Тихая ложь

– Ааа… А я даже не обратил внимания. Тебе никто не звонил.

– Привет, Сиван. Как дела? Все в порядке? – спросила Карни, поправив очки с розовыми стеклами многогранной формы, которые предназначались явно не для коррекции зрения. Вне всякого сомнения, Карни вполне заслуженно ходила по подиуму у самого Диора.

– Вполне. А что… – Сиван попыталась сформулировать вопрос так, чтобы не получить отрицательного ответа.

– Я подумала, – ответила Карни раньше, чем она закончила фразу, – что это нечестно – оставлять Яаля одного в больнице в праздничный вечер. И потом, я ведь тоже одна. Мне было некуда девать свою энергию, и вот я взяла с собой несколько коробок и, опа, я уже здесь, развлекаю жениха с невестой.

Сиван присоединилась ко всеобщему ликованию, несмотря на то, что не поняла, кто же тут жених, кто невеста, и что Карни имела в виду. Но вообще-то, подумала она, невзирая на ее теперешнее отношение к Яалю, было бы неплохо подумать о нем в такой вечер и навестить его.

– Ну ладно, друзья. Я пошла, – произнесла она. – Желаю вам приятного вечера.

– Ты можешь остаться, – сказал Яаль.

– Я скоро зайду, а пока меня ждет Лайла. Пока, детки.

Выйдя из лифта, Сиван набрала в поиске имя Карни и мгновенно получила ответ: родилась и выросла в мошаве Батахия, тридцать шесть лет, семь братьев, с детства выступала с песнями и танцами. Вместе с братьями создала группу, которая выступала на общественных и частных мероприятиях. Карьеру модели начала в четырнадцать лет, когда один из ведущих дизайнеров фирмы «Кристиан Диор» обратил на нее внимание и позвал на два премьерных показа. Несмотря на свой юный возраст переехала жить в Париж и в течение четырех лет участвовала во множестве презентаций по всей Европе. Когда ей исполнилось восемнадцать, вернулась обратно и отслужила в армии в музее ВВС, что укрепило симпатию к ней в Израиле и снискало множество поклонников. После демобилизации закончила «Бейт Цви»[26 - Первая в Израиле школа актерского мастерства в Рамат-Гане, основанная в 1950 году.] и с тех пор играет в кино и ведет передачи на телевидении. Считается одной из самых красивых и успешных женщин израильского шоу-бизнеса.

Сиван была озадачена. Если Карни действительно такая успешная и богатая, почему она живет в квартире площадью семьдесят квадратов на бульваре Елизаветы? Район в целом, конечно, неплохой, но если у нее есть деньги, она могла бы найти в том же районе что-нибудь гораздо более шикарное. Сиван знала, где находится мошав Батахия, потому что неподалеку от него жила ее напарница Тамара. Видимо, Карни предпочитала южный Тель Авив из-за близости к родителям. С другой стороны, сказала она себе, ведь и Лири тоже предпочитала жить там, несмотря на то, что вполне могла позволить себе жить в северном Тель Авиве. Видимо, было немало людей, кого Флорентин притягивал как магнит. С другой стороны, все понимали, что в скором времени в этом районе начнется обновление и стоимость квартир многократно возрастет.

Вдруг она почувствовала тоску по Маю. Ей захотелось позвонить ему и напроситься на чашечку кофе, но у нее не хватило смелости. Да и вообще, подумала она, у нее сейчас другие задачи, которые потребуют немало энергии, так что не стоит тратить силы на мужчину, который до сих пор любит свою бывшую жену и ведет себя так будто они до сих пор вместе.

Хорошо, что мы разные

После Песаха снова начали открываться рестораны и бары, и Лайла вернулась на работу в «Шпиц». Жизнь стала постепенно входить в привычное русло, но все же не до конца. Ношение масок и требование сохранять дистанцию стало обязательным. Премьер-министр пытался создать впечатление, что с эпидемией и экономикой все обстоит благополучно, но многие подозревали, что он заботится лишь о себе и об обвинительных заключениях, нависших над его головой и начали возмущаться. Единичные протесты стали перерастать в пока еще немногочисленные демонстрации. Не все простили президенту и премьер-министру тот факт, что, нарушая ими же принятые постановления, они провели Седер со своими детьми в то время, как многие старики и одинокие люди были вынуждены отмечать праздники в полной изоляции. Несмотря на заявления о том, что экономика начала возрождаться, цифры говорили об обратном. Триста умерших и миллион безработных. Многие бизнесы находились на грани закрытия, культура и развлечения пришли в упадок, а о массовых мероприятиях вообще можно было забыть. Правда у инженера-строителя Мая работы было выше головы. Суды тоже возобновили слушания, и Сиван снова оказалась загруженной. Но были и те, чей привычный мир был разрушен, и к чьим отчаянным возгласам никто не прислушивался. В каждом доме можно было найти тех, чья жизнь продолжалась как всегда, и тех, кто не знал, как дожить до конца месяца, в то время, как самое раздутое в истории Израиля правительство продолжало тратить на свои нужды миллиарды шекелей. Богатые становились еще богаче, а голодные продолжали голодать.

– Что случилось? Что ты делаешь? – спросила Сиван, вернувшись с работы и остановившись в дверях комнаты Лайлы.

– Готовлю домашнее задание на завтра, – ответила Лайла, склонившись над столом. Учеба в колледже продолжалась через Zoom, но раз в неделю стали проводить лабораторные занятия, и Лайла снова была занята. – В четверг у Мии день рождения.

– Как вы будете праздновать? Хотите прийти сюда?

– Мы думали об этом, но в конце концов решили пойти в «Шпиц». Если хочешь, приходи тоже. Миа тебя приглашает.

– Ну, не знаю.

– Почему?

– Вы молодые, а я уже выросла. Вы дети, а я ваша мать, – Она пошла в кухню, села за стол и раскрыла лэптоп.

– Ну и что? – Лайла вошла в кухню следом за ней. – Приходи не одна, приходи с Маем.

– Май сейчас не в городе. Он работает над проектом ветряных турбин на Голанах. Возвращается на выходные очень уставшим, да и то не всегда. В прошлый раз он поехал к сыновьям в Иерусалим, а неделей раньше они всей семьей вместе с Лири ездили на экскурсию в Негев.

– Вот это да! – Лайла смешно подняла брови.

– Они – дружная семья.

– Тогда зачем же они развелись? Разве это нормально?

– Я не знаю, но мне их отношения нравятся. Он говорит, что любит ее как человека, и что она всегда будет неотъемлемой частью его жизни.

– Ну ладно. А тебя это не достает?

– Нет. Почему это должно меня доставать? Я же сказала тебе, что мне это нравится. И потом, ну встретились мы несколько раз как друзья. Между нами ничего нет.

– Да кончай! Ты же втюрилась в него! Так и должно быть.

– Ошибаешься. Он мне нравится, но не более того. Я вообще его почти не знаю.

– Окей, – в голосе Лайлы явно слышался цинизм. – Не приходи с Маем, прийди с Яалем.

– Яаль уехал в Эйлат. Отели снова открываются, и ему надо запускать свою прачечную. Он приедет в Тель Авив только через месяц.

– Он хорошо себя чувствует?

– Ему не очень удобно с кардиовертером, но, если верить его словам, он как бы здоров. Как все это было странно… А кого еще Миа приглашает?

– Всех, кто работает с нами в «Шпице», ее друзей по армейской службе, приятелей из университета и друзей детства.

– И Лиора тоже? – спросила Сиван, оторвав взгляд от экрана.

– Да, и его тоже. Только я не думаю, что он придет.

– А ты хочешь, чтобы он пришел?

– Я не видела его уже два года. Это будет странно.

– Почему странно? Поздоровайся с ним, поболтай немного.

– Еще упаду в обморок от стресса, – Лайла повернулась, чтобы идти в свою комнату. – Ладно, это все пустое. Через пару часиков я должна закончить. На «Нетфликсе» есть хороший сериал про Майкла Джордана. Хочешь, посмотрим вместе?

– Идет, – Сиван посмотрела в окно на деревья, залитые светом уличных фонарей, и ее захлестнула волна любви. Она жила полной жизнью – семья, друзья, любимая работа, увлечения – а не только мыслями и заботами о своей дочери, но тесная связь с ней придавала ее жизни особый смысл. Такое глубокое взаимопонимание между матерью и дочерью встречается не так уж часто. Она знала немало матерей и дочерей, отношения между которыми были сложными и чья жизнь сопровождалась постоянными стрессами. Она, по крайней мере, избавлена от этого. Какое счастье, что небеса подарили ей Лайлу! Эти мысли успокоили Сиван, и она забыла и о Мае, и о Яале.

В четверг вечером Лайла позвонила Сиван во время работы.

– Мам, когда ты придешь домой?

– Скоро.

– Я тебя жду.

– Почему?

– Приходи поскорее.

Не успела Сиван зайти домой, как Лайла воскликнула:

– Он придет!