Неотразимый

Он наклонился и поцеловал ее, сначала легко, не уверенный, что она уже готова к близости. Но ее губы стали податливыми и слегка приоткрылись навстречу ему. Он скользнул языком в глубь ее рта. Она коснулась его языка своим, и он почувствовал, как стремительно возросло его возбуждение.

– Наверное, стоит окончательно освободиться от одежды, – сказал он.

– Да.

София помогала ему снять с нее ночную рубашку, приподняв сначала бедра, а потом руки. Потом он и сам разделся.

Чувство неловкости совершенно исчезло. Они разговаривали почти полчаса, и Натаниелю все казалось, что потом они будут смущаться еще больше. Но нет! Казалось совершенно естественным, что теперь они повернулись друг к другу и начали игру, которая должна была принести обоим сексуальное удовольствие.

Правда, София мало что знала о самой игре. Он не видел в этом ничего странного – респектабельная замужняя женщина не должна очень в этом разбираться, даже если пробыла замужем семь лет. Мужчина и не думает учить жену, как получать или доставлять удовольствие. В конце концов, супружеская постель рассматривается мужьями лишь как место для зачатия детей. И как правило, развлекаются мужчины где-нибудь в другом месте. Но постель Софи не была использована для зачатия детей – Уолтер умер раньше, чем они успели обзавестись постоянным жилищем. А сам Уолтер определенно не страдал избытком фантазии.

Да что это он все про Уолтера?! Он вообше не был настроен думать о чем-либо в настоящий момент. Нежно и горячо Натаниель ласкал ее тело. Вскоре по ее напрягшимся соскам, тихим вздохам и влажности между бедер он понял, что ей очень приятно. Сегодня он не будет требовательным, не будет ее смущать, решил он. Он научит ее в следующий раз, как доставить обоим острое наслаждение.

– Ты готова меня принять? – наконец спросил он, касаясь ее рта губами.

Раздвинув нежные складки кончиками пальцев, он слегка ввел палец и почувствовал, как она сжала его.

– Ты хочешь меня, Софи? Здесь? Чтобы я вошел в тебя?

– Да.

Она пошевелилась под ним, без уговоров раздвинула бедра, когда он лег сверху, и обвила его ногами. Прижавшись к нему покрепче, она потерлась затвердевшими сосками о его грудь. Глаза ее были закрыты, а губы приоткрылись в нетерпении момента слияния.

В это мгновение Натаниель понял, что дает ей больше, чем удовольствие. Он возбуждает в ней желание и жажду. Он видел, как многие женщины симулируют это. В данном случае все было непритворным, настоящим. Резким толчком он проник в ее влажную глубину, не отрывая взгляда от ее лица. Застонав, она запрокинула голову на подушке.

Софи, дорогая Софи!

Натаниель хотел ласкать ее медленно и долго, как и раньше, чтобы дать ей как можно дольше насладиться, прежде чем выплеснуть свою энергию. Но вдруг понял, что она вот-вот достигнет высшей точки – если он слегка ей поможет. Однако для этого он недостаточно ее знал.

Ритм его движений был глубоким и энергичным, она всем телом поддерживала его, исступленно гладя по спине, но желанный момент все не наступал, а он не знал, как ей помочь. И вдруг сообразил.

Просунув руку между их тесно слившимися телами, Натаниель нащупал у нее определенную точку и слегка ее погладил.

Агония наступила мгновенно. София выкрикивала его имя и содрогалась под ним, полностью потеряв над собой контроль. Он прижимал ее всем своим весом, оставаясь в ее нежном тепле, крепко стиснув ей руки и щекой прижавшись к ее душистым волосам.

«И это Софи? – спрашивал он себя. – Неужели это Софи?»

Колли фыркала и жалобно скулила рядом с кроватью.

Когда София успокоилась, расслабилась и задремала, он приподнялся на руках и вскоре достиг собственного более тихого, но в высшей степени удовлетворившего его освобождения. Перед тем как лечь рядом, он взглянул ей в лицо и увидел, что она смотрит на него сонными глазами.

– Софи! – Он поднес ее руку к губам. – Тебе было хорошо?

Она ответила ему тем, что уютно уткнулась лицом в его плечо и опять заснула.

Осторожно, чтобы ее не потревожить, он приподнял одной рукой и ногой одеяло и прикрыл ее. Нет, это целиком отличалось от того, чего он ожидал от их отношений. Соответственно своему возрасту и настоящему положению респектабельного сельского джентльмена, обремененного семейными обязанностями, он ожидал спокойной любовной связи, не столько страстной, сколько приносящей уютное и обоюдное удовлетворение. Тем более в отношениях с Софи.

Когда он думал, что Софи не способна на глубокую страсть? После первой их ночи или раньше? Так или иначе, именно с этим убеждением он пришел к ней сегодня. Да, его тянуло к ней, он хотел ее, но такого взрыва страсти не предвидел. Больше того, он и не был уверен, что хотел его. В нем было что-то тревожное и даже пугающее. Что-то незнакомое. Рассуждая таким образом, Натаниель чувствовал, что все его тело словно гудит от испытанного удовлетворения. Он повернулся к ней лицом и поцеловал ее в макушку. Не просыпаясь, она чуть сжала его пальцы и придвинулась к нему, что-то тихо и довольно пробормотав.

Собака опять ретировалась на коврик, где улеглась и вздохнула чуть ли не в унисон с хозяйкой.

Хорошо, думал Натаниель, просто лежать вот так, расслабленным и сонным, после спокойного разговора и после того, как ты достиг столь полного удовлетворения… со своим другом – он слегка улыбнулся. Натаниель чувствовал такой душевный покой, какого не знал много месяцев, а может, и лет. Вот только это было совсем не то, чего он ожидал. Между ними на самом деле возникли определенные отношения. И мысль об этом слегка тревожила его. Но он слишком устал и чувствовал себя слишком удовлетворенным, чтобы копаться в своих мыслях. Он подумает об этом завтра.

– Поди сюда, Софи.

Это не было приказом, хотя он протянул к ней руку, а скорее просьбой.

Пока он одевался, она тоже надела ночную рубашку и халат, не успев еще связать волосы лентой, они так и остались спадать по спине густыми спутанными прядями. Натаниель же снова выглядел безукоризненно свежим и слегка отчужденным, как будто не провел с ней в постели большую часть ночи.

Он стоял у окна спальни, уже полностью одетый, хотя всего несколько минут назад они опять наслаждались близостью – он привел ее к наслаждению медленно и искусно. Софи не очень хорошо поняла, что произошло. Это было в тысячу раз лучше, чем можно было вообразить, но вспоминала об этом со смущением. Что он о ней подумал? Кажется, она совершенно потеряла над собой контроль. Он намерен поговорить именно об этом или просто хочет поцеловать на прощание? София терялась в догадках.

Подойдя к нему, она взяла его за руку, подняла к нему лицо и улыбнулась. Они не стали зажигать свечи, хотя было еще темно, но она прекрасно видела его лицо. Он смотрел на нее своими неподражаемыми глазами.

– Софи, – сказал он, – расскажи мне о вчерашнем визите Бориса Пинтера.

Ах! У нее все сжалось внутри. Значит, он его видел! Ну конечно! Могло ли быть иначе? И зачем только она солгала? В этом не было необходимости.

– Ах, ты об этом! – Она засмеялась. – Он пришел засвидетельствовать свое почтение. Время от времени он это делает, но никогда не задерживается, я даже чаем его не угощаю.

– Но почему ты вообще его принимаешь? Она удивленно подняла брови.

– Ты считаешь себя обязанной принимать его из-за того, что в прошлом году он так нелепо лгал, чтобы еще больше прославить Уолтера? Но пойми, Софи, он сделал это только ради того, чтобы проникнуть в высший свет!

– Ты говоришь, ложь?

– Да, когда Пинтер приехал на полуостров, он уже был лейтенантом, Софи, а не прапорщиком.

Этого она не знала.

– Следовательно, Уолтер спас лейтенанта Пинтера, а не прапорщика Пинтера, – спокойно отметила Софи. – Какое это имеет значение?

– А то, что ты ничем ему не обязана! Он никогда не был приятным типом, а на Уолтера положительно имел зуб. Ты должна держаться от него подальше и уж тем более не принимать его дома. Вчера Кен сказал тебе, и совершенно верно, что любой из нас четверых защитит тебя в любое время, если Пинтер станет тебе досаждать. Мы с удовольствием защитим тебя, а особенно я.

«Защита» Кеннета стоила ей обручального кольца. Без нее цена за очередное письмо не была бы такой высокой. А в следующий раз он назначит еще более высокую цену – такую, что она не сможет ее заплатить.

Она высвободила свою руку.

– И с каких это пор, Натаниель, ты взял на себя право руководить моими поступками? Указывать мне, кого я могу принимать в своем доме, а кого нет? Уж не считаешь ли ты меня своей содержанкой, хотя раньше отрицал это? Я не твоя содержанка и не родственница, чтобы ты мог отдавать мне распоряжения, которые я обязана исполнять немедленно и беспрекословно! Не слишком ли много ты на себя берешь?

Она никогда не выходила из себя, ни разу, ни с кем не разговаривала таким возмущенным тоном. Слыша свой ледяной голос, она прекрасно понимала, что происходит. Ужасная злость, бурлившая в ней, находит выход. И под ударом оказался Натаниель, который хотел только защитить ее. Испугавшись последствий своего взрыва, она даже надеялась, что он начнет возражать ей. Но он не стал этого делать.

Он слегка склонил голову и испытующе посмотрел ей в лицо, затем на стиснутые в кулаки руки.

– Разумеется, ты совершенно права, Софи, – сказал он, и в голосе его не было ни злости, ни высокомерия, ни дрожи от оскорбленного самолюбия. – Я прошу простить меня, Софи. Ты простишь?

Она кивнула и на мгновение закрыла глаза. Вся ее злость мгновенно улетучилась.

– Я не считаю тебя своей содержанкой, Софи, – тихо сказал он. – Вот почему я… я не мог заниматься с тобой любовью, когда впервые пришел сюда. Ты мой друг и моя возлюбленная.