С закрытыми глазами, или Неповиновение

Какое-то время я не видела его и подумала, что он исчез. В конце декабря 1973г. во время сильного дождя я вышла на улицу с Чапой. Обычно она не хотела идти в дождь и, выйдя из дома по своему делу, тут же норовила вернуться. Но на этот раз, сделав своё дело, она вдруг рванула к соседним домам. Я едва успевала за ней и начала задыхаться. На каком-то повороте, поскользнувшись, просто плюхнулась на кучу жухлых листьев и больно ушибла колено. Кое-как отряхнувшись, я пустилась на поиски Чапы. Её нигде не было видно. Внезапно я услышала тихий вой. Чапа вышла ко мне, и, виляя хвостом, звала следовать за ней.

Она затащила меня в закуток за домами. При слабом свете уличного фонаря я увидела странную картину: возле помойки стояла пара, они слились в одно целое. Брюки мужчины были сброшены к ботинкам, а платье женщины задрано до шеи. Они раскачивались и издавали какие-то дикие, отрывистые звуки. Рядом на помойках орали и носились коты. Я повернулась, чтобы уйти. Но Чапа, забыв про дождь и ветер, внезапно со злобой бросилась к мужчине, вцепилась в его брюки, болтавшиеся по земле, и потянула их на себя. От неожиданности мужчина откинулся назад и, не выпуская из рук женщину, накренился. Я попыталась оторвать Чапу, но та вцепилась зубами, как бульдог. И мужчина упал в грязь. Женщина стояла голая и смотрела на меня, совершенно не стыдясь своей наготы.

Чапа продолжала рвать брюки этого идиота, который валялся с торчащим органом. Наверное, они были пьяные или под воздействием наркотиков. И тут я узнала его, а он, возможно, – меня. Это был Виктор. Давясь от смеха, я сказала: «Напрасно я вас посылала подальше. Куда же ещё дальше можно провалиться!» Чапа, услышав мой смех, вырвала ещё клок из его рубашки и послушно пошла домой. Виктор исчез бесследно, оставив о себе это воспоминание.

Гораздо интереснее были женщины, которые стремились влюбить в себя моего жениха, до моего приезда их было несколько. Вскоре после приезда он сделал несколько фотографий, чтобы послать моим родителям. В отпечатанной плёнке оказалась фотография привлекательной женщины в мини юбке. Он сказал, что она прямо-таки преследовала его.

Позже в Сохнуте ко мне подошла девушка, очень похожая на ту, с фотографии, выспрашивала обо мне, о родных. Она оказалась её сестрой. И такая же назойливая.

Прошло несколько месяцев, подхожу к дому, и вдруг Чапа рвёт поводок, как бешеная. Отпускаю её, она несётся по лестнице, и сверху раздаётся крик. Взлетаю на пятый этаж – о, ужас! – Чапа оторвала кусок платья у этой самой с фотографии. Хватаю её и спрашиваю, что она здесь, возле моей двери, делает. Она отвечает, что заблудилась. Я тогда ничего не понимала, хотя меня уже убивали в больнице прошлым летом, ума совсем не было. Думала: хочет она его вернуть и всё. Посоветовала ей убираться, а то вызову полицию.

Идем вниз, Чапа царапает мои руки от возмущения, что я не дала укусить и что эта баба идёт впереди. Выходим на улицу, а в подъезд идёт Нира, моя соседка. Слыша, как я говорю этой твари убираться, она вмешивается и спрашивает, что случилось. Я объясняю, и Нира хватает её за руку, говоря: «Это воровка, я её знаю! Шломо! – кричит она мужу, – вот она!» Шломо выскакивает из машины с пистолетом и эта женщина очень пугается. Подходят соседи, интересуются, что происходит. Вдруг подъезжает машина, в ней какие-то уголовного вида типы, мордастые, холёные. Выходят, положив руки на бедра, и словно бандиты Бени Крика: «Тут кто-то что-то сказал? Чтобы мы не слышали!» Сажают её, ожившую, в машину и укатывают.

Это было зимой, а летом встречаю опять эту с фотографии недалеко от моего дома, в пустынном месте, где я часто гуляла. Подходит ко мне в кампании молодых людей неприятного вида. Счастье, что Чапа была со мной, только одному порвала брюки, и они отошли. А она спрашивает, нет ли у меня телефонных жетонов. Ну-ну… Хотелось её послать подальше, но я повернулась и ушла.

В отдел городского управления, где работал жених, поступила на работу молодая женщина, высокая, толстая, с вечно красным лицом и соломенными волосами. Она с первых дней привязалась к нему. Ходила за ним как пудель, а лучше сказать, при её габаритах, как бульдог. Заигрывала с ним, любезничала, «и на жалость его брала, и испытывала». Как-то им двоим нужно было по работе поехать в какое-то управление, и она упросила взять её с собой, машины у нее не было. В поездке, когда он притормозил, она лицом упала к нему на колени и зубами впилась в ширинку. Сделала вид, что это случайно. Он высадил ее на улице, и ей пришлось добираться на автобусе. А он удивлялся, как её держат на работе – она совершенно ничего не смыслила в технике.

Вскоре там появилась другая женщина, маленькая, очень накрашенная, юбки её едва закрывали трусы. Когда она проходила по отделу, мужчины прищёлкивали языками. Но, любезничая со всеми, льнула только к моему жениху. Она была замужем, и с печальным лицом сообщала ему, что муж её – скотина, она его не любит. Женщина компанейская и решительная, она всё время изобретала какие-то уловки, чтобы быть рядом с ним. Время от времени, она просила его подвезти домой под предлогом, что у неё сломалась машина или ей нехорошо. Но он ни разу этого не сделал, видел ее насквозь. Подходя к нему на работе, наклонялась, чтобы показать какой-то чертёж, задевала грудью его руки или лицо. Или наклонялась так низко, что в её декольте была видна грудь. От неё просто некуда было деться. А она продолжала играть в несчастную. Однажды, когда он готовил какой-то чертёж, она подошла очень близко и, притворно поскользнувшись, упала к нему на колени, обняв его за шею. В комнате никого не было, было поздно, люди уже разошлись. И со слезами стала говорить, что не отпустит его, что она его любит, что муж её бьёт. Он, конечно, понимал, что это всё игра. Но тут ему пришло в голову, что она не просто играет. Он рванул ворот её платья и увидел маленький записывающий приборчик. Прижал её к стенке, стал спрашивать, для чего она это делает, а она ревела благим матом и продолжала объясняться в любви. Он пошел к выходу. Она – за ним с мольбой и плачем. Он вышел, но вернулся через другой вход, зашёл в соседнюю комнату и затаился. Вскоре послышался мужской голос, который строго спрашивал, почему она так ничего и не добилась. Она оправдывалась, показывая разорванное платье. Тот сказал: «Тебя устроили на работу, в которой ты ничего не смыслишь. Ты думаешь, что тебя будут тут держать задаром?!» Она слушала мат и плакала. Вскоре она ушла из городского управления.

Через какое-то время после её ухода один из сослуживцев стал ходить, широко расставляя ноги. И когда жених спросил, в чём дело, тот завёл его в уборную и показал свои распухшие половые органы. Он сказал, что заразился от этой, и боится, что  заразил жену.

Жених теперь остерегался возить, кого бы то ни было, но как-то к нему обратилась уже немолодая женщина из другого отдела с просьбой подвезти её домой. Был сильный ливень, и отказать ей было неудобно. Тем более, что она сказала, что живёт в том же районе, что и он. И была очень скромной, только и говорила по дороге, как она любит своего мужа и детей. Ещё не доехали до места, и тут она попросила остановиться, сказав, что у неё схватило сердце. Как только он остановил машину, скромница моментально сбросила куртку и платье на молнии, под которым ничего не было, впилась в его губы, схватив рукой за причинное место. Реакция его была быстрой, оторвав её от себя, он открыл дверь машины и вытолкнул её на улицу, выбросив вслед за ней её вещи.

Были ещё мужчины, которые внезапно появлялись в нашем районе и исчезали, не сумев “подружиться” со мною. Были и женщины.

Одна, по имени Гита, прямо предложила войти в нашу семью и стать второй женой, сказав, что у Авраама было две жены. А другая, по имени Лиана, с двухлетней девочкой Моникой, предложила ещё более интересный вариант. Познакомилась она со мной в магазине и вскоре начала жаловаться на мужа, а потом сказала, что её перестала интересовать половая жизнь с мужчиной. До меня сначала не дошел смысл сказанного. Она продолжала ловить меня на улице и непременно продолжала эту печальную тему о наскучившей ей половой жизни с мужчиной. Через какое-то время она опробовала другой вариант: попросила занести ей домой какую-то книгу, сказав, что будет ждать меня. На мой стук дверь открыл мужчина в плавках. Я протянула книгу и хотела уйти, но он стал настойчиво приглашать зайти, держа руку прямо на причинном месте. Я сразу же побежала вниз по лестнице. Он понёсся за мной. Спасло меня то, что на следующем этаже были люди. И он убежал назад. На другой день, встретив Лиану, я сказала ей, что произошло. Она долго извинялась: «У мужа такая нехорошая привычка – ходить в плавках. Он не имел в виду ничего плохого. Я бы хотела познакомить наших мужчин». Все её дальнейшие попытки сблизиться со мной провалились, и вскоре они исчезли из нашего района».

– Мишенька!

Щелчок.

Твой ход, товарищ кэгэбэ.

Рассказ 33

"У тебя только одна с проблемами. Ты хочешь, чтобы их было двое?" – возразил доктор равнодушно на мой вопрос о свадьбе. Так он отвечает всем родителям, которые хотят своего счастья, но выдают это за желание осчастливить своих детей. За долгую свою практику он знает, что этот его ответ для родителей ничего не значит.

Ни один доктор ещё не остановил ни одного родителя.

А Учитель, конечно, одобрил.

Началась подготовка.

Пришлось сменить его никчёмный тфилин, добавить талит, сменить малый талит и вообще приодеть, чтобы выглядел принцем для принцессы.

А принцесса хороша в любом наряде. Ничего плохого не подумать, только хорошее.

И в армии плохо не подумали, дали профиль 97, а освободили после службы с профилем 21.

Принцессе предстояло расстаться с тёплым домом, созданным для неё по совету Учителя. А Принц кончал с неустроенностью одинокого при живых родителях.

Принцессе дала уроки одна рабанит, а принцу – один рав.

Тема уроков: как э т о делается?

Принц начинал спать, едва только рав открывал рот. Принцесса слушала с большим душевным подъёмом и своими вопросами вводила рабанит в краску.

19.7.2002 под хупой стояли принцесса и принц. Мама принцессы вместе со свахой – она была за маму принца, водили принцессу семь раз вокруг принца. А я стоял рядом в одиночестве. Потому что родители принца не тратят деньги и время на придуманного принца из их сына с профилем 21.

В квартире Учителя было не протолкнуться. Но всё же мужчины пошли танцующим кругом.

Со свадьбы принцессу и принца проводили в приготовленный для них замок в нашем районе. На двоих у них было только то, что положено принцессе от государственного страхования за её профиль двадцать один. Принц от положенного ему за его профиль двадцать один, оскорблённый, всегда отказывался. Причитающееся за его профиль получал его папашка, пока не удрал восвояси.

Замок был в подвальном этаже, разделённом на отдельные комнаты под сдачу, и построен в пятиэтажном жилом доме. Практичные владельцы замков умеют делать их незаметными, поэтому только краешек окна торчал из земли, что скрывало их от глаз городского управления. А жизнь принцев от посторонних глаз.

В первую брачную ночь и в другие их короткой совместной жизни принц пытался сделать э т о. Чтобы э т о получилось, нужно немного ловкости, но с профилем 21 нет ловкости. И э т о не получалось. И его семя орошало принцессу не там. Уроки рава не помогли – они были не об этом. Принцесса не знала, как помочь. Уроки рабанит не помогли – они тоже были не об этом.

Им бы ещё время, чтобы получилось.

И родился бы новый мир целый.

А с утра надо было ещё и кушать. Принц продолжил околачиваться возле кормушки, где кормятся и закрывающие глаза. Принцесса кормилась в оставшемся тёплым доме, в обратную дорогу ей давали продукты для приготовления, которые гнили в холодильнике.

На улице они держались за руки, отличаясь от жителей района, которые не выносят из дома свои взаимоотношения.

Незадолго до конца их совместной жизни, вечером, принц потащил принцессу за руки от умывальника, где она их долго мыла, к телефону – звонить в полицию, сам он не мог сказать слова на иврите. Рукам её было больно, он сжимал их, даже когда она набирала номер, а потом держала трубку. Испуганная, с болями в руках, она дрожала, не понимая, что происходит, не могла говорить. Несколько несвязных слов, среди которых были "папа" и "угрожает", которые он требовал сказать полиции, она перевела на иврит прямо ему в лицо, а в трубку спросила, что от неё хотят.

Когда пришли полицейские, мужчина и женщина, которые были моложе их, принцесса и принц, испуганные, сели на кровать и взялись за руки. Так они и сидели с вытаращенными на полицейских глазами, а те смотрели на них, изучая. Полицейские спросили, кто они друг другу. А принц бубнил принцессе в ухо, что она должна сказать. Спросили её: "О чём он говорит?" Ответила: "Он говорит, что мой папа угрожает ему". Спросили: "Чем?" Принцесса пожала плечами.

Полицейские поднялись, хохотать начали за дверью, хохот поднимался по лестнице и растворился во дворе.

В полиции осталась запись: "Вызов по причине угроз со стороны Михаэля Бабеля".

Через несколько дней, 6.9.2002, утром, он опять схватил руки принцессы очень крепко, было больно, она испугалась, начала кричать. В какой-то момент он разжал руки, она побежала к двери, но он вынул ключ, она несколько раз крикнула в окно "спасите!", но он закрыл окно.

Раздался стук в дверь, он открыл. За дверью стояла хозяйка замка. Принцесса выскочила, а он закрылся на ключ.

Меня вызвали по телефону спокойным голосом, но, чувствуя неладное, я побежал к ним. Принцесса, вся трясясь и плача, стояла в одиночестве в одном из углов хозяйских хором. Показала на синяки на её белых руках и ещё горше заплакала.

Я взялся за телефон. Сразу подскочила хозяйка, недовольно сказала: "Зачем тебе полиция?" Хозяева боялись полиции. Я позвонил, что была попытка убийства. Приехали быстро. Я утешал принцессу в том же углу. Нас повели к амбулансу, возле него пришлось стоять долго.

Наверное, практичные хозяева замка уверяли полицию, что ничего не произошло.

Привели принца в наручниках и усадили в полицейскую машину. Машины тронулись вместе.

Принцессу доставили в больницу "Визит больных".

Принца – в предварительное заключение.