Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

– То есть было бы лучше, если бы этот театр стал вашей собственностью.

– Ну, об этом, как говорится, можно только мечтать, – усмехнулся Филипп.

– Но ведь можно поставить все на более прочные рельсы. Вы будете полноправными резидентами театра, а государственный бюджет будет хорошей гарантией будущего. – Фредрик покачал головой и развел руками, словно у него больше не оставалось слов. – Короче говоря, можно поднять театр Филиппа Сэндмена на новый уровень.

Филипп не сводил взгляда с синего пламени под туркой. Если бы он смотрел на воду в ней, можно было бы предположить, что она должна была вот-вот вскипеть и он пребывал в ожидании нужного момента, чтобы погасить под ней огонь. Но смотрел он именно на язычки пламени. Именно глядя на них он услышал эти слова, всколыхнувшие в нем море чувств и явившие воспоминания. Вот он сидит с Аароном в забегаловке рядом с институтом и тот говорит ему о своем желании создать театр. Вот он представляется удивленным его появлению студентам. Теперь они в «Закусочной», что рядом с ресортом. Почему-то ему вспомнилось то, как отец желал ему с друзьями приятного вечера. Под конец он увидел крестик, образованный двумя пересекающимися волнами, после чего вдруг последовательно вспыхнули и погасли три кадра: на первом был пугавший его черный дверной проход в ванную комнату, на втором – вид чрезмерно увеличившейся в размере очередной ступени из сна Омида, и, наконец, третий кадр выпал из его собственного видения ивового леса.

На самом деле прошло лишь несколько секунд, и на всем их протяжении, помимо просмотра картинок из подсознания, Филипп думал об открывавшихся перед ним перспективах. Эти два обстоятельства уже вступили в открытую конфронтацию, когда Филипп продолжил диалог.

– Все можно сделать. Было бы желание, – криво улыбнувшись, перевел он наконец взгляд с огня на гостя.

– И в вас оно еще не погасло, – улавливая настроение Филиппа, поставил логическую точку в первой части беседы Пол Фредрик.

– Их, на самом деле, так много, – продолжал Филипп. – Сегодня, например, мы должны были собраться с целью обговорить планы на намечающееся турне. Сейчас я в открытую говорю с вами об этом, потому что оно быстро обретает довольно-таки ощутимые формы. Нам нужно лишь прийти к общему знаменателю по паре вопросов и дать делу зеленый свет. Еще мы должны были обсудить список новых спектаклей, которые я хотел бы поставить на этой сцене. Мне хотелось бы дать шанс моим ведущим артистам самим создать свои спектакли, благо у них для этого есть все предпосылки. Актеров у нас пока что мало, и мне хотелось бы дать возможность способным студентам участвовать в наших постановках.

– Как интересно! – вдруг прервал его Пол Фредрик. – Вот вы говорите, «актеров мало», а до этого упомянули «ведущих артистов». Во-первых, хотелось бы понять, сознательно ли вы использовали два разных понятия: «актер» и «артист», и еще мне интересно, как получилось, что в таком малом их числе вы выделяете ведущих?

Вопрос этот несколько смутил Филиппа, хотя с другой стороны он дал хорошее направление для развития беседы. Можно было и показать разницу в понимании театральных терминов, и аргументировать свое видение костяка труппы, в обоих случаях акцентируя на полном контроле над ситуацией и на отсутствие в его речи случайных слов. Он хотел было начать отвечать на вопрос, но тут вскипел кофе в турке, и Филипп принялся разливать его в две изящные кофейные чашки. После он расположил их на подносе рядом с заранее купленной коробкой шоколадных конфет и переместился к столику.

– Сахар? – поинтересовался он.

– Нет-нет, спасибо. Не употребляю. А вот шоколад – это то, что надо. Темный, я надеюсь?

– Шоколад?

– Да.

– Ассорти.

– Отлично!

– Актер и артист – термины довольно часто…

– Нет-нет, Филипп, давайте припасем эти темы для прямого эфира. Я уверен, что каждая из них довольно интересна как для профессионалов, так и для широкого круга зрителей. Вы не согласны?

– Вполне, – задумчиво ответил Филипп, непроизвольно восхищаясь точностью выверенных шагов представителя телеканала и окончательно убеждаясь в том, что с этим типом нельзя разбрасываться словами.

С нескрываемым удовольствием пережевывая шоколадную конфету, «этот тип» хитро посматривал на него, будто читал мысли, которые Филипп был не в состоянии скрыть от его пронзительного взгляда.

«Интересно, с каким заданием он пришел сюда?» – думал Филипп, понимая, что сам он явился на эту встречу совершенно неподготовленным, и что сейчас с ним играют в какую-то большую игру. И еще ему было немного жаль, что он распорядился не приглашать сюда никого из своих друзей.

– Отличный кофе, Филипп! – похвалил его гость, причмокивая и вновь поднося к губам чашечку с ароматным напитком.

– А какие еще темы мы можем обсудить в эфире, – поинтересовался Филипп.

Пол Фредрик немного прищурился и, отставив чашку на стол, удобно расположился в кресле, закинув ногу на ногу. Соединив кончики оттопыренных пальцев обеих рук, он начал перебирать интересовавшие его темы, попеременно размыкая одноименные пары, начиная с больших.

– В самом начале у нас идет знакомство с гостем программы – с вами. Кто вы, как оказались у нас в эфире, что сделало вас героем нашей программы. В этом вам значительно помогает ведущий.

Обговорив первую тему, он перешел ко второй, вновь смыкая большие пальцы и теперь размыкая указательные.

– Вплотную подойдя к нашумевшей премьере, мы поговорим об истории ее создания. Не стоит углубляться в детали создания самого театра – лишь спектакля. Мало кого будет интересовать то, через что вы прошли и с чем вам пришлось столкнуться. Для этого существуют программы несколько иного рода. Мы же знакомим зрителей со значительными событиями страны и с персонами, непосредственно связанными с ними.

– Позвольте вопрос, – попросил его Филипп, подняв вверх указательный палец. – Я могу привести с собой друзей, или мне…

– Да, вы можете появиться в компании из двоих соучастников, пары – парня и девушки, но тогда мы должны будем уделить время и им, и какие-то из интересующих вас лично вопросов придется опустить. Подумайте, сделайте выбор и сообщите в ближайшие два дня, хорошо? – спросил Фредрик Пол, смыкая указательные и размыкая средние пальцы. – Далее у нас на очереди несколько телефонных звонков от зрителей. Прямой эфир нужно ощущать, а возможностью высказаться нужно уметь пользоваться. Поэтому к нам поступают звонки с вопросами к героям программы.

Средние пальцы сомкнулись, но дальнейших манипуляций не наблюдалось.

– Рекламный блок, – пояснил гость. – Дальше у нас идет тот самый рекламный блок, за возможность разместить рекламу в котором продолжают биться самые крутые лейблы. Секунды в этом блоке – самые дорогие, а их количество – максимальное. Это, кстати, дает нам возможность подправить грим, костюм, аппаратуру, если нужно. Возвращаемся в студию с кратким напоминанием о том, кто у нас в гостях… – безымянные пальцы гостя слегка отошли друг от друга, – и вы говорите о планах на будущее. О реальных планах, а не просто фантазиях. Мы уже закинули удочку, а теперь начинаем демонстрировать всевозможные виды наживки. Тут у нас будут и новые спектакли, которые можно будет посетить, и туры, в которые, скорее всего, никому из зрителей не суждено будет попасть, и фестивали, и мастер-классы – вам виднее. Только чтобы планы были реальными.

– Да, я понимаю, – согласно кивнул Филипп.

– И наконец, – трижды разведя и сведя кончики мизинцев, заключил Пол Фредрик, – небольшой рекламный блок, после которого мы возвращаемся в студию и отвечаем на пару дополнительных звонков от зрителей, после чего вы «зазываете публику», то есть рассказываете о предстоящих выступлениях с утвержденными, объявленными датами, указываете еще раз место – скорее всего это «Кинопус», верно? Одним словом, говорите все, что сочтете нужным донести до зрителей. Вы уж постарайтесь представить себя по максимуму, хорошо?

– Да, конечно.

– «Спасибо – До свидания!», по вам пробегают титры, копирайт-трейдмарк, год выпуска. Конец.

– А сколько примерно будет длиться интервью?

– Чистого времени, включая телефонные звонки, обычно бывает от двадцати двух минут до двадцати пяти.

– Двадцать пять? – удивленно спросил Филипп. – А достаточно ли этого для того, чтобы…

– Конечно достаточно! Поверьте, этого предостаточно для того, чтобы вы на следующий день проснулись знаменитыми. Ну, на самом-то деле вы проснулись знаменитым уже вчера, когда мы решили обратиться к вам, а сегодня вы делаете все, чтобы назавтра в это поверила вся страна. Засветиться на нашем канале в этот час в этом разделе мечтают многие. Поверьте нашему опыту.

– Меня интересует, какое впечатление о театре сможет получить зритель, посмотрев интервью, – наивно продолжал копать Филипп.

Фредрик отхлебнул немного остывшего кофе и неторопливо отставил чашку. Было видно, что он собирался сказать что-то такое, что Филипп должен был понять раз и навсегда – некую истину.

– Скажу начистоту, Филипп: у нас нет задачи донести до зрителей твое личное видение жизни театра, нюансы творческого процесса и тому подобную информацию. Нас интересует то, что можно хорошо раскрутить и на чем можно сделать деньги. Мы помогаем друг другу, когда выводим кого-то в поле зрения зрителей. Кстати, заметь: для нас они просто зрители, а не Зритель, как ты их называешь. Мы не используем собирательных существительных… – тут он на пару секунду задумался, – видимо потому, что заинтересованы в их большем количестве: чем больше будет зрителей, тем, в конечном счете, больше будут обращаться к нам с предложениями о сотрудничестве, и тем длиннее будут рекламные блоки. Мы же даем нашим гостям то необходимое, к чему они в обычной ситуации бывают вынуждены идти годами. Я очень надеюсь, что мы друг друга поняли.

Подумав немного, Филипп кивнул головой в знак согласия.

Глава 8. Инфантильный эгоист

– Марк, я знаю твое отношение к интервью, паблисити и тому подобным вещам, и я не питаю особых надежд на твое внезапное согласие, но тем не менее…

– Ты прав, интервью – не моя территория, и я не буду сопровождать тебя, но в мыслях своих я, конечно же, буду рядом. Надеюсь, что существует что-то вне нашего поля зрения, что примет во внимание мое удаленное содействие и в нужный момент сообщит тебе энергию или что там еще понадобится от меня.

– Да, я понимаю.

– Ты заметно повзрослел за эти месяцы, но в тебе все еще осталась та гордыня, которая в свое время так успешно мешала тебе. Вот ты сейчас пришел к другу чтобы поговорить о друзьях и о том, как бы вырулить ситуацию, в которую попал, на какое-то время отстранив их. Нет, я не хочу сказать, что ты во всем должен со всеми делиться и у тебя не может быть ничего личного. Отнюдь! Но в этом случае можно было бы… Кстати, ты говорил с ними после отмены встречи?

– Нет еще.

– Получается, что если бы не срок, который тебе поставили на телевидении, ты может быть даже и не подумал бы о необходимости в разговоре с ними. Эх… Вот видишь, это я и имею в виду, когда говорю, что в каких-то вопросах ты повзрослел, а в каких-то остался все тем же инфантильным эгоистом, вдруг вспоминающем об окружающих, когда они становятся тебе нужны. А ведь ты уже сам знаешь, как все взаимосвязано и как работает Механика Жизни. Сейчас ты повесил голову, молчишь, хорошо еще, что не пытаешься оправдываться. Но давай-ка оставим эту манеру поведения в прошлом. Будь ответственнее. А сейчас ты уж сильно не переживай. У тебя хорошие друзья, и они поймут тебя. Только не перегибай палку, ладно?