Куколка

– Какими же? – осведомился Влад, приподняв левую бровь.

Лиза не ответила, ограничившись выразительным движением губ.

Влад понял и, блеснув глазами, поддал газу.

Денис по-прежнему не участвовал в беседе. И явно скучал, чувствуя себя лишним при разговоре двоих, без труда нашедших общую тему и увлечённо развивавших её. Ему же было сейчас не до флирта, настроение было совсем не то, в голове бродили совершенно другие мысли, бесконечно далёкие от радостей жизни, которым в любую секунду готов был предаться его бравый, неунывающий напарник. Перед его глазами то и дело возникали картины из какой-то иной, прошедшей жизни, бывшей совсем недавно, считанные дни назад, но которая при этом уже казалась ему отодвинувшейся от него на огромное, неизмеримое расстояние, которое невозможно было преодолеть никакими силами. Оставалось лишь вспоминать о ней, перебирать в памяти её подробности и мельчайшие эпизоды, окунаться в прошлое, как в глубокий, засасывающий омут, предаваясь бесплодным сожалениям о безвозвратно ушедшем и испытывая от этого горькое наслаждение. Причём странной, необъяснимой особенностью картин минувшего, возникавших в его воображении, было то, что случившееся не так давно рисовалось ему как-то неясно, размыто, было точно подёрнуто дымкой; происшедшее же давным-давно и вроде бы уже стёршееся из памяти, напротив, представлялось необычайно ярко, зримо, впечатляюще, как если бы было вчера. И он охотно отдавался этим отрадным воспоминаниям, уходил в этот зыбкий, эфемерный мир, в котором ему было так хорошо и уютно, который так не хотелось покидать, чтобы возвращаться в унылое, серое существование, начавшееся для него несколько дней назад и грозившее растянуться до бесконечности.

Но пришлось возвратиться. Он вдруг почуял дым сигареты, наполнивший салон и потревоживший его чуткое обоняние. Он бросил взгляд через плечо и увидел, что их пассажирка держала между пальцами длинную тонкую сигарету, которую она время от времени мягким, ленивым движением подносила к губам и делала короткие затяжки. Она заметила его взор, но сама взглянула на него лишь краем глаза, как и прежде, холодно, безразлично, чуть свысока, как на что-то, не заслуживающее внимания. Всё своё внимание она дарила Владу, который, очевидно, вызвал у неё живейший интерес и симпатию и разговор с которым делался всё более неформальным и откровенным. Настолько откровенным, что, поневоле вслушавшись в него, Денис немного оторопел и, отвлёкшись от своих смутных, меланхоличных дум, тут же как-то поблёкших, стал ловить каждое слово собеседников, перешедших от общих, ничего не значащих фраз к более чем конкретным, жизненным вопросам.

– Так, значит, сосёшь? – оглушил его как обухом то ли вопрос, то ли утверждение Влада, сказанное таким обыденным, непринуждённым тоном, как будто приятель спросил свою новую знакомую о том, чистит ли она зубы перед сном.

Денис не поверил своим ушам. А затем решил, что его товарищ сошёл с ума, либо перегревшись на солнце, либо совершенно ополоумев и охамев в ходе своей зашедшей слишком далеко погони за девушками. И съёжился на своём сиденье и даже полузакрыл глаза, ожидая реакции девушки. Которая, в чём он не сомневался ни секунды, в лучшем случае сейчас же потребует остановить машину и высадить её, прибавив при этом несколько гневных, возмущённых слов и вылив на наглеца ушат негодования и презрения. А в худшем – и подобная реакция была бы абсолютно объяснима и оправданна – влепит зарвавшемуся, потерявшему чувство реальности и меры пикаперу увесистую оплеуху. И Денис не мог не признаться себе, что, случись это, он был бы полностью на стороне оскорблённой в лучших чувствах красавицы.

Однако, к его изумлению, ничего из предполагавшегося им не произошло. Пассажирка не вознегодовала, не задохнулась от возмущения, не потребовала выпустить её и уж тем паче не учинила над пошляком физической расправы. Она пыхнула сигареткой, криво усмехнулась и как о чём-то обыкновенном, само собой разумеющемся сказала:

– Разумеется. Как все нормальные девчонки.

Влад с сомнением покачал головой.

– Ох, если бы! К сожалению, далеко не все.

И вновь Лиза проговорила совершенно спокойно и безучастно, как если бы речь шла о погоде:

– Все, все. Рот же есть, значит, сосут. Только не все признаются в этом. Стыдятся, наверно. Уж не знаю почему.

Влад, чтобы не оборачиваться каждый раз и не терять из виду дорогу, то и дело поглядывал в зеркальце, висевшее перед лобовым стеклом, в котором отражалось милое личико сидевшей сзади красотки, окутанное прозрачными клубами ароматного дыма.

– Но вот ты, судя по всему, не стыдишься? – задал он риторический вопрос.

– А зачем? – также вопросом ответила она. – К чему все эти китайские церемонии? Мы, слава богу, живём в двадцать первом веке, и пора бы уже перестать жеманиться и говорить о таких простых, обычных вещах тоже просто, без напряга. А то как послушаешь иной раз какую-нибудь дурищу, так для неё отсосать своему парню – всё равно что в космос слетать. Прям непосильный, каторжный труд. Тяжкая повинность!

Влад с восхищённой улыбкой затряс головой.

– Вот слушаю тебя – и сердце радуется. Правильно, я бы даже сказал, мудро говоришь. Поучиться бы другим у тебя. Согласен с каждым твоим словом!

Лиза взглянула на него с хитрым прищуром.

– Ещё б ты не был согласен. Ты, как я погляжу, кобель тот ещё! Я сразу поняла, как только увидела тебя. Меня не обманешь. А уж когда ты рот открыл, последние сомнения исчезли.

Влад приосанился и самодовольно усмехнулся. Весьма своеобразная, на любителя, похвала девушки прозвучала для него как музыка. Она как будто видела его насквозь, читала его мысли и говорила именно то, что он желал от неё услышать. И, не смущаясь и не затягивая дела, выполняла его желания.

Денис же, в некоторых вопросах, очевидно, не такой продвинутый и свободный от замшелых предрассудков, как его соседи, всё не мог прийти в себя от услышанного и не знал, что ему думать обо всём этом и как вести себя. Он испытывал странные, противоречивые ощущения. С одной стороны, он чувствовал себя неудобно и сидел как на иголках; ему казалось, будто он случайно оказался свидетелем чужого интимного разговора, совсем не предназначенного для его ушей. А с другой – этот более чем откровенный обмен мнениями между его приятелем и незнакомой красоткой, неожиданно очутившейся в их машине, явившейся к ним точно из ниоткуда, невольно возбуждал его, будоражил его воображение, и он, хотя сам не принимал и не собирался принимать участия в беседе, слушал тем не менее очень внимательно, не пропуская ни слова и строя предположения, к чему же она в конце концов приведёт.

Занимал этот вопрос и Влада. Только не в теоретической, как его напарника, а в сугубо практической плоскости. Для него разговоры с девушками никогда не были самоцелью, они были лишь мостиком, необходимым и неизбежным этапом на пути к чему-то более существенному и ощутимому. И именно в этом вполне конкретном, точно обозначенном направлении он двигался и теперь. Тем более что обстоятельства благоприятствовали ему как никогда. Похоже было, что он ухватил наконец удачу за хвост и встретил ту, о которой можно было только мечтать. Девчонка, по всей видимости, была совершенно без комплексов. Полная оторва! Та не так уж часто попадающаяся женская особь, о которой грезит любой парень. И даже завоёвывать её не пришлось, стараться, тратить силы и нервы. Она, как созревший плод, сама упала ему в руки. И плод-то был не абы какой, а сочный, манящий, так и просящийся в рот. И можно было не сомневаться, какой он сладкий внутри. Что многократно усиливало желание попробовать его и оценить его вкус.

И, раззадоренный и обуреваемый всё более разгоравшимися в нём желаниями, которые по своей остроте и напряжённости не шли ни в какое сравнение с теми, что он испытывал во время недавней охоты на девушек, в разы превосходя тогдашние ощущения, он, уже не в силах остановиться, смело пошёл дальше в своих расспросах:

– А какие позы ты предпочитаешь?

«Что он несёт?» – мелькнуло в голове у совершенно обалдевшего Дениса. – «Какие нахрен позы?!»

Лиза же по-прежнему была невозмутима и бесстрастна, как бронзовое изваяние. Докурив к этому времени сигарету и выбросив окурок за окно, она откинулась на спинку и приставила пальчик ко лбу.

– Да особых предпочтений в этом смысле, наверно, и нет, –промолвила она после короткого раздумья. – Каждая поза хороша по-своему. Тут главное, чтобы парень не был мудаком и думал не только о себе, а постарался бы доставить удовольствие и мне.

«Я! Я не буду думать о себе! Я доставлю тебе удовольствие, моя королева!» – чуть не крикнул Влад, почувствовавший в этот момент настоящее возбуждение и сладкую дрожь в теле, что заставило его крепче вцепиться в руль и чуть сбросить скорость, так как, с одной стороны, он заметил расположившихся невдалеке гаишников, а с другой – он понимал, что становится рассеянным, всё меньше смотрит на дорогу и уже не в состоянии думать ни о чём другом, кроме своей очаровательной и разбитной пассажирки, в которой утончённая, изысканная красота и предельное, восхитительное бесстыдство выступали в таком бесподобном сочетании, что не восхититься и не увлечься ею было просто невозможно. В сравнении с нею сразу потускнели и отодвинулись на задний план все красотки, которых он видел и с которыми познакомился, а некоторым даже назначил свидание, накануне, все эти Ангелины, Оксаны, близняшки, блондинки, брюнетки и прочие. Он мгновенно забыл о них, выбросил их из памяти, как ненужный, обременявший её хлам. Такая же участь постигла и Диану, и другую, настоящую, вроде бы любимую им Оксану, о которой он до этого нет-нет да и вспоминал, мысли о которой совсем недавно будили в нём острую, щемящую сердце тоску и заставляли порой внезапно мрачнеть и задумываться.

И вот в одно мгновение всё закончилось, как рукой сняло. Не было больше ни воспоминаний, ни тоски, ни мыслей о прекрасном, но, похоже, уже невозвратном былом. Теперь перед его взором и в его голове была только она – хрупкая, миниатюрная, похожая на куклу красавица с чувственными полуоткрытыми губами и огромными, то суживавшимися, то широко, как бы в изумлении, распахивавшимися глазами, словно таившими что-то в своей сумеречной глубине. Впрочем, совсем не эта глубина занимала его в эту минуту. Как ни чудесны были её глаза и безупречные, идеально правильные черты лица, не на них он смотрел чаще всего. Его пронзительный, исследующий взгляд то и дело скользил по её смуглым обнажённым плечам, задерживался на тонком полупрозрачном лоскутке одежды, прикрывавшем упругую девичью грудь, выхватывал выглядывавший из-под короткой майки кусочек живота, гладил обворожительные, будто высеченные из слоновой кости ноги и, наконец, мысленно проникал к ней под юбку, в её крошечные белые трусики, которые он сумел пару раз заметить, когда она закидывала ногу за ногу. Эти элементы её обольстительной внешности вкупе с пряными, дразнящими разговорами, которые она вела совершенно не стесняясь, легко и небрежно, создавали цельный, законченный образ красивой, бесстрашной, независимой, свободной от всяких условностей и ограничений девушки, живущей так, как ей хочется и нравится, не признающей никаких запретов и препон для своей воли, смело отдающейся своим желаниям и не считающей это чем-то неприличным, постыдным, зазорным, напротив, полагающей это естественным, законным и дозволенным.

И, руководствуясь этими соображениями, молнией промелькнувшими в его взбудораженном мозгу, и решив, что после такого многообещающего начала уже нечего церемониться, он в очередной раз взглянул в зеркало, отражавшее прекрасные, сводившие его с ума черты, и приглушённым, с лёгкой хрипотцой голосом задал вопрос, который так и вертелся у него на языке, ожидая лишь мгновения, чтобы быть озвученным:

– А тебе нравится, чтобы куда тебе кончали?

Задавая этот совсем уж деликатный вопрос, он и сам не был уверен, как отреагирует на него собеседница, раскованность и раскрепощённость которой, возможно, всё-таки имели какие-то пределы, и немного волновался по этому поводу.

Но его волнение оказалось напрасным. Лиза, очевидно, действительно была той девушкой-мечтой, встречи с которой, даже не осознавая этого, он ожидал, наверное, всю свою пусть недолгую, но необычайно бурную жизнь. И вот встретил. Нежданно-негаданно, совершенно случайно, на пустом пригородном шоссе, на безлюдной заброшенной остановке, возле которой, похоже, давно уже не останавливался никакой транспорт. А он остановился, заметив её маленькую одинокую фигурку лишь краем глаза, но словно почувствовав в тот миг какой-то толчок, мощный импульс, властный внутренний голос, повелевший ему затормозить и выйти из машины. И приблизиться к ней, и заговорить, и познакомиться, и пригласить её покататься и приятно провести время вместе. Но то, что это «приятно» наступит так скоро, он даже предположить не мог…

– В ротик. Или на личико. Можно и на грудь, – по-прежнему как ни в чём не бывало, ровным, монотонным голосом, чуть растягивая слова, ответила Лиза. Но через секунду вдруг наморщила носик и с брезгливой гримаской промолвила: – Только не на волосы! Вот этого не люблю. Категорически! А то есть такая идиотская манера у некоторых…

– Только не у меня! – поспешил успокоить её Влад, судорожно глотнув вязкую сладковатую слюну, наполнившую его рот. – Я такой дурацкой привычки не имею, уверяю тебя.

Девушка устремила на него из-под полуопущенных ресниц долгий завораживающий взгляд и, ободряюще улыбнувшись, кивнула.

– Молодчина! Я в тебе и не сомневалась.

Получив удовлетворительный ответ на особенно волновавший и заводивший его вопрос, приправленный очередной похвалой в его адрес, сопровождавшейся таким выразительным, многообещающим, как ему показалось, взглядом, Влад взыграл духом, весь затрепетал и, не без оснований полагая, что дело в шляпе, что он почти у цели и нужно сделать лишь последний шаг, чтобы достигнуть её, шумно выдохнул и, то ослабляя хватку, то снова сжимая руль вспотевшими, слегка онемелыми пальцами, проговорил взволнованным, чуть хрипловатым голосом:

– Я уже упоминал, что мы с приятелем ехали отдохнуть в одно тихое местечко… Тут, недалеко… Там озерцо есть небольшое…

– А, ну да, знаю я это место, – перебила его Лиза, качнув головой. – Бывала там… Да, там очень миленько.

– Значит, двигаем туда? Ты не против? – Влад воззрился в зеркальце, в котором маячило чудесное, как мираж, отражение, с таким напряжённым ожиданием, словно от ответа пассажирки зависела его жизнь.

И та, вероятно поняв это, не отказала себе в удовольствии немного помучить его, не торопясь с ответом и будто в раздумье отведя взгляд в сторону. Но не выдержала долго и, снова обратив взор на замершего в нетерпении водителя, согласно опустила ресницы.

– Ну, давай, поехали.

Глаза Влада вспыхнули радостью и торжеством, на губах заиграла сладострастная улыбка. Он выпрямился, расправил плечи и, надавив на газ, громко возгласил:

– Ну так вперёд! Мигом домчимся.

В этот момент Денис, как и прежде, слегка ошалелый от всего происходившего и чувствовавший себя не слишком уютно на этом чужом для него празднике жизни, случайно полуобернулся в сторону девушки и бросил на неё мимолётный взгляд. И поразился, заметив странное, угрюмое выражение её лица, так не вязавшееся с её кукольной, няшной внешностью, кривую ухмылку, исказившую её губы, и тяжёлый, мрачный взор, устремлённый ею на окрылённого свалившимся на него счастьем, уже ничего не видевшего и не слышавшего Влада, весело насвистывавшего что-то и всё быстрее гнавшего машину туда, где должно было осуществиться его самое заветное желание.

Взгляд Дениса не остался не замеченным ею. И мгновенно с её лицом произошла обратная метаморфоза: его озарила светлая, лучистая улыбка, в глазах заискрились мягкие, ласковые огоньки, нежные алые губки расцвели и сложились бантиком. И Денис был изумлён этим молниеносным преображением не меньше, чем хмурой, отталкивающей миной, омрачившей только что её черты. Эта девочка владела своим лицом не хуже профессиональной актрисы. Только что означают эти превращения? Почему вдруг ни с того ни с сего так резко изменилось выражение её лица? Что это, просто крутой перепад настроения, или же за этим стоит что-то другое, более глубокое и серьёзное?

Пытаясь понять это, он вновь, на этот раз дольше и пристальнее, взглянул на неё. Но не заметил больше ничего интересного. Она не смотрела ни на него, ни на Влада, с равнодушным, рассеянным видом уткнувшись в свой телефон и быстрыми, почти неуловимыми движениями ловких тонких пальцев с ярко-красным маникюром набирая какой-то текст.

Денис ещё несколько мгновений поколол её насторожённым, подозрительным взглядом, но, так ничего и не высмотрев, отвернулся от неё и задумчиво уставился за окно. В отличие от напарника, пребывавшего в великолепном, даже несколько взвинченном расположении духа и волнующем предвкушении грядущих радостей, в неизбежности и близости которых после общения с разбитной пассажиркой он не сомневался, настроение Дениса, и до того не слишком приподнятое и радужное, испортилось окончательно. Он не понимал, куда и зачем они едут. Вернее, понимал, очень даже понимал, куда и с какой целью направляются Влад и подобранная им в буквальном смысле на дороге развязная девица, очень быстро нашедшие общий язык и узревшие друг в друге родственные души. Но ему-то что делать в их компании? Какая роль ожидает его в том, что, очевидно, должно было вскоре произойти на лоне природе, на берегу лесного озера, куда так нетерпеливо стремился Влад? В этом случае, как известно, третий лишний. Но, с другой стороны, и деваться ему некуда. Не идти же домой пешком – они отъехали от города уже слишком далеко. Так что волей-неволей придётся пройти этот путь – весёлый и захватывающий для одних, унылый и безрадостный для него – до конца.