– Ну чего пришла, погодите немного. Идите, погуляйте.
Мишкина мать завернула младенца в пеленку и передала сверток сыну.
– На, подержи и, пожалуйста, выйдите с Галей в сени, а мы здесь с Лизой роды закончим.
Мишка на вытянутых руках держал живой комочек. Руки почти сразу затекли, спина устала. Он побоялся, что уронит этого кроху и, заметив сундук, разместил сопящего как котенок малыша на его крышке. С Галькой они стали рассматривать этого нового на земле человека.
– Миша, Миш, ты посмотри, как он кривит ротик.
– Это он увидел тебя, Галка, вот и ухмыляется.
– Почему же?
– Как почему? Увидел сестренку. Вот когда увидит пятерых сестренок, тогда глазки закатит от удивления.
– Ты думаешь, он понимает, где сестра, а где чужой человек?
– Ну а как же, вот на меня даже не смотрит.
После этих Мишкиных слов ребенок натужился, его личико сморщилось, как у старичка, он широко открыл глаза и посмотрел на мальчика ясным, каким-то особенным взглядом. Наверное, в знак благодарности за то, что Мишка помог ему появиться на свет.
Галька и Мишка застыли, разглядывая этого, только что появившегося на свет человечка, ставшего им родным. Они рассматривали его головку с темными пушистыми волосиками и крошечными прозрачными ушками. А он с удивлением разглядывал их, но быстро устал, закрыл глазки, как будто собрался спать, но вдруг начал вертеть головой, закричал и заплакал. Мишка крепко прижал ребенка к себе и вместе с ним стал раскачиваться, надеясь так успокоить младенца.
– Ну не кричи ты, не кричи, – ласково, по-братски приговаривал Мишка.
– А может, он есть захотел, – резонно заметила Галька, – к маме его надо отнести.
– Сбегай, посмотри, как там она? – скомандовал Мишка, войдя в роль «главного» на родах.
Однако девочка не успела исполнить приказание своего начальника и специалиста по всем вопросам. В сени вышла Мишкина мать и, увидев сына в затруднительной ситуации, поспешила ему на выручку.
– Дай, Мишенька, его мне, он тут с вами устал.
Ребенок, почувствовав женские ласковые руки, сразу успокоился.
– Ну, пошли к маме, малыш, она тебе молочка даст, ты и уснешь, – приговаривала добрая женщина.
Мишка с радостью вышел из сеней во двор и с облегчением вдохнул свежего воздуха.
В это время открылась калитка, и во двор ввалилась с кутулями[31 - Кутули – сумки, различная ручная кладь, перевязанная бичевкой или веревкой.] Лизкина мать. Увидев всех детей и соседку, она испугано спросила:
– Нюра, с Лизкой беда?
– Не беда, а радость! Внук у тебя появился!
Харитина, не дослушав соседку, бросив сумки у сеней, поспешила в дом с причитаниями.
– Ой, Лизка, ой Лизка, как же так, ты почему без меня родила?
И уже из глубины дома донесся ее радостный возглас:
– Ну-ка покажи парня, – а дальше зазвучали неразборчивые слова, возгласы.
И пошла кутерьма.
Мишка с матерью отправились к себе. От амбара их окликнула Галька. Обернувшись на ее голос, Мишка увидел пять грустных детских мордашек. А Галька прохныкала:
– Можно я пойду к вам?
– А кто с сестрами останется?
– Так бабушка ведь пришла.
– Не до вас сегодня ей будет.
Галька опустила голову. Мишкина мать тихо вздохнула:
– Господи, детей рожают, а они никому не нужны. И уже громко сказала:
– Мишаня принесет вам сейчас пирожков.
– Ну вот еще чего, – устало буркнул «главный» на родах.
– Тетя Нюра, я сама с вами схожу, – радостно откликнулась Галя. – Девчонки подождут. Подождете? – крикнула она сестрам.
Четыре головки, как цветы на ветру, закивали одновременно.
Вечером через открытое окно, что выходило во двор Карнауховых, Мишка слышал громкие разговоры в доме Перетолчиных. Мать Лизки пыталась петь, но голос срывался, дальше шли нецензурные слова, выражающие, вероятно, высшую степень радости.
Уже после вечерней дойки и ужина у Карнауховых появилась пьяненькая Харитина.
– Нюра, спасибо тебе за внучка. Ты ведь знаешь, сколько лет мы его ждали. Праздник пришел в наш дом, может, зайдешь, посидишь вместе с нами по такому случаю.
– Чего по-пустому сидеть, выпивать мне все равно нельзя.
– Что, совсем-совсем, и даже стопочку?
– Да, Харитина, даже стопочку нельзя, иногда позволяю себе капельку кагора, но и то раз или два в год.
– Кагора, Нюра, не держим.
– Ну и ладно, ну и хорошо, – деликатно отговаривалась от ненужного приглашения Мишкина мама.
– Чего хорошего? Человек помог, а от угощения отказывается, не дело это, Нюра. Не привыкла я в долгу оставаться, где я тебе этого кагора найду? – настаивала счастливая бабушка.
– Перестань, соседка, еще расквитаемся.
– А то, может, пойдем, Нюра? – продолжала приставать пьяненькая Харитина.