Тихая ложь

– Но я не понимаю почему, – продолжала настаивать Сиван.

– Вы не врач, вам и не надо это понимать.

Сиван решила не обижаться.

– А все-таки? Яаль имеет право знать.

– Яаль или вы? Поговорите с тем, кто это написал. Доктор… – он взял листок в руки, – Илуз. Спросите доктора Илуза почему он написал «ковид». Наверное, у него была на это причина.

Сиван поняла, что помощи от него не дождешься, но все же решила спросить.

– У меня есть теория, почему произошла остановка сердца.

– Я слушаю, – вяло спросил Ран.

– Выяснилось, что оба родителя Яаля имели аллергию к пенициллину, а его отец однажды чуть не умер, когда получил укол антибиотика из семейства пенициллина.

– Окей, – произнес Ран. – И…

– За несколько дней до того, как у Яаля случилась остановка сердца, ему делали операцию во рту и прописали «Аугментин».

Ран продолжал слушать со скучающим видом.

– Яаль принимал «Аугментин» в течение пяти дней, а на шестой после продолжительной пробежки у него произошло нарушение сердечного ритма.

– Так в чем же состоит ваша теория? – спросил Ран, и Сиван могла поклясться, что услышала в его голосе презрение.

– Я хотела спросить, не может ли «Аугментин» вызвать нарушение сердечного ритма при высоких физических нагрузках.

– Нет.

– Почему нет?

– Потому что нет.

– Тогда что же его вызвало? – не унималась Сиван. – Никакой другой причины не нашли.

– Но это не значит, что ваша теория обоснованна.

– Объясните почему.

– Я не должен ничего объяснять. «Аугментин» не вызывает остановку сердца.

– Кто это сказал?

– Так написано в медицинской литературе.

– А вы откуда знаете? Из того, что я читала, большинство из тех, у кого происходит остановка сердца, просто падают и умирают. Девяносто процентов из тех немногих, кто благодаря счастливому стечению обстоятельств выживает, имеют хронические проблемы. Поэтому случаи, когда у человека происходит остановка сердца безо всякой видимой причины, чрезвычайно редки и они вполне могут не попасть в медицинскую литературу. Вам разве не любопытно проверить то, что я сказала? Посоветоваться с коллегами? Покопаться немного?

– Нет. Я не хочу, чтобы надо мной смеялись.

– Ну хорошо, – вмешалась Мааян, повернувшись к мужу. – Но ты не должен разговаривать с ней в таком тоне. Она ведь просто спрашивает.

– Счастливых праздников, – Ран повернулся и вышел из комнаты, оставив Сиван и Яаля в полном недоумении.

– Не обращайте на него внимания, – сказала Мааян. – Он хороший врач, но не слишком приветливый, а тут еще все в напряжении. Приношу вам извинения от его имени.

– Не надо извиняться, – поспешила произнести Сиван. – Скорее всего он прав, а я ошибаюсь.

– А если нет? – Мааян выглядела озабоченной. – Ну ладно, дорогие мои, мне пора.

– Счастливых праздников, – пожелали ей вслед Сиван и Яаль, и она обернулась, уже стоя в дверях, и приветливо помахала им рукой.

– Она просто замечательная, – произнесла Сиван.

– Еще какая! – согласился Яаль. – Ты понимаешь, что я обязан ей жизнью? А вот муж у нее довольно неприятный тип, правда?

– Антипат, – скорчила гримасу Сиван.

– Ты хочешь, чтобы мы продолжили говорить о том, о чем говорили до этого? – спросил Яаль после непродолжительной паузы.

– Да, хочу, но не сейчас. Мне еще надо приготовиться к Седеру[25 - Праздничная пасхальная трапеза.]. Мы будем встречать его вдвоем.

– Почему это для тебя так важно? – спросил он. – Столько лет прошло, и Бамби давно уже нет.

– Потому что я хочу рассказать Лайле о некоторых вещах, а до этого хочу разобраться со своей совестью. Осветить все темные уголки и навести в них порядок.

– Твое право, – сказал Яаль, устало уронив голову на подушку.

– Виртуально обнимаю тебя.

Сиван уже повернулась, чтобы уйти, как вдруг Яаль спросил:

– Подожди минутку. Я никак не могу разобраться со временем. Может так случиться, что Лайла – моя дочь?

Она снова повернулась к нему и отрицательно помотала головой.

– Нет, этого быть не может. Ты можешь быть спокоен.

– Жаль. А мне как раз хотелось бы, чтобы она была моей.

Из горла Сиван вырвался искусственный смешок. Если бы все было по другому, она действительно была бы его дочерью.

Лишь после окончания Седера, который сегодня представлял собой обычный ужин с Лайлой, Сиван сообразила, что оставила мобильник на тумбочке рядом с кроватью Яаля. Когда к Лайле пришли ее подружки Миа и Гайя, она решила поехать в больницу и забрать его, потому что в это тревожное время оставаться без телефона было нельзя. Сиван оставила машину на тротуаре напротив входа в больницу. Стояла полная тишина. Охранник у входа спросил куда она идет, и она ответила, что по срочному делу в кардиологическом отделении. Он надел резиновые перчатки, торопливо проверил ее сумочку и отступил в сторону, давая пройти, но Сиван не покидало ощущение, что в любой момент ее могут остановить. На всякий случай она проверила, хорошо ли прилегает к лицу маска. Входная дверь оказалась открытой, и пройдя через нее, Сиван повернула направо. Палата Яаля была второй с левой стороны. По крайней мере не нужно было проходить мимо дежурной сестры и что-либо объяснять. Сиван бесшумно отворила дверь, надеясь – несмотря на то, что было еще только половина десятого – пробраться в темноте к тумбочке, но свет в палате внезапно вспыхнул, и она наполнилась приглушенным смехом мужчины и женщины. На стуле, где несколько часов назад сидела Сиван, теперь восседала худенькая девушка с телом модели. Они с Яалем удивленно уставились на Сиван.

– Привет, – произнес Яаль. – Что-то случилось? Почему ты вернулась?

– Я забыла здесь свой телефон.