Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

– А вы не бойтесь, – и, едва заметно улыбнувшись, добавила: – Ну, вы поняли.

По дороге из приюта, в очередной раз обернувшись на него, Омид спросил у Джуди:

– Эй, послушай, а почему ты не спала, когда я пришел?

– Я спала. А когда я услышала голос, который меня разбудил, я проснулась и увидела тебя, как ты ходишь по комнате и как смотришь на всех нас, – отчиталась она.

– Голос? – удивленно переспросил Омид. – А что он говорил?

– Не он, а она, и не говорила, она пела песенку.

– Песенку? Как интересно! – задумался Омид, а потом взял да и спросил: – А кто это был?

– Мисс Энни, – ответила она, кивнув в сторону приюта.

– Энни…

Произнеся это имя, Омид еще раз обернулся на невзрачное здание детского приюта, ставшее для него чуть ли не самым важным в мире, в котором он раньше никогда не был, и которое оказалось концом его страшного блудного пути. В то же самое время здесь начиналась его новая жизнь, у истоков которой стояла женщина, жемчужин слез которой он сейчас видеть никак не мог. Но он видел ее сердце, и он знал ее имя, которое давало ответы на все вопросы, которые могли бы возникнуть в течение всей его оставшейся счастливой жизни.»

– Конец, – провозгласила Я'эль, последней из всех опустив на колени свою папку с текстом.

Глава 19. Комментарии

Повисшая в воздухе тишина быстро начала сказываться на душевном равновесии Филиппа. Он занервничал, но терпеливо ждал реакции.

– Комментарии? – спросила Здоровая Дерзость, покосившись на коллег.

– Так вот что он там вырезал-добавлял сегодня! – кивал Большой Страх, сводя все нити воедино. – Ну-ну, посмотрим, как он дальше-то будет.

– Я понимаю, что по объему у меня перебор, – тихо заговорил Филипп, – но бывают же пьесы в двух действиях, и в трех, и в… Можно, конечно же, поработать над сокращением чего-то, но, в конце-то концов, я представил вам то, что накапливалось во мне все это время, и я вложил в эту работу всего себя.

Голос его начал обретать силу, а слово стало убеждать.

– Теперь у нас есть заготовка того, что мы представим на суд зрителей как наш первый спектакль. Очень скоро с вашей помощью эта заготовка будет оттесана, выровнена, отшлифована, отполирована и сыграна вами, друзья мои, – сказал он, оглядев его коллег по читке его «Притчи…». – И вы, мои друзья, – обратился он к сидящим в быстро обретающем свой обновленный вид зале, – не стесняйтесь говорить мне в лицо все, что вы сочтете стоящим того. Критика на этом этапе будет спасительна, и я вам доверяю. Это словно если бы я пришел со своей душевной болью к любому из вас, поделился бы ей и испросил совета и помощи. Не дали бы вы мне ее в тот же час? Не поддержали бы, если б почувствовали, что я в этом нуждаюсь, и не посоветовали бы отделаться от того, что может навредить? Несомненно, вы бы так и поступили. Сейчас мы все – и я сам в первую очередь – словно нагие, стоим перед вами. Приоденьте-ка нас, ладно?

– Ну, насчет одежды… – заговорил первым Марк Эго, не скрывая улыбки. – Я только что закончил просмотр фильма, и я вживую увидел все костюмы перед глазами. Они готовы, нужно их только пошить.

– По стилю и гриму ты нам, старикам тоже работы задал, – засветил своей белоснежной улыбкой на шоколадной коже Аби, и разведенные в стороны руки Лины в жесте «ты все сказал и мне уже нечего добавить» явились тому безмолвным подтверждением.

Ленни, все это время с интересом наблюдавший за происходящим, сейчас пребывал в недоумении: к нему обратился создавший этот текст человек, прося высказать свое мнение по поводу услышанного?! Сейчас ему, конечно, лучше помолчать, но если подвернется возможность и он действительно что-то захочет сказать, он обязательно сделает это.

Братья Максимилиан и Минервино уже спорили друг с другом по вопросам освещения некоторых сцен, и актерам на сцене пришлись по душе их реплики, а Ласло выдал очередную закодированную дилемму, которая при всей своей сложности читалась без особого труда:

– Ну в общем по звуку тут все садится. Микрофоны повесим, динамиков уже хватит, звук подумаю откуда какие библиотеки – так чтобы по-чистому было все. Потом посидим-поковыряем. Недели две – с головой!

– Кстати, насчет этих Т1, Т2 и так далее… – все же нашла, что сказать Лина. – Не знаю, как вам, но мне лично показалось даже правильным использование букв с номерами… Кстати, почему «Т»?

– Кажется, я имел в виду слово «террорист», – пытался вспомнить Филипп происхождение этой бирки, – но мы можем заменить на любую другую.

– Совершенно не стоит этого делать. Какой смысл в замене одной буквы на другую? – погасила его излишний порыв Лина. – Так вот, правильно было использовать буквы в процессе расправы над террористами, ведь в этот момент их человеческие характеристики погасли и они превратились для Омида в пронумерованные объекты для устранения, в цели. Если вы не заметили, сразу после того, как Омид приканчивал того или иного «Т», к тому возвращалось его обычное, скажем так, название: конвоир, Верзила, Четвертый… кто там еще был?

Пока Лина вспоминала и ей помогали вспомнить имена, присвоенные Филиппом своим персонажам, тот нырнул в папку и начал на скорости перелистывать страницы, ища обсуждаемый фрагмент. Найдя его, он сделал несколько проверок по тексту и с удивлением посмотрел сначала на Лину, а после и на всех чтецов.

– А вы обратили внимание на этот момент? – спросил он их с нескрываемым интересом.

– А ты сам – нет? – с неменьшим удивлением поинтересовалась Лина?

– Если честно, то нет, я не заметил, – признался Филипп. – Говорю же вам, я лишь записывал на бумагу то, что выливалось из меня. В какой-то степени, я сам сейчас вместе с вами в первый раз слушал свою «Притчу…».

– Можно я добавлю? – попросил слова Аарон.

– Нужно, Аарон, нужно! – убеждал его Филипп. – Ко всем вам обращаюсь, друзья: сейчас самое время добавлять, убавлять, критиковать, опровергать и обосновывать.

– Отлично! Тогда я скажу, что, конечно же, это не совсем пьеса, а, скорее, книга или заготовка сценария для фильма. Однако я считаю, что для актеров дополнительные тексты окажут значительную помощь. Я, кстати, приятно удивлен тем, как именно мы читали авторский текст, передавая друг другу роль чтеца, словно эстафетную палочку, а после возвращались на свои роли. Тем, кому не видно, скажу, что помимо текста здесь даны указания, советы по его прочтению. Не знаю, означает ли это, что Филипп взял на себя часть нашей работы и прописал, как именно нужно нам будет играть свои роли, или…

– Аарон, извини, что перебиваю, но мне кажется, что мы все равно будем играть так, как мы сами почувствуем, – вступил в обсуждение Саад.

– Ну, читая эти указания, – привлекла внимание слушателей Я'эль, – лично я понимала, что он сделал их для себя. Хотя не спорю: они служили неплохими подсказками и сэкономили нам уйму времени.

– Так вы сами мне сэкономили уйму времени, потому что вы с самого начала показывали мне пьесу, и мне оставалось просто ее записывать, – заключил Филипп. – Если я увидел эту пьесу, то вы мне ее оживили. Еще раз говорю: я… мы все не работали так, как принято работать во время работы над постановкой спектакля, но я уверен, что этот наш путь нас всех к чему-нибудь да приведет. И уже очень скоро. Я не верю в то, что все это – события, встречи, открытия, идеи, дискуссии, поездки – что все это было просто так. Это ведь все продолжается сейчас, здесь, в «Кинопусе».

– А как будем решать вопрос детей? – спросила вдруг Агнесса.

– Я то же самое хотел спросить и про шестерых «Т», и про всех остальных, – добавил Симон.

– А как вы сами это только что сделали, а? – задал встречный вопрос Филипп.

– Сейчас мы…

Симон с Агнессой и Филипп начали попытку формулировки того механизма, который им удалось удачно использовать во время игры. По ходу к ним присоединились и остальные участники сегодняшнего события, словно у каждого из них в руках были листки с правильными ответами. Каждый был убежден в том, что именно его листок открывал истину, однако после оказывалось, что Истина лишь заманивала их в общую дискуссию, причащала к общей работе, объединяла общей любовью к тому, что они делали. Сегодня каждый из них увидел что-то новое, закрепил старый материал и был готов к следующему шагу, который им суждено было сделать уже завтра.

В течение последующих недель они провели еще много часов, последовательно приводя сказанные ими заключения к общим знаменателям до тех пор, пока у этой маленькой труппы окончательно не сформировалось единое понимание работы, пока не привилось чувство ответственности за нее, и пока они все не загорелись любовью к ней и к тому, кому было суждено смотреть на ее результаты – к Зрителю.

– Да, мы контролируем людей, их жизни, чувства, поведение, но нам не дано контролировать их фантазию, – подвел итог увиденному Большой Страх.

– Кстати, коллеги, они вот не заметили трансформации с именами, – добавила Здоровая Дерзость, – а вы сами-то заметили, что он все же назвал его по имени и даже поместил в свою книгу ближе к концу?

– Кого? – удивленно посмотрел на нее Маленький Риск.

– Здесь и Сейчас!

Часть четвертая. Творец

Глава 1. О создателях и расточителях

Ленни не подвел. Он даже успел закончить свою работу на день раньше намеченного срока. И все же он посчитал нужным провести весь последний день этого августа в «Кинопусе», приказав Томми безоговорочно следовать его примеру.

Последний ходил за Ленни по пятам и в основном восторгался результатом своей работы, которая по объему была пока что самой крупной в его недолгом опыте. Время от времени он вспоминал то, как все начиналось месяц назад. В то же время в его памяти теплились воспоминания о том, как он в первый раз взял в руки молоток, карандаш, нож, шпатель… Сейчас его никто не вызывал на разговор и ему не нужно было никому пускать пыль в глаза, да и не такой он был на самом деле человек – да, ветренный болтунишка, но не больше. Однако себя он никогда не обманывал, и сейчас лишь молча созерцал результаты своего качественного роста. За те несколько лет Томми вырос из неумелого подмастерья в надежного помощника, а за этот месяц он успел несколько раз услышать похвалу от самого мастера Леонида, который однажды даже отпустил его на полдня раньше! О поощрении такого калибра не болтают направо-налево – о нем размышляют, его постигают, от него двигаются дальше.