему не удалось: Никандр успел упасть на одно колено и подставить свой меч под рубящий удар. Закаленная бронза оказалась прочнее дешевого железа и меч Публия раскололся. Всю свою силу тот вложил в единственный удар, на который мог рассчитывать, поэтому инерция замаха бросила его на колени. Со склоненной головой и обломком меча в руке он обреченно ожидал умелого укола в горло, но вместо этого услышал удивленный крик Гордия, и странный хрип. Подняв голову, Публий с изумлением увидел, что Никандр так и остался стоять на одном колене, а из его правого глаза торчит железный обломок меча. В следующий момент Никандр рухнул на землю, перестав хрипеть, зато завопил Гордий.

– Ах ты сраный любимец богов! – орал он, выхватывая из седельных упоров длинный дротик – Посмотрим, что ты сможешь против доброго эллинского острия.

Опытный боец, он не хотел рисковать единственным броском и поэтому пошел на Публия размахивая своей сулицей как копьем. Короткого обломка меча в руках самнита, он явно не боялся, а схватить меч Никандра, тот уже не успевал. Шатающийся и ничего не соображающий Публий сделал один шаг назад, потом другой и уперся спиной в скалу. При виде этого Гордий злорадно усмехнулся, но его усмешка тут же сменилась гримасой неимоверного удивления. Так и продолжая удивляться, сириец рухнул к ногам Публия с маленьким кривым ножом в спине. Из тени скалы вышла, пошатываясь, девушка, уставившись остановившимися глазами на нож в спине Гордия. Но, когда еще не пришедший в себя Публий невольно сделал шаг к ней, она испуганно отпрянула и снова скрылась в тени. Только тут он заметил, что все еще сжимает в руке обломок меча, и брезгливо отбросил его в сторону.

Только тогда девушка снова вышла из тени, все еще сжимая в судорожно сжатой руке неизвестно откуда взявшийся нож. Сделав над собой усилие, Публий перевернул тело Никандра, сорвал с него тунику и бросил девушке, избегая ее взгляда. Она обмоталась ей, так и не выпуская из руки нож.

– Уходи – сказал он, и повторил – Уходи!

Девушка прошла к выходу из расщелины, осторожно, стараясь не задеть его, как будто ей было бы отвратительно такое прикосновение, как будто бы не он держал ее в объятиях несколько мгновений назад. Перед тем, как исчезнуть в чаще, она обернулась и окинула его туманным, невидящим взглядом.

– Как твое имя? – спросил Публий, не надеясь на ответ.

Девушка продолжала смотреть мимо, как будто не видела ни его, ни испуганно храпящих лошадей, ни двух неподвижных тел на земле.

– Что ты делаешь в нашей стране, римлянин? – вдруг спросила она неожиданно низким голосом – Возвращайся к себе домой!

– У меня нет дома – пробормотал он ошеломленно и отвернулся.

Ветер шумел в ветвях, и легких шагов босой девушки не было слышно.

– Шуламит – донеслось с другого конца расщелины как шелест опавших листьев.

Он резко повернулся, но там уже не было никого. Кто произнес это имя: она или ветер? Ответов не было.

В Хакру он так и не попал, хотя и, отпустив лошадей и мула, попытался было пробраться наверх. Но еврейские патрули, похоже, перекрывали все тропы в Ерушалаим, и у незнакомого с местностью инженера шансов пройти не было. Наткнувшись пару раз на вооруженных бородачей, и едва уйдя от погони, он решил, наконец, вернуться вниз, к морю. Хотя бедро ему теперь оттягивал тяжелый меч Никандра, а за плечами у него были лук и колчан Гордия, по настоящему вооруженным он себя не чувствовал и не представлял как будет биться, если до этого дойдет. Воевать ему совершенно не хотелось, а недолгая схватка с Никандром, хоть и завершившаяся случайной победой, еще раз убедила его в том, что сражения – не его стезя. Впрочем, лук помог ему добыть серну, и теперь у него был запас еды дня на два – пока мясо окончательно не испортится. Так он и шел, избегая даже троп и пробираясь сквозь чащу, пока на третий день лес не кончился и он увидел море с вершины пологого холма. Здесь его остановил сирийский патруль, воины которого с уважением отнеслись к изрядно помятому пергаменту с осколками печати наместника и даже проводили Публия до дороги, ведущей в Птолемаиду.

Но туда он так и не добрался, остановленный возле Йокнеама[11 - Современный Тель-Йокнеам]. В этом небольшом, но богатом и космополитичном городе сейчас пребывала временная резиденция нового царского наместника Лисия. Облеченный неограниченной властью, Лисий задумал поход в Иудею, призванный положить конец наглому мятежу, что бросил вызов могуществу империи. Рассказ Публия он выслушал весьма равнодушно, похоже, что отряд Никандра был не единственным, который потрепали, а то и совсем уничтожили мятежники. Самому же Публию было приказано срочно возглавить инженерный корпус, довольно скромный по сравнению с большой армией, вставшей под городом, там где караванная тропы выходила из ущелья на равнину. Два многозарядных скорпиона и четыре баллисты не требовали так уж много внимания, и у инженера образовалось достаточно свободного времени. Йокнеам оказался совсем небольшим городом, и его лупанарии не справлялись с потребностями огромного войска, да и не лежала у него больше душа к таким развлечениям. Поэтому он предпочитал просто сидеть вечерами на северном краю городской стены и смотреть вниз, в долину, где горели бесчисленные костры и откуда доносился запах похлебки. Он больше ни о чем не думал, его мысли были пусты, как бочка из под дешевого вина после набега жаждущих воинов, вот только яркие глаза цвета мокрого песка почему-то все время стояли перед его мысленным взором.

Так прошла неделя, пошла вторая, ближе к концу которой его позвали на совет военачальников, проходившем под стенами города, в шатре под холмом, на самом краю плодородной долины. Публий отогнул полог, вошел и замялся в растерянности, не зная кого приветствовать первым: ни самого Лисия, но его стратегов он не знал в лицо.

– Входи, инженер, и возрадуйся – сказал человек плотного сложения, сидевший на треножнике в углу – Налей себе вина и посиди пока тихо.

Вероятно, это был сам Лисий, потому что он единственный был в шелковом плаще поверх ниспадающего аккуратными складками и заколотого дорогими фибулами хитона и не носил никаких атрибутов воина. Трое остальных склонились над картой, растянутой на трех других треножниках, и были в коротких плащах – хламисах – поверх льняных туник и подпоясаны широкими ремнями с короткими мечами в ножнах. Три стратига, подумал Публий подливая себе побольше воды в вино, не слишком ли много на одну армию? Усевшись на разборную походную скамью, он без особого интереса прислушался к разговору,

– Могу ли я спросить, кто из нас будет архистратигом? – спросил то ли лысый, то ли наголо бритый полководец, в хламисе бордового цвета.

– Погоди, Птоломей – поморщился Лисий – Всему свое время. Лучше расскажите мне, какими силами мы располагаем? Ну, кто начнет? Наверное ты, Никанор?

– Да, господин – ответил коренастый в лазоревом плаще – У меня, думаю, есть нужные тебе сведения. Мы располагаем десятью хилиархиями гоплитов, еще десятью – пельтастов. К этому надо добавить тысяч двадцать всякого сброда из персидских провинций и наемников. Из последних, некоторые – достойные воины, но им всем надо платить. Впрочем, и остальным тоже.

С этими словами Никанор вызывающе посмотрел на Лисия. Было заметно, что он его ни на обол не ценит и презирает, причем делает это открыто, как и полагается относиться к чиновнику уважающему себя полководцу.

– А вот это, мой друг – ласково сказал Лисий – Не твоя забота.

Публий, воспитанник понтификов, сразу понял, что коренастый Никанор нажил себе врага.

– Кстати, наш великий Базилевс, да хранят его все боги Олимпа… – зевнув, продолжил наместник – …уже распорядился выплатить всему войску жалованье за год вперед.

При этих словах стратиги заметно оживились и подлили себе еще вина.

– Итак – продолжил Никанор – Когда подойдут отряды из Аскалона, у нас будет тысяч сорок одних только пеших. К этому добавь тысячу отборных гейтаров и еще шесть тысяч конных из разных провинций, хотя большинство из них я бы поостерегся использовать в серьезном бою.

– А колесницы? – прервал его высокий стратиг в темно-синем плаще – Ты забыл колесницы.

– От колесниц, Горгий, будет мало толку в этой местности, это тебе не пустыня – ехидно сказал Птоломей – Я бы лучше поставил на слонов. Сколько у нас слонов, Никанор?

– Только четыре, Макрон – видимо, это было прозвище Птоломея – Остальных Базилевс забрал с собой. Будем надеяться, в Персии они ему нужнее.

– Для выбивания налогов… ногами слонов – хихикнул высокий Горгий.

Все трое стратегов засмеялись, в то время как Лисий поджав губы, исподлобья посматривал на них. Наконец, он заговорил и его слова звучали зловеще:

– Насколько я понял, "Еврейский Молот" может выставить против нас не более десяти тысяч бойцов, все пешии. Надеюсь ваших сил, несмотря на недостаток слонов… – тут он насмешливо посмотрел на стратигов – …хватит для того, чтобы справиться с евреями? Я спрашиваю, потому что наше войско понадобится не только для этого.

На лицах полководцев было написано недоумение. Публий тоже недоумевал и с удивлением почувствовал, что с интересом и тревогой ждет пояснений Лисия.

– Так знайте! – торжественно начал Лисий – Я получил ясное и недвусмысленное повеление раз и навсегда решить проблему с иудеями. Наш повелитель желает, чтобы Иудея перестала существовать. Да, именно существовать – твердо добавил он, глядя на удивленные лица присутствующих – А а для этого надо как можно быстрее уничтожить иудеев.

– Всех? – невольно вскричал Публий, вставая, и ему снова вспомнились чудесные глаза.

– Всех – твердо заявил наместник

– И детей?

– Да, и детей – теперь в голосе говорившего послышалось недоумение – А ты о чем думал?

Публий уже давно ни о чем не думал, но тут горькая струя вновь подступила к горлу, ему стало дурно. Что мне какие-то еврейские дети, подумал он? Что мне вообще эти иудеи? … Теперь глаза цвета темного песка смотрели укоризненно.

– Впрочем, не обязательно всех – снисходительно пояснил наместник – Хотя можно и всех – он задумался – Нет, всех, наверное, не получится, слишком хлопотно, да и расточительно. Но взрослых мужчин все же следует уничтожить, ну а остальных, женщин и детей – продать. Не всех, конечно, а лишь тех, что останутся в живых.

– Вот тут бы нам слоны и не помешали бы – злорадно поддакнул коренастый Никанор.

Это пожалуй, было уже слишком. Наместник Лисий заметно поморщился, а Птоломей так просто скривился, явно не одобряя такой жестокости. И только умница Горгий благоразумно молчал. Горькая волна подступила совсем близко к горлу и Публий уже подумал было, что ему придется выбежать из шатра, но тут вмешался Лисий.

– Прежде, чем заняться женщинами и детьми, неплохо было бы уничтожить их войско – насмешливо сказал он.

– Это зависит от того, насколько правильное решение примет архистратиг, хороший архистратиг – намек лысого Птоломея не блистал изощренностью.

– До сих пор они били нас в узких проходах, используя атаку с нескольких сторон. Фаланга бессильна против такого нападения, и они это знают – похоже, Никанор был самым разумным из стратигов – Нам надо выманить их на открытое место.

Он склонился над картой и ткнул заскорузлым пальцем куда-то в самую середину.

– Эммаум – с трудом выговорил он – Что это такое?