Неотразимый

Счастье всегда было мимолетным. Человек узнает об этом по своему жизненному опыту. Невозможно удержать его на всю жизнь. Больше София не станет отказываться даже от самой малой радости, которую предложит ей жизнь. «Жить одним днем!» – вот ее новый девиз.

Глава 10

Все-таки Натаниель испытывал какое-то замешательство. Раньше у него бывали любовницы, которых он навещал у них на квартире. И при этом не чувствовал ни малейшей неловкости. Он приходил к ним с единственной целью, и ни он, ни его партнерши ничего больше не ожидали от этих встреч.

Другое дело – Софи. Для него она была не любовницей, а другом. Ночью она сама впустила его в дом, не дожидаясь, пока он постучит. К удивлению Натаниеля, она была не в строгом платье, а в халате свободного покроя, в разрезе которого виднелась ночная сорочка, а ее пышные волосы волной падали на спину, хотя на затылке были схвачены ленточкой. Но на его приветствие она ответила своей обычной спокойной улыбкой и стала подниматься наверх, освещая лестницу одной свечой.

Натаниель не решился поцеловать ее в щеку: ему показалось, что и она этого не ожидает. Он думал, что на первой площадке она остановится и пригласит его в гостиную, но она продолжала подниматься и привела его в свою спальню. Ее собака, дремавшая на коврике у камина, в знак приветствия несколько раз повиляла хвостом, очевидно, не возражая против его присутствия. Этой колли не видать приза ни в качестве сторожевой собаки, ни в качестве пастушьей – она впустит в дверь и самого волка.

На туалетном столике горела еще одна свеча – Софи поставила рядом свою. Покрывало было аккуратно свернуто и лежало в стороне. Сцена была тщательно подготовлена.

В первое его посещение этой неловкости не было – все произошло так неожиданно. Но на этот раз они договорились о встрече. И Натаниелю было чертовски неловко. Он не знал, вовлечь ли Софи в пустяковый разговор или сразу приступить к делу. После встречи внизу они не обменялись ни одним словом.

– По-моему, мы поступаем неправильно, Софи, – сказал он, проведя рукой по волосам, после того как снял шляпу, поставил трость и сбросил плащ. В его улыбке проскользнуло сожаление.

– Значит, ты предпочитаешь уйти? – спросила она совершенно спокойно. – Можешь это сделать, Натаниель, я не стану возражать.

Она подумала, что он ее не хочет.

Он взял Софи за руку и притянул к себе. Она невозмутимо наблюдала за ним. Он развязал ленту, сдерживавшую массу ее волос, и бросил ее на пол.

– Мне трудно относиться к тебе только как к женщине, которую я хочу, – пояснил он, – хотя я действительно очень тебя хочу. Прежде всего я вижу в тебе Софи – женщину, которую я много лет любил и уважал.

Она просветлела лицом, приникла к его груди и глубоко, облегченно вздохнула. От ее густых, упругих локонов исходил приятный аромат, очевидно, она вымыла их своим любимым мылом.

Сегодня она казалась Натаниелю особенно красивой. И дело не только в отпущенных на свободу роскошных волосах. Наконец Натаниель сообразил, в чем дело. Халат ее был светло-голубым, ночная рубашка под ним – белой. Светлые тона совершенно преобразили ее, она стала выглядеть нежной и очень женственной. Не то чтобы она была вовсе лишена женственности, но…

Он нагнул голову и потерся щекой о ее макушку, а руки положил ей на плечи.

– Чего тебе хочется? Сразу лечь в постель? Так сказать, приступить к делу? – грубовато выразился Натаниель, скрывая свое замешательство.

Сам он не был уверен, что сможет сразу «приступить к делу», если она ответит утвердительно. Пожалуй, он был смущен больше прежнего.

Она подняла голову и посмотрела на него.

– Мы допустили какую-то ошибку, да? – спросила она тем деловитым и практичным тоном, который был ему так знаком. – Я думала, все будет как в ту ночь. Но нет, все не так. Я не хочу, чтобы ты ушел.

Он тоже не хотел уходить, хотя был не настолько возбужден, чтобы заняться с ней любовью. Черт побери, она же ему не любовница!

Он коснулся ее губ своими. Она не ответила, но и не отвернулась.

– Тогда давай просто полежим, хорошо? – предложил он. – Для взаимоотношений такого рода, как наши, не существует правил, ты согласна? Мы же не обязаны сразу заняться любовью.

– Нет, не обязаны. – Она прикусила губу. – Значит, ты не собираешься уходить, Натаниель? И ты остаешься не потому, что я этого не хочу?

– Давай приляжем, – сказал Натаниель, шутливо поцеловав ее в кончик носа. – Я задую свечи и кое-что сброшу с себя.

В этом есть что-то странное и смешное, подумал Натаниель, стягивая с себя узкие панталоны и задувая свечи. София сняла халат, и они улеглись в кровать. Лежа рядом и держа друг друга за руку, они были похожи на смущенных новобрачных. У камина глубоко вздохнула во сне Лесси.

– Расскажи мне, как ты провела день, – сказал он и тут же пожалел, что начал именно с этой просьбы. Теперь она подумает, что он интересуется визитом Пинтера. Уж об этом он мог спросить и позже.

Но Софи заговорила о прогулке в парке с Лавинией – сама Лавиния по возвращении домой только сказала, что за все пребывание в городе это был самый замечательный день, – и призналась, что его кузина ей очень понравилась.

– А у меня, Софи, было такое ощущение, что я тебе ее навязал, – признался Натаниель. – Мне казалось, она не из тех любезных компаньонок, с кем было бы приятно провести целый день.

– Но она просто удивительная, чудесная девушка! – совершенно искренне возразила София. – Я очень рада, что познакомилась с ней, и надеюсь, наше знакомство перерастет в дружбу. У нас с ней разница в возрасте всего четыре года, представляешь? И как выяснилось, наши взгляды на жизнь во многом сходятся.

– Скажи, Софи, – начал он, машинально похлопывая ее по руке, – что мне с ней делать? Ей уже двадцать четыре, возраст для замужества вот-вот пройдет, а она и слышать не желает о браке. Признаюсь, отчасти я забочусь и о самом себе – не знаю, как я вынесу ее еще шесть лет! Но все-таки прежде всего меня волнует ее судьба. Сможет ли она стать счастливой, если так и не выйдет замуж? Остаться в старых девах – незавидный удел для женщины, а при ее данных в этом нет нужды. Она благородного происхождения, богата и хороша собой для сделки – прости за выражение. Я забылся.

– Что тебе с ней делать, Натаниель? А тебе и не нужно что-то делать. Лавиния – взрослая и умная девушка. Она знает, что ей нужно в жизни. Пока что она не может этого осуществить, потому что отец лишил ее права распоряжаться своим наследством, но она знает. Может, тебе просто довериться ей?

– Довериться и разрешить ей отвергнуть все респектабельные предложения, пока во всей Англии не останется ни одного неженатого мужчины, который мог бы за нее посвататься?

София тихо засмеялась.

– Да, если придется.

– И что же это за совет? – сокрушенно спросил Натаниель.

– Думаю, достаточно мудрый совет, – сказала София. – Большинство девушек ко времени своего совершеннолетия мечтают только о том, чтобы выйти замуж, завести детей и жить своим домом. По-моему, такова твоя сестра Джорджина. Рискну предсказать, что еще до Рождества она очень удачно выйдет замуж. И я была такой же. Встретила Уолтера, он сделал мне предложение, я его приняла, и мне казалось, что в восемнадцать лет я достигла всего, что нужно для счастья. Но существует и другой тип женщин, которые чувствуют, что в жизни должны быть вещи и поважнее, чем супружество с первым же мужчиной, который сделал предложение, или хоть с сотым. Такова Лавиния. Доверься ей, предоставь ей самой решать свою судьбу.

Совет был настолько разумным, что странно, как это он сам до такого не додумался. Но разве можно довериться Лавинии? Да ведь она сделает себя несчастной на всю жизнь, если предоставить ее самой себе. Вместе с тем он уважал мнение Софии. Однако в ее рассуждениях ему послышалось нечто, что отвлекло его от проблем Лавинии. Он лег на бок, подпер голову рукой и посмотрел на Софи – глаза его уже привыкли к сгущающейся темноте.

– Бедная Софи, – сказал он. – Ты думала, что у тебя впереди долгая и счастливая жизнь с Уолтером, а вместо этого вы прожили вместе… Сколько? Шесть или семь лет?

– Семь.

– И детей у вас не было. – До сих пор он никогда об этом не думал. Он погладил завитки у нее на виске. – Ты хотела иметь детей?

– Сначала да, но мы не могли себе этого позволить при той походной жизни, а было очень важно, чтобы я всегда была рядом с Уолтером.

И вдруг его осенило. Правду сказать, эта мысль все время мелькала у него в подсознании еще с первой ночи их близости.

– Следовательно, тебе известен способ предохраняться от детей?

– Жены военных знают десятки способов, – с улыбкой ответила она, – хотя при нормальных обстоятельствах большинство из них не признались бы в этом даже под пытками.

– Мне не хотелось бы наградить тебя ребенком.

– Этого не случится. – Она спокойно встретила его изучающий взгляд.

– Но если я это сделаю, Софи, ты должна будешь выйти за меня замуж, нравится тебе это или нет. И я не потерплю никаких возражений.

– Говорю тебе, этого не произойдет.

Тогда он задумался над тем, почему она снова не вышла замуж после смерти Уолтера, почему сказала ему, что вообще не хочет замуж. Значит, ее мечты восемнадцатилетней давности развеялись за следующие десять лет? И больше она не мечтает о семейной жизни с мужем и детьми? Или она не рассчитывает на осуществление мечты теперь, когда Уолтера больше нет? Она считала невозможным родить ребенка за время своего брака с Уолтером, потому что ей было важно постоянно находиться рядом с ним. Не жалеет ли она теперь, что у нее нет хотя бы одного ребенка?

Но Натаниель не решался спросить об этом. Это был слишком личный вопрос, и он не имел права задавать его. В конце концов, он был только ее другом и временным любовником.