Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

Говорить зритель начал еще в субботу. Сразу после спектакля в сети начали появляться восторженные отзывы, которые незамедлительно обрастали красноречивыми комментариями и вопросами. Обзоры посолиднее начали выкладываться чуть позже. Информация в них давалась взвешенно, мысли не были обрывочными, а суждения способствовали правильному восприятию работы Филиппа и Ко. Некоторые из них даже были снабжены фотоотчетами. Один из них Артур демонстрировал в понедельник утром, подключив лэптоп к проектору и выведя изображение на экран, незаметно укрытый от глаз в свернутом состоянии под потолком сцены.

– Интересно видеть то, что было скрыто от наших глаз, – комментировал он показ. – Вон как они ждали начала спектакля… Тут они уже в зале, ждут когда начнем…

Точка зрения Филиппа не была так подвержена воздействию эйфории. Он старался извлечь как можно больше информации для дальнейшего улучшения всего, чего они достигли.

– В «Кинопусе» нет фойе, и нам нужно как-то решить эту проблему. Приходят они заранее, а сесть негде. Сейчас еще ничего, не холодно. Но работать на публику нам придется с осени по весну, а это – сами знаете. От дождя со снегом тоже укрываться нужно будет. Или навес нужно сделать, или еще не знаю что… Ладно, подумаем. А вот с гардеробным помещением Ленни здорово придумал, нет? О, смотри какие мы важные!…

Он, конечно же, не пытался затмить новыми проблемами все те радостные эмоции, которые, несомненно, так были всем сегодня нужны, и не был скуп на шутки и веселые комментарии.

– Ага, вот еще один интересный обзор, – заявила пытливая Агнесса. Она все это время копалась в телефоне, словно искала что-то конкретное, и, видимо, нашла. – Он небольшой, но интересный… Закончим смотреть – я зачитаю.

– Да, тут практически ничего не осталось, – согласился Артур и ускорил просмотр фотографий, и когда цикл замкнулся и они начали повторяться все приготовились внимательно слушать Агнессу.

– Пишет один критик, о котором нам еще в институте говорили, что, мол, если ему что-то нравится, спектакль начинают любить повсюду, а если он отзовется нелестно, то, считай, дело – дрянь.

– Новак, что ли? – удивился Аарон.

– Он самый, – подтвердила Агнесса. – Вот что он пишет… Так, секундочку, тут это… фестивали, сезон открыт… о других театрах… Ага, вот: «К сожалению… – она многозначительно подняла вверх украшенный изящным серебряным кольцом указательный палец, оглядела застывшие лица друзей и, улыбнувшись, продолжила чтение. – К сожалению, мне было суждено оказаться на премьере вышеупомянутого «Пустого дома» в Театре Драмы, пиар-компания в поддержку которого так усердно пыталась нам навязать эту низкопробную работу, выдавая ее за нечто особенное. В который раз художественный руководитель театра показывает свою незаинтересованность (а может быть попросту несостоятельность?) в создании хорошего спектакля. Я специально не использую в описании никаких других прилагательных и эпитетов, потому что мне действительно хотелось бы увидеть как минимум хорошую работу. Увы, пока что и эта высота остается для театра недостижимой. Я предпочел бы оказаться в новом театре «Кинопус», который в субботу последним из всех театров города присоединился к открытию нового сезона премьерой драмы «Притча о бледном сыне», с легкостью обогнавшей многие именитые спектакли по популярности среди зрителей. Судя по информации из уважаемых мною источников, спектакль уже успел вызвать завидный резонанс, достаточный для привлечения интереса истинных поклонников театра, и, я полагаю, читатели уже догадываются где можно будет меня найти вечером того дня, на который будет намечен очередной спектакль в театре «Кинопус». Там и поговорим».

Филипп глубоко вздохнул.

– А это означает, что нам срочно нужно назначить новые даты. А это означает, что мне сегодня необходимо переговорить со всеми и скоординировать наши действия. Если наша работа оказывается нужной людям, мы будем работать. Если мы интересны, мы будем поддерживать этот интерес. Если к нам хотят прийти, мы должны их принять. Имея такую поддержку в лице Альберта и… как зовут этого критика?

– Новак, Артур Новак, – уточнила Агнесса.

– …поддержку в лице Альберта и Новака, мы не имеем права терять момент. Я надеюсь, вы разделяете мое мнение.

Радостные возгласы явились самым приятным и желанным тому подтверждением.

В течение часа Филипп успел связаться со всеми задействованными сторонами и устроить онлайн-конференцию прямо из театра. Они наметили сразу четыре новые даты, равномерно раскидав их по концам недель октября. Последний месяц осени решили пока что не трогать, желая все же сначала воочию убедиться в неослабевающем интересе со стороны зрителя. К концу дня были готовы макеты афиши, буклета и билетов и официально анонсированы первые два спектакля с указанием контактных телефонов Филиппа и Аарона.

Каково же было их удивление, когда уже через полчаса количество поступивших звонков начало превосходить имеющиеся в наличии свободные ячейки памяти, которые человеческий мозг был в состоянии выделить под активность с названием «Ладно, запомним». Филипп распорядился немедленно создать хоть какую-то рабочую версию бухгалтерии, в которой и зарегистрировал первые девять зарезервированных билетов.

«Нужно подумать о том, как мы будем решать финансовые вопросы. Театр мы, типа, открыли, но его же надо зарегистрировать юридически. Завтра же займусь этим, благо есть к кому обратиться.»

Но не только об этом сейчас думал Филипп, противоборствуя поутихшему, но все еще способному отвлекать от работы чувству эйфории. Все эти мысли имели философскую природу, а поэтому, в отличие от только что принятых уверенных решений по организации труда и поставленных планов на завтра, все они обретали форму вопросов, на многие из которых вряд ли можно было бы сейчас дать определенные ответы.

«Как это получилось? Откуда все пришло и к чему ведет? Было ли все это предписано и нам нужно было лишь дождаться, когда сформируются определенные условия, появятся определенные люди и будут озвучены определенные фразы, или же мы своими силами смогли повлиять на свои судьбы? Неужели возможно, чтобы возникающее в сердце желание, получая необходимую поддержку извне, было бы способно изменять образ мышления, поведение и настроение людей и обращать их внимание на себя? Другими словами, неужели действительно возможно придавать своей жизни смысл и становиться значимым в жизни других людей, просто следуя своей Мечте и внимая истинному желанию Сердца? Может быть в этом и находится ключ к Счастью?»

Глава 6. Цели и амбиции

Все, кто жалуется на скучную и серую жизнь, наполненную бесконечными, как две капли воды похожими друг на друга днями, обязательно должны пересмотреть свое к ней отношение. Ведь на самом деле жизнь имеет свойство пролетать на огромной скорости, ускользать из рук и утекать сквозь пальцы. Все зависит от того, относительно чего мерить скорость протекания времени.

Вернемся ненадолго к приведенному ранее примеру с годовалым ребенком, родители которого устраивают праздник по поводу его дня рождения, зовут гостей, украшают дом шариками и игрушками. Сам он на самом деле вряд ли понимает, что происходит вокруг него. Он еще не умеет считать, читать, писать и, в большинстве случаев, излагать свои мысли. Иначе он сказал бы, что этот год по сути дела равен всей его жизни, и за это время он научился сидеть, может быть даже и ходить, отрастил волосики, обзавелся зубками, начал осваивать искусство общения, и так далее и так далее.

Для нас, взрослых, все проходит уже не так величественно. Представим себе другого человека, которому только что стукнуло пятьдесят. Он лишь вздыхает по поводу того, что еще на один год приблизился к своей смерти, выпивает с друзьями – если таковые у него вообще имеются – за здоровье, потому что «Оно – самое главное наше богатство, а все остальное можно купить за деньги», в чем он сам уже далеко не уверен, и начинает вспоминать о том, что потерял за прошедший год: «Еще одну пару зубов, последний пучок волосиков…», что еще не успел сделать, что отложил на потом. Сам себя он вряд ли сможет обмануть, прекрасно понимая, что большинство отложенных дел он так и не начнет, а на заманчивые планы он уже давно положил крест.

Корень же такого обоснования бесцельности и бренности жизни лежит в его несовладании со скоростью ее протекания. Для него тот же самый промежуток времени длиною в один год, в течение которого младенец совершил колоссальный количественно-качественный скачок в развитии, является всего лишь одной пятидесятой долей всей его жизни! Целая жизнь против малюсенькой ее доли. Сто процентов против двух. И эта неравная битва с каждым годом будет давать все меньше и меньше шансов взрослому вновь почувствовать себя совершенным человеком, тем самым счастливым ребенком, который справляется с любой поставленной перед ним задачей. Через год эта доля уменьшится до размера одной пятьдесят первой части, еще через девять – до одной шестидесятой, потом одной семидесятой, пока в один прекрасный день этот бег не надоест самой Жизни.

Выходит, что людям необходимо с каждым годом повышать «градус жизни». Под этим можно понимать и постановку сложных целей, и постоянную занятость чем-то, непрестанную деятельность, которая бы давала возможность выматываться за день и восстанавливать силы за ночь, чтобы на рассвете снова бросаться в бой. Пройдет некоторое время, и в какой-то момент человек начнет различать впереди себя очертания Его Величества Времени, которое пусть ненамного, но всегда будет находиться впереди него. Он будет воочию видеть его, а Оно будет оборачиваться на него и одобрительно кивать.

Количественный результат этой гонки предопределен. Но насколько высоко будет оценено качество старания человека по противодействию губительного воздействия скорости пролета Жизни зависит только и только от плодов жизнедеятельности самого человека. Тот, кто окажется более активным и не будет хранить себя от износа в течение данного ему времени, будет награжден еще при жизни, ведь он воочию увидит результат осознания своего предназначения. Тот же, кто так и не сможет приступить к работе над собой и праздно проведет все данное ему время, стоя на стартовой полосе в ожидании непонятно чего, так и останется там стоять.

Что если человек просто не понял, что ему надо было делать с самого начала? Что если не нашлось никого, кто бы ему разъяснил этот важный нюанс феномена под названием Человеческая Жизнь? Что если он лишь на склоне лет осознал свою ситуацию и только теперь страстно захотел погнаться вперед со скоростью, близкой к скорости Жизни? Ответ прост: нет никаких пределов и ограничений. Уж если человек действительно осознал свое место в жизни и почувствовал под ногами родную почву, способную бесконечно питать его на пути к Мечте, разрыв между ним и преследуемым им Его Величеством Временем возможно свести к нулю в одно мгновение. Главное при этом верно расставить приоритеты и не допустить смешивания целей с амбициями.

Скорость, с которой события, так или иначе связанные с театром «Кинопус», сменяли друг друга, действительно была предельно высокой. Со дня премьеры прошло немногим больше месяца, а за спиной у труппы было уже четыре спектакля в набитом до предела зале, их специально попросили принять участие в закрытии ежегодного международного театрального фестиваля, во время которого труппа получила сразу восемь официальных приглашений от представителей театров из стран-участниц фестиваля.

Поздним вечером в понедельник Филипп наслаждался заслуженным отдыхом. Позади был фестиваль, пять полноценных спектаклей и почетное выступление на гала-концерте, большие и малые интервью на всевозможных теле- и радиоканалах, бесчисленные отзывы в соцсетях. Казалось бы, что мешало ему позабыть хотя бы на один вечер о мирской суете и воспользоваться заслуженным правом побездельничать? Но Филипп влез в календарь и принялся внимательно изучать даты потенциальных зарубежных выступлений, приглашения на которые он получил. Два из них находились в постоянном конфликте с другой парой дат, и если в одном случае можно было бы пожертвовать любимым Лондоном ради перспективы получения безупречной логистики в турне по континентальной Европе, то в приглашение из Каира Филипп вцепился зубами. Перспектива не просто побывать на Ближнем Востоке, но и играть там «Притчу…» начисто лишила его покоя.

Он выбрал из списка контактов недавно добавленный туда номер, сохраненный как «Лилит ОК». Изначально «ОК» означало лишь «отдел кадров», но ее манера реагировать кратким ОК-ом на поручения и просьбы вскоре скорректировала титул. Филипп попросил назначить на завтра встречу с целью понять, что нужно сделать для того, чтобы принять приглашения из Европы и Египта. Получив утвердительный «ОК», он пожелал ей спокойной ночи, и на какое-то время отложил эту задачу в сторону. На ее место незамедлительно пришла другая: расширение репертуара.

«Что бы нам еще такого сыграть, чтобы удержать интерес зрителей? Притчу мы шлифуем всякий раз, когда играем ее, но нужно добавить что-то новое. Можно было бы возродить их «Ромео и Джульетту», но скорее всего опять всплывет имя Коллинза, а оно нам нужно? С таким же успехом можно выбрать что-нибудь другое из классики и поставить с нуля. Как же здорово, что у нас есть свой, неординарный метод! Неплохо было бы иметь еще хотя бы три спектакля», – заключил Филипп, и ему сразу вспомнились три истории, рассказанные Я'эль, Саадом и Аароном во время пребывания в ресорте «Sanctuary».

«Нам нужно собраться и обговорить эту идею. Каждый из них сможет срежиссировать свою историю, они даже могут привлечь актеров извне, если сочтут это необходимым. Можно даже объединить эти три истории в некий цикл. Можно даже…»

Филипп был разрываем на части всевозможными идеями о том, что можно было бы уже сделать из имеющегося на руках материала. Казалось, что он сможет осуществить любую идею, но только он начинал делать наметки плана по осуществлению очередной интересной задумки, как ему в голову лезла новая. Он хотел бы раздвоиться, растроиться, размножиться в нужном количестве, лишь бы не упустить ни одну из увиденных перспектив. В какой-то момент Филипп почувствовал приближение приступа удушья, и это наконец прервало его терзания. Он встал, размял затекшее тело, включил свет и подошел к окну, чтобы впустить в комнату прохладный воздух и возместить недостаток кислорода.

«Оказывается уже стемнело… Я и не заметил. Нет, так дальше продолжать нельзя. Иду готовить кофе», – решил Филипп и, оставив окно открытым, пошел на кухню.

Возвращаясь с кружкой ароматного напитка и пачкой печенья Филипп услышал сигнал, оповещающий о новом сообщении, осевшем в его телефоне. Номер оказался незнакомым, а текст гласил следующее:

«Уважаемый мистер Сэндмен, руководство культурного блока программы новостей на Государственном Телеканале будет признательно, если вы согласитесь на проведение интервью в прямом эфире. Если вы сочтете эту перспективу затруднительной мы готовы принести свои извинения за беспокойство. В случае же согласия сообщите, пожалуйста, удобное вам место и время для встречи с нашим корреспондентом с целью проведения предварительной беседы. Искренне ваша, Редакция Новостей».

Филипп не колебался в принятии решения и повременил с ответом лишь для того, чтобы подойти к окну и закрыть его. Сразу же после этого он выбрал самую верхнюю строчку в списке исходящих звонков и с нетерпением стал ждать ответа.

Глава 7. Взаимовыгодное предложение

Худощавый, невысокий, с острым носом и пронзительными глазками человек в клетчатом костюме позвонил в домофон и представился представителем государственного телеканала ровно за пять минут до назначенного времени встречи.

– Пол Фредрик, – представился он, пожимая руку встречавшему его Филиппу. – А вы – Филипп Сэндмен, верно?

– Да-да, это я. Очень приятно видеть вас здесь, проходите пожалуйста. – Филипп старался быть очень учтивым. – Чай, кофе, может быть соки?

– Разговор у нас будет деловым, но недолгим, поэтому я бы не отказался от чашечки кофе, – словно принимая игру, ответил Пол Фредрик, выдерживая заданный Филиппом тон разговора. Он с интересом разглядывал интерьер помещения и улыбался, словно был окружен толпой доброжелателей. На самом деле, в «Кинопусе», кроме них самих, не было никого.

Филипп провел гостя через весь зал в бар, несколько уменьшившийся в размерах и значимости после ремонта, и усадил его за красивый столик, а сам зашел за барную стойку и засуетился с кофе.

– Я слышал о вас и о том, как вы преобразили этот объект, и хотел лично убедиться в этом, – начал беседу Фредрик, – поэтому, когда возник вопрос о проведении с вами интервью, я вызвался добровольцем, если так можно это назвать. Да, поработали вы на славу. А «Кинопус» … Это не ваша собственность, нет?

– Нет, двое из наших выпускников являются арендаторами помещения. Один из них – Симон – продолжает играть. Хотелось бы, конечно, выкупить театр. Не знаю, может быть впоследствии нам удастся что-либо предпринять.

Трудно предположить, было ли в мыслях Филиппа намекнуть представителю государственной структуры на то, что именно является необходимым для окончательного формирования театра, вдруг ставшего предметом их интереса, но тот на пару секунд о чем-то задумался, а после спросил:

– Считаете ли вы условия аренды выгодными?

– Во всяком случае, ребята не поскупились, и мы все вместе преобразовали это место. Как вы сами, я уверен, знаете, представления проходят довольно успешно, зритель чувствует себя комфортно, артисты также любят это место, вкладывают в него душу. Если бы что-то нас не устраивало, мы бы, я думаю, не смогли бы выкладываться так, как делаем это сейчас.

Говорил Филипп сейчас точно так, как говорил бы Ласло, с тем лишь отличием, что слова он подбирал более изысканные. Пол Фредрик непреднамеренно поморщился, словно увидел цыганский платок, обжигающий пестротой лоскутов, из которых он был сшит. Он попытался декодировать то, что сейчас услышал, но очень скоро оставил эту идею позади, озвучив то, что, видимо, собирался услышать из уст Филиппа.