Последний отзыв
Удивительная книга. Как никогда актуальна сегодня. Язык и стиль автора настолько тонок, лёгок и изыскан, что легко поведёт читателя в мир героев, кото...
Далее
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Илимская Атлантида. Собрание сочинений
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Да, работаю слесарем на шахте. А ты?
– Живу-то я в Иркутске, а сейчас на производственной практике. Снимался здесь с учета.
Разговор старых друзей явно не клеился.
– Петя, а разве тебе можно в армию? – Иван пальцем показал на голову.
– «Можно», «нельзя» – разве нас спрашивают? А главное – я сам хочу в армию.
Недалеко от военкомата, в сквере, выбрали пустую лавку. Поначалу даже не знали, о чем говорить. И только когда вспомнили родную деревню, заговорили взахлеб, перебивая друг друга, стараясь рассказать как можно больше и подробнее.
– Иван, ты давно из деревни?
– Уже шестой год. Уехал я перед смертью мамы.
– Тетя Аня умерла?
– Умерла, Петя… Сам-то как оказался здесь?
– Когда бабушка умерла, попал в детдом. После детдома – профтехучилище, получил корочки слесаря и уехал, куда подальше. Ты знаешь, Иван, я так мечтал о нашей встрече. Поначалу у бабки мне плохо было. Ложусь вечером, закрываю глаза, и вижу наш дом, сеновал, где мы ночевали с тобой. Свежее сено, запах обалденный, старая шуба, которой мы укрывались, а ты все старался на себя ее перетащить… Помнишь лавочку у дома? А Гошку Погодаева помнишь? Интересно, он так же на гармошке наяривает?
– Я тоже многое помню, Петя. Все время мать вспоминаю, и почему-то по воскресеньям. Она в воскресенье с утра всегда была дома. Просыпаюсь и слышу, как она что-то стряпает на кухне, пахнет чем-то вкусным. Радостно на душе. Закрываю глаза и почти засыпаю, а на стенке за печкой пробегают блики света. Створки окна открыли. На печке жарко, тихо. Слышу, как в сенях скулит Жучка, ждет, когда я вынесу ей что-нибудь поесть. Встаю, выхожу во двор, а там – солнце!
– А помнишь, как мы с тобой по вечерам залезали на крышу? Смотрели на звезды, высматривали луну и рассуждали: какой мир огромный, сколько в нем людей, и все видят эту же луну. Мне всегда казалось, что, когда я смотрю на Луну, то мой взгляд как бы пересекается со взглядами других людей, из разных уголков мира. И они все не чужие для меня становятся…
– У тебя на какое число повестка?
– Через три дня.
– А живешь с кем? Не женат?
– Какой женат… В общаге. В детдоме дружил с одной девчонкой.
Иван чувствовал – нельзя им расставаться сейчас, ведь столько раз вспоминал зимнюю реку, где видел друга последний раз…
– Петя, меня на разъезде ждет девушка. Мы давно уже вместе, надеюсь, к Новому году поженимся. Поехали со мной, погостишь у нас пару дней, а потом дуй в свою армию…
– Да я не против. Только бы перекусить где-нибудь.
– Десять лет!.. А ты все такой же голодный?
– Извини, друг, ничего не могу с собой поделать.
– Пошли, может на вокзале что найдем.
Забежав в промтоварный за покупками и простояв в очереди за билетами, они с трудом успели на поезд, поэтому перекусить друзьям так и не пришлось. Немного отдышавшись, пошли в вагон-ресторан. Заказали себе «царский» ужин и бутылку вина. Ели обстоятельно, не торопясь. Чуть выпив, Петя снова возвращался к удивительному совпадению:
– Слышу, кричат – Карнаухов! В голове как молния – неужели ты? Смотрю – похож, только возмужал, конечно. Прямо мужик настоящий – плечи, грудь…
Друзья смотрели друг на друга, узнавая и не узнавая. Они еще не умели по-настоящему, по-взрослому выражать свои чувства, не могли подобрать нужных слов. Их судьбы давно разошлись. Но сейчас обоим очень хотелось, чтобы нити, соединявшие их в детстве, окрепли, не порвались совсем, оставив лишь воспоминания… Разговор сводился к тому, что сохранила детская память: деревня, школа, учителя, лес, река, грибы и ягоды… И ни слова о родителях, искалечивших когда-то Петьку. Иван только спросил, словно невзначай: как голова? Болит? Друг ничего не ответил, только подтвердил кивком.
И опять за окном вагона-ресторана мелькали деревья, одиночные домишки, почерневшие от времени и непогоды. Рассчитавшись с официантом, они направились к выходу. В это время дверь ресторана с шумом распахнулась, и Иван лицом к лицу столкнулся с блатным парнем, с которым не так давно разбиралась баба-Тоня. Он был навеселе, его компания тоже. Увидев Ивана, он загородил проход и стал кривляться:
– О, какие люди! И без охраны. Ну, куда путь держим?
Иван не отвечал, прикидывая, как миновать неожиданное препятствие. Петька непонимающе спросил:
– Иван, это кто?
– Дед Пихто, – ответил за Ивана парень и щелкнул Петьку по носу.
Петька побледнел и хотел схватить парня за руку, но тот наотмашь ударил его по голове. Обхватив голову руками, Петька застонал.
Иван быстро и сильно ударил блатного в лицо и, судя по всему, сломал ему нос – кровь хлынула верзиле на пиджак и светлую рубашку. От неожиданности он зарычал:
– Ну, падла, попомнишь! – схватив со стола бутылку, нанес удар.
Если бы Иван не увернулся, удар бы пришелся по голове, а так лишь скользнул по плечу. Словно электрический ток прошил руку, она сразу повисла и онемела.
«Только бы не перелом, – мелькнула мысль. – В конце практики-то…»
Проход между столиками был узкий, не развернуться для драки. Иван с Петькой попятились назад, ко второму выходу, не выпуская из виду нападающих. Вывалились в тамбур, молниеносно захлопнув дверь, и вовремя. Страшный удар бутылкой обрушился на стекло двери, оно сумело выдержать, только покрылось паутиной трещин. У Ивана всегда был при себе служебный ключ. Щелчок – и дверь между вагоном и тамбуром перекрыта.
Минутная передышка. Они видели, какой злобой искажены рожи этих бандитов, и знали – просто так, само собой, драка не прекратится.
– Что за люди? – допытывался Петька.
– Да я и сам не знаю. С восстановительного поезда. Ломились к нашим девчонкам. Пьяные в дым. Этот бугай и там был первым. Наши бабы им вломили – дрались не хуже мужиков. Этого, с бутылкой, в челюсть…
– С такими гориллами?
– С такими! Надо, братишка, когти рвать.
– Не прыгать же с поезда!
– Надо будет – прыгнем.
В это время в ресторане вновь вспыхнула драка, на этот раз с посетителями, среди которых были крепкие мужики. Не рассмотреть, что там происходит. Женский визг, грохот стульев, потом пошла в ход посуда.
Стекло вагонной двери все-таки вышибли.
– Петька, бежим! – Они кинулись по ходу поезда, однако вагонов было всего три. Впереди – электровоз, но до него не добраться из-за сцепки. Снова рядом крики догоняющих, и тут, на счастье ребят, поезд затормозил на безымянном разъезде. Минутной остановки хватило. Выскочив на платформу, бросились в обратную сторону. Вдогонку летели угрозы, мат. Блатной обещал вслед:
– Попадетесь – живыми не уйдете!
Поезд тронулся. Друзья тяжело дышали, провожая взглядом состав, набирающий ход. В хвосте – вагоны восстановительного поезда. Краем глаза Иван заметил, что стрела крана, похоже, не застопорена, находится в свободном положении. Что-то необычное и странное. Движение стрелы из стороны в сторону, даже при медленном ходе поезда, выдавало какую-то неисправность. А может, так всегда?
Иван смотрел вслед поезду, прикидывая, что может произойти, если стрела все-таки не застопорена?
– Живу-то я в Иркутске, а сейчас на производственной практике. Снимался здесь с учета.
Разговор старых друзей явно не клеился.
– Петя, а разве тебе можно в армию? – Иван пальцем показал на голову.
– «Можно», «нельзя» – разве нас спрашивают? А главное – я сам хочу в армию.
Недалеко от военкомата, в сквере, выбрали пустую лавку. Поначалу даже не знали, о чем говорить. И только когда вспомнили родную деревню, заговорили взахлеб, перебивая друг друга, стараясь рассказать как можно больше и подробнее.
– Иван, ты давно из деревни?
– Уже шестой год. Уехал я перед смертью мамы.
– Тетя Аня умерла?
– Умерла, Петя… Сам-то как оказался здесь?
– Когда бабушка умерла, попал в детдом. После детдома – профтехучилище, получил корочки слесаря и уехал, куда подальше. Ты знаешь, Иван, я так мечтал о нашей встрече. Поначалу у бабки мне плохо было. Ложусь вечером, закрываю глаза, и вижу наш дом, сеновал, где мы ночевали с тобой. Свежее сено, запах обалденный, старая шуба, которой мы укрывались, а ты все старался на себя ее перетащить… Помнишь лавочку у дома? А Гошку Погодаева помнишь? Интересно, он так же на гармошке наяривает?
– Я тоже многое помню, Петя. Все время мать вспоминаю, и почему-то по воскресеньям. Она в воскресенье с утра всегда была дома. Просыпаюсь и слышу, как она что-то стряпает на кухне, пахнет чем-то вкусным. Радостно на душе. Закрываю глаза и почти засыпаю, а на стенке за печкой пробегают блики света. Створки окна открыли. На печке жарко, тихо. Слышу, как в сенях скулит Жучка, ждет, когда я вынесу ей что-нибудь поесть. Встаю, выхожу во двор, а там – солнце!
– А помнишь, как мы с тобой по вечерам залезали на крышу? Смотрели на звезды, высматривали луну и рассуждали: какой мир огромный, сколько в нем людей, и все видят эту же луну. Мне всегда казалось, что, когда я смотрю на Луну, то мой взгляд как бы пересекается со взглядами других людей, из разных уголков мира. И они все не чужие для меня становятся…
– У тебя на какое число повестка?
– Через три дня.
– А живешь с кем? Не женат?
– Какой женат… В общаге. В детдоме дружил с одной девчонкой.
Иван чувствовал – нельзя им расставаться сейчас, ведь столько раз вспоминал зимнюю реку, где видел друга последний раз…
– Петя, меня на разъезде ждет девушка. Мы давно уже вместе, надеюсь, к Новому году поженимся. Поехали со мной, погостишь у нас пару дней, а потом дуй в свою армию…
– Да я не против. Только бы перекусить где-нибудь.
– Десять лет!.. А ты все такой же голодный?
– Извини, друг, ничего не могу с собой поделать.
– Пошли, может на вокзале что найдем.
Забежав в промтоварный за покупками и простояв в очереди за билетами, они с трудом успели на поезд, поэтому перекусить друзьям так и не пришлось. Немного отдышавшись, пошли в вагон-ресторан. Заказали себе «царский» ужин и бутылку вина. Ели обстоятельно, не торопясь. Чуть выпив, Петя снова возвращался к удивительному совпадению:
– Слышу, кричат – Карнаухов! В голове как молния – неужели ты? Смотрю – похож, только возмужал, конечно. Прямо мужик настоящий – плечи, грудь…
Друзья смотрели друг на друга, узнавая и не узнавая. Они еще не умели по-настоящему, по-взрослому выражать свои чувства, не могли подобрать нужных слов. Их судьбы давно разошлись. Но сейчас обоим очень хотелось, чтобы нити, соединявшие их в детстве, окрепли, не порвались совсем, оставив лишь воспоминания… Разговор сводился к тому, что сохранила детская память: деревня, школа, учителя, лес, река, грибы и ягоды… И ни слова о родителях, искалечивших когда-то Петьку. Иван только спросил, словно невзначай: как голова? Болит? Друг ничего не ответил, только подтвердил кивком.
И опять за окном вагона-ресторана мелькали деревья, одиночные домишки, почерневшие от времени и непогоды. Рассчитавшись с официантом, они направились к выходу. В это время дверь ресторана с шумом распахнулась, и Иван лицом к лицу столкнулся с блатным парнем, с которым не так давно разбиралась баба-Тоня. Он был навеселе, его компания тоже. Увидев Ивана, он загородил проход и стал кривляться:
– О, какие люди! И без охраны. Ну, куда путь держим?
Иван не отвечал, прикидывая, как миновать неожиданное препятствие. Петька непонимающе спросил:
– Иван, это кто?
– Дед Пихто, – ответил за Ивана парень и щелкнул Петьку по носу.
Петька побледнел и хотел схватить парня за руку, но тот наотмашь ударил его по голове. Обхватив голову руками, Петька застонал.
Иван быстро и сильно ударил блатного в лицо и, судя по всему, сломал ему нос – кровь хлынула верзиле на пиджак и светлую рубашку. От неожиданности он зарычал:
– Ну, падла, попомнишь! – схватив со стола бутылку, нанес удар.
Если бы Иван не увернулся, удар бы пришелся по голове, а так лишь скользнул по плечу. Словно электрический ток прошил руку, она сразу повисла и онемела.
«Только бы не перелом, – мелькнула мысль. – В конце практики-то…»
Проход между столиками был узкий, не развернуться для драки. Иван с Петькой попятились назад, ко второму выходу, не выпуская из виду нападающих. Вывалились в тамбур, молниеносно захлопнув дверь, и вовремя. Страшный удар бутылкой обрушился на стекло двери, оно сумело выдержать, только покрылось паутиной трещин. У Ивана всегда был при себе служебный ключ. Щелчок – и дверь между вагоном и тамбуром перекрыта.
Минутная передышка. Они видели, какой злобой искажены рожи этих бандитов, и знали – просто так, само собой, драка не прекратится.
– Что за люди? – допытывался Петька.
– Да я и сам не знаю. С восстановительного поезда. Ломились к нашим девчонкам. Пьяные в дым. Этот бугай и там был первым. Наши бабы им вломили – дрались не хуже мужиков. Этого, с бутылкой, в челюсть…
– С такими гориллами?
– С такими! Надо, братишка, когти рвать.
– Не прыгать же с поезда!
– Надо будет – прыгнем.
В это время в ресторане вновь вспыхнула драка, на этот раз с посетителями, среди которых были крепкие мужики. Не рассмотреть, что там происходит. Женский визг, грохот стульев, потом пошла в ход посуда.
Стекло вагонной двери все-таки вышибли.
– Петька, бежим! – Они кинулись по ходу поезда, однако вагонов было всего три. Впереди – электровоз, но до него не добраться из-за сцепки. Снова рядом крики догоняющих, и тут, на счастье ребят, поезд затормозил на безымянном разъезде. Минутной остановки хватило. Выскочив на платформу, бросились в обратную сторону. Вдогонку летели угрозы, мат. Блатной обещал вслед:
– Попадетесь – живыми не уйдете!
Поезд тронулся. Друзья тяжело дышали, провожая взглядом состав, набирающий ход. В хвосте – вагоны восстановительного поезда. Краем глаза Иван заметил, что стрела крана, похоже, не застопорена, находится в свободном положении. Что-то необычное и странное. Движение стрелы из стороны в сторону, даже при медленном ходе поезда, выдавало какую-то неисправность. А может, так всегда?
Иван смотрел вслед поезду, прикидывая, что может произойти, если стрела все-таки не застопорена?
Другие электронные книги автора Михаил Константинович Зарубин
Другие аудиокниги автора Михаил Константинович Зарубин
Последний отзыв
Удивительная книга. Как никогда актуальна сегодня. Язык и стиль автора настолько тонок, лёгок и изыскан, что легко поведёт читателя в мир героев, кото...
Далее