Тихая ложь

– Конечно нет.

– Я мужчина, а она женщина. У нас разная ментальность. Но я люблю ее, хоть и не могу этого объяснить. Все эти годы пока я был с Ошер, мне было хорошо, я чувствовал себя желанным, но у меня словно удалили сердце.

– Если верить тому, что мне сказала Гили, она чувствовала себя точно так же.

– Вы же знаете, что такую любовь невозможно погасить. Ее пламя может стать не таким ярким, не таким жарким, но оно не может совсем исчезнуть. И когда она сказала, что поняла свою роль в том, что произошло, я вернулся домой. Да не просто вернулся, а побежал вприпрыжку. Я хочу быть дома, а мой дом там, где Гили.

Увы, сейчас было не время для того, чтобы обсуждать с ним здоровье Яаля.

– Мне кажется, вы приняли правильное решение. Это замечательно, Нив. Передайте Гили от меня привет. Я позабочусь о закрытии вашего дела.

Сиван откинулась на спинку стула и положила руки за голову. Так, одно дело закрыто. Но открыто другое, ее собственное, клиентом которого является ее единственная дочь. Начало конца. Невинное детство закончилось, началась юность со всеми ее потерями и разочарованиями. Вскоре Лайла потребует подробных объяснений, и ей ничего не остается, кроме как хорошенько подготовиться к перекрестному допросу. Хотела ли она выиграть это дело? Иногда поражение равносильно победе. Она прекрасно умела пользоваться оружием лжи, но и правда представляла собой не менее опасное оружие. А самым убийственным было ничтожное различие между ними, которое могло разрушить целые семьи. Люди лгут, потому что они напуганы, сбиты с толку и боятся показать себя такими, какие они есть на самом деле, стараясь представить все в выгодном для себя свете. Но всегда находится тот, кто знает правду, и тогда лгунам приходится решать: либо продолжать врать, либо найти в себе силы преодолеть страх и посмотреть правде в глаза, какой бы неудобной она ни была. И только пойдя по этому пути можно все исправить. Все это Сиван знала давно, но все равно продолжала бояться. Чем больше проходит времени, тем труднее освободиться от лжи, которая становится частью тебя, как тот кардиовертер, для замены которого требуется операция на открытом сердце. А иногда, когда ложь пронизала весь организм и отравила его, путь назад оказывается закрыт. И тогда дети подают в суд на своих родителей, родители – на детей, брат перестает говорить с братом, а мать с дочерью. Абсурд заключается в том, что если бы все говорили только правду и признавались в своих слабостях и ошибках, подавляющего большинства конфликтов можно было избежать. Но почти все продолжают лгать, отрицать очевидное и бояться заглянуть внутрь себя. Почти все, но все-таки не все. В Лайле, например, нет ни грамма фальши. Она согласна со всеми своими достоинствами и недостатками, и ей незачем лгать. Надо у нее этому научиться. Надо поговорить с ней, рассказать ей всю правду и понадеяться на лучшее. Надо хорошенько подготовиться к этому процессу и выиграть его. Даже если Лайла начнет ее ненавидеть, она сможет гордиться хотя бы тем, что ее мать не какая-нибудь там бедная трусиха.

– Тук-тук! Есть кто дома?

– Май!

– Я не мешаю?

Май держал в руках мотоциклетный шлем, а его лицо прикрывала красная бандана.

– Наоборот. Вы спасли меня от себя самой, – Сиван была ужасно рада видеть его. Ей даже показалось, что повеяло весенним ветерком. – Какие ограничения у вас на работе из-за «короны»?

– Самые минимальные, – Май убрал с лица бандану. – Хотел пригласить вас на ужин в ресторан, но все закрыто. Я могу подскочить в кафе напротив, взять что-нибудь с собой, и мы пойдем ко мне или к вам.

– Что значит к вам? Во Флорентин?

– Нет. К своему собственному удивлению я купил тот пентхауз в вашем районе. Хотите посмотреть?

Сиван посмотрела на часы. Было почти шесть.

– Лири рассказала мне, что ваш приятель упал на лестнице, а Мааян его спасла.

– Он не мой приятель. Он свояк.

Сиван позвонила Мор и услышала, что в ее приходе нет никакой необходимости. Мор и ее муж останутся в больнице на всю ночь, а завтра пойдут вместе с Яалем на дополнительные проверки.

– Тогда, если ты не возражаешь, я приеду завтра.

– Конечно, дорогая, ведь ты же член семьи. Спокойной ночи. Передавай привет дочке.

– Как дела у Лайлы? – спросил Май, будто услышав слова Мор.

– Как всегда. Все великолепно.

– Вам повезло! Я всегда хотел, чтобы у меня была дочь, но Лири решила остановиться на двух детях.

– Как Лири узнала у себя в Германии или во Франции, или где там она еще про Яаля? Кто ей это сказал?

– Она вернулась в Израиль и сидит дома на карантине.

– А как обстоят дела у вашего сына и его француженки?

– Им придется провести праздники по отдельности. Поскольку занятия продолжаются через Zoom, Саар решил закончить семестр как следует, а у нее тоже есть работа, и хотя во Франции сейчас все закрыто, она опасается, что не сможет выехать из Израиля, если понадобится.

– Как прошла встреча с Лири?

– Классно. С ней всегда классно. Вы ее скоро узнаете. Я уверен, что вы с ней сойдетесь. С ней все сходятся.

Ну прямо Бамби номер два, подумала Сиван. Да, есть люди, с которыми всем легко.

– Так что вы решили? У вас или у меня?

– Пойдемте к вам. Голова все равно не работает.

Несмотря на то, что кафе находилось прямо напротив офиса, им пришлось заказать еду по телефону. Когда заказ был готов, Май пошел забирать его, а Сиван осталась закрывать офис.

– У меня нет второго шлема, – сказал Май, вернувшись, – но это не страшно. Садитесь. До моего дома всего метров сто.

– Нет, без шлема я не поеду, – возразила она. – А вдруг нас остановит полиция?

– Когда я был молод, мы какое-то время жили на съемной квартире. Ее хозяин, в прошлом капитан торгового флота, жил там же на верхнем этаже. Это был грузный мужчина лет под девяносто с ногами, распухшими от диабета. Передвигался он с трудом, но все-таки иногда спускался во двор и потом сам поднимался на свой этаж. Однажды он увидел во дворе меня на мотоцикле и сказал, что ему надо на улицу Дизенгоф. Я ответил, что взял бы его, но у меня нет второго шлема. Знаете, что он мне ответил? «Правила пишутся для дураков». Так как вы думаете, взял я его или нет?

– Ну хорошо, – засмеялась она. – Рискнем.

Он протянул ей шлем.

– Мне? – удивилась она.

– А вы как думали?

– Мне нравится ехать на мотоцикле с развевающимися волосами. Как в молодости в кибуце.

Он завел мотор.

– Делайте, что хотите.

Сиван все-таки надела шлем.

– У вас нет куртки?

– Мне не холодно.

Май взъерошил пальцами волосы и привел их в привычный для него дикий вид. Потом он снял с себя куртку и протянул ее Сиван, которая не стала протестовать против такого проявления рыцарства. Она уселась позади, обхватив его талию, не вплотную, но достаточно близко, чтобы почувствовать влечение. На его мускулистом теле не было ни грамма жира. Несмотря на то, что Май ехал медленно, через три минуты они уже были на месте. Застегивая цепь на колесе, он посмотрел на нее снизу вверх, и их взгляды встретились. По его лицу пробежала быстрая улыбка. Сердце Сиван забилось чаще, и его удары стали отдаваться у нее сначала в животе, а потом в ногах. Просто день сердечной аритмии, подумала она. Уже много лет, а точнее целых двадцать, ее тело не отзывалось подобным образом на близость мужчины. Даже если между ней и Маем больше ничего не произойдет, это было убедительным доказательством того, что она окончательно освободилась от Яаля. Долгожданное освобождение, которое принесло ей облегчение. Тело невозможно обмануть. Вот так вдруг, без всякого предупреждения, как по волшебству, ее тело пробудилось и заговорило. Сиван чуть не рассмеялась от удовольствия.

– Что смешного? – спросил Май. – Почему вы так на меня смотрите?

– Ничего. Так, вспомнилось кое-что.