Сущность

– Ну, я же говорила. Легче станет, – Катя налила ещё по стопке. Приятное тепло растеклось по всему телу, растворив комок слёз, застрявший в горле и ещё сильней растопив кусок льда в груди. Лера сидела неподвижно, прислушиваясь к своим ощущениям. Боль притупилась, она боялась пошевелиться, чтобы не вернуть её вновь.

– Кать, давай ещё понемногу. Правда помогает. Вот уж не думала, что могу пить коньяк, как воду.

Сестра грустно усмехнулась, покачав головой:

– Да уж, действительно… Меня ребята-одногруппники коньяком отпаивали, когда родители погибли. Тоже пила и не чувствовала вкуса. Но именно в тот момент мне стало немного легче. До этого казалось, что сойду с ума. Ты тогда совсем девчонка была. Говорят, дети не понимают горя, как взрослые, и переносят его легче.

– Да, наверное, ты права. Просто дети любят сказки. Живут верой в чудо. Мне казалось тогда, что это дурной сон. Завтра я проснусь – и всё будет по-прежнему. Может потому, что не видела их после того, как… Не смогла попрощаться…

Автомобиль, в котором ехали родители, загорелся после того, как в него врезался грузовик на загородной трассе. Тела сильно обуглились, хоронили в закрытых гробах. Воспоминание об этом снова яркой вспышкой промелькнуло в памяти. Лера зажмурилась от боли в груди, глубоко вдохнула и сдавленно заговорила дальше:

– С такими мыслями и надеждами я прожила больше года. Пока наконец не поняла, что чуда не случится. Но за этот год я привыкла, что их нет рядом. Смирилась. Порой так хотелось их обнять, до боли. Мучительней всего осознавать, что не сможешь этого сделать никогда. Такое жестокое слово – никогда. Видимо, я повзрослела, когда поняла, что на самом деле оно означает. Чем старше становилась, тем больше чувствовала внутри себя… – Лера запнулась и прижала руку к груди. – Как-то я прочла статью о фантомных болях. Ты знаешь о том, что люди, потерявшие ногу или руку, чувствуют её всю жизнь? Она болит, эта пустота, понимаешь? Тогда я поймала себя на мысли, что мне это знакомо. Только вместо руки или ноги у меня словно отрезан кусок сердца, который постоянно напоминает о себе. Болезненной пустотой…

– Ты очень правильно выразила это ощущение, – грустно покачала головой Катя. – Точно. Фантомные боли. У меня те же чувства, хотя прошло уже столько лет. Ты знаешь… После того, как мама с папой погибли, во мне постоянно живёт страх. За тебя, Алису. Я никогда прежде не говорила тебе об этом. Я боюсь привязаться, полюбить кого-то ещё. Боюсь, что снова случится что-то ужасное.

– Так значит… Ты поэтому… – Лера изумлённо посмотрела на сестру.

– Да, поэтому, Лер. Не выхожу замуж и не рожаю. Ничего не могу с собой поделать…

Лера грустно покачала головой:

– Да. Я тебя понимаю. Только почему так получается, Кать? Родители. Теперь Дима. Налей ещё немного, – попросила Лера, чувствуя, как вновь холодеет айсберг внутри, больно сдавливая в сердце. – Знаешь, Кать. Мне всё время лезли в голову всякие дурацкие мысли о том, что Дима погибнет, разобьётся его самолёт или ещё что-то нехорошее случится. Может быть, это я виновата? Про Алису тоже постоянно думаю, что её украдёт маньяк, собьёт машиной, утонет, подавится чем-то и задохнётся, выпадет из окна и ещё всякое такое. Как услышу что-то плохое и сразу примеряю на себя. Сплошная чернуха в голове. Застрянет в мозгах и крутится, как заезженная пластинка – не отключить. Говорят, мысли материальны…

Катя возмущённо взмахнула рукой:

– Да ну, брось. Ты ни в чём не виновата, даже не думай об этом. Мало ли что в голову придёт. Мы же люди, мыслящие существа. Ерунда всё это про материальность. Это просто ужасное стечение обстоятельств, совпадение. Судьба. Фатум.

– Совпадение… – протянула Лера. – Представляешь, следователь, с которым я провела сегодня пол дня в полиции, бывший муж тёти Любы.

– Ничего себе. Дядя Валя, да? – удивилась Катя. – Я его хорошо помню.

– Да, Валентин Михайлович, его имя-отчество. А я вот поначалу и не узнала его. Он мне рассказал про Анжелу, если, конечно, это действительно её могила… – Лера пересказала Кате то, что услышала от следователя.

– Боже мой, какой кошмар, – выдохнула Катя, когда Лера замолчала. – Я помню про эти ужасные убийства. Все были в панике, особенно те, у кого дети росли. У девочки с нашего потока сестру убили, многие из универа ходили на похороны, и девочки с нашей группы там были, долго находились под впечатлением. Очень тяжело было всё это видеть, такое горе для родителей. Ходили всякие слухи о том, кто убийца. Говорили даже, что это сам Сатана спустился на землю, забирая невинные души. Потом шептались, что это девушка, которая тоже погибла. Но многие не верили и считали, что на неё просто повесили эти убийства. Подожди, а зачем он тебе это рассказал?

– Диму убили точно также, как и всех этих детей тринадцать лет назад, – сдавленно произнесла Лера, – ты понимаешь, о чём я?

Катя поперхнулась. Откашлявшись, она дрожащей рукой плеснула коньяк в стопку и залпом выпила.

– Валентин Михайлович думает, что это маньяк-подражатель. И что он мог следить за нами от кладбища. Ещё он попросил вести себя, как всегда, – Лера горько усмехнулась. – И никому не говорить о том, что случилось с Димой.

– Подожди, а как же… Прости, может я не вовремя, но от этого не уйти. А как же похороны? Как не говорить? У него же есть отец, мать?

– Диму пока не отдадут, следователь сказал, экспертизы какие-то делать будут, – она судорожно вздохнула. – Так что давай не будем об этом сейчас. Я не могу. Отец… Скажу как-нибудь, но позже… Он после инсульта, я же тебе говорила, но двигается немного. Дима нанимал ему помощницу. Мать его не воспитывала, ты же знаешь. У неё другая семья, другие дети. Дима не хотел общаться с ней, хотя она пыталась наладить отношения, даже приезжала как-то. Дима так и не простил её, – Лера грустно покачала головой. – Но всё равно она его мать, как бы там ни было. Я обязательно позвоню ей, но не сейчас и не завтра. Ни к чему пока.

– Слушай, Лер, а ты рассказала следователю про то, что видела тогда, ночью? Про Лизу и «ловушку»?

– Да всё рассказала, только зря, похоже. Он не верит ни в какую в мистику и фантастику – именно так он мне сказал. А говорящая без батареек игрушка – это фантастика. Или фантазия. Моя, – Лера скривила рот набок, в попытке усмехнуться.

– Не знаю, мне она тоже не нравится, эта Лиза ужасная. С огромным удовольствием выбросила бы её в мусорку. Нужно как-то забрать её у Алисы и выкинуть. – воинственно сказала Катя, зло прищурившись.

Лера покачала головой:

– Как? Драться с ней? Не знаю, может Валентин Михайлович прав, игрушка не при чём. Как всё это может быть связано? Бред какой-то, если вдуматься. Я бы тоже не поверила, будь я полицейским. Да я уже сама во всём сомневаюсь. Может, мне и вправду привиделось чего? А Алиса могла что-то увидеть или услышать на кладбище. Идиотские совпадения, вот и всё, и совсем не имеют отношения к тому ужасному, что случилось… Случилось с Димой… Кать, а ты никого не видела подозрительного на кладбище?

– Поблизости нет. Подальше немного кто-то был, но я не приглядывалась. Обычные люди. Две руки, две ноги, одна голова, – пожала плечами сестра. – Слушай, мы уже выпили весь коньяк, – Катя разлила по стопкам остатки. – Давай уже ложиться. Утро вечера мудренее, как говорится. Нужно отдохнуть.

Лера послушно легла, комната завертелась перед глазами. «Кажется, коньяк всё-таки подействовал…» В голове закружились обрывки мыслей, слов, словно рой растревоженных пчёл. Маньяк. Подражатель. Кладбище. Алиса. Анжела Райхерт. Детоубийца. Лера зажмурилась – из темноты тут-же выплыло лицо мужа с окровавленными пустыми глазницами, коридор, залитый кровью. Лера резко подскочила, распахнув глаза и тяжело дыша.

– Я не смогу уснуть, мне страшно, – прошептала она, обхватив плечи руками. – Кать, у нас дверь закрыта? Пойду посмотрю…

– Лежи, я сама, – строго сказала Катя, вставая. Через пару минут она вернулась, легла рядом и ласково погладила Леру по взлохмаченным волосам. – Всё проверила, закрыла входную дверь на второй замок и щеколду. Окна проверила. Алиса спит. Я заглянула потихоньку – свет не горит, лежит укрытая одеялом. Всё везде на замках и запорах – никто не пролезет. Отдыхай, сестрёнка, не думай о плохом.

Катя обняла Леру и вскоре ровно засопела. А она ещё долго лежала без сна, глядя в потолок сухими горячими глазами. Слабый свет ночника освещал знакомую с детства комнату. Книжные полки, где когда-то стояли игрушки и учебники Леры и Кати. Большой коричневый шкаф, в зеркало которого она смотрелась сотни раз. Всё здесь напоминало о детстве и всегда вселяло в неё спокойствие. Но сейчас комната казалась ненастоящей. Зыбкой, как мираж. Казалось, что она вот-вот исчезнет, растворится в воздухе, унося с собой остатки привычного мира, оставив вместо себя только пустыню, в которой нет ничего живого. Ветер засыплет следы, поглотив под собой всех тех, кого любила Лера, и её саму. Наваждение было настолько явным, что она начала задыхаться, ощущая песок, сыплющийся сверху и набивающийся в рот. «Я не хочу. Господи, не отнимай у меня ещё и Алису с Катей. За что ты так со мной?» – мысленно взмолилась она, сжав зубы и зажмурив глаза, отгоняя от себя навязчивое видение. Когда открыла веки, иллюзия исчезла. Но Лера ещё долго лежала без сна, слушая тяжёлый стук сердца и шум пульсирующей крови в висках. Часы на стене мерно тикали, как и накануне, но теперь их звук казался зловещим, как темнота, таившаяся в углах квартиры.

В соседней комнате тоже раздавался ритмичный стук часов. Алиса спала, разметав светлые волосы по подушке, положив руку на куклу. Она пристально смотрела на свою маленькую хозяйку. Этот взгляд был темнее сумрака комнаты, как чёрная дыра на окраине вселенной, таким же ледяным и тяжёлым. Холод распространялся по комнате и пробирался дальше сквозь щели в дверях и бетонных стенах. Катя заворочалась в кровати, плотнее укутываясь в одеяло, Лера дрожала в ознобе, скованная тяжёлым предутренним сном.

Глава 6 Знакомство с Фёдором

Утром Катя вскочила от настойчивого звонка будильника, торопливо отключила его, покосившись на лицо бледное измученное лицо сестры. Лера всхлипывала и постанывала во сне. Катя осторожно погладила сестру по волосам и тяжело вздохнула. «Не буду её будить. Сама отведу Алиску в садик», – решила она и стала собираться на работу, стараясь не шуметь.

– Алиса, вставай… – негромко позвала Катя. Открыла дверь в комнату, где спала племянница и удивлённо остановилась на пороге. Девочка сидела на диване, одетая в джинсы, толстовку и даже причёсанная – светлые волосы были криво стянуты резинкой в конский хвост на макушке. Катя знала, что Лера обычно заплетала дочке в садик косички. Алиса молчала, только сверлила хмурым взглядом застывшую в дверях тётку.

– Алиса, ты уже собралась? Вот молодец какая! – удивилась Катя. – Сама причесалась? Ничего себе! Молодец! А может, заплести тебе косу, как мама?

– Нет, – мотнула головой девочка, сдвинув брови.

– Ну хорошо. Нет так нет. Тогда посиди немного, подожди меня. Я соберусь, и мы пойдём в садик.

Племянница молчала, изогнув рот в странной презрительной ухмылке. Кате стало неуютно под недобрым изучающим взглядом девочки. «Боже мой, Алиса на себя непохожа. Словно кто-то чужой смотрит из её глаз», – от этой мысли неприятно кольнуло в груди. Катя попятилась и вышла, тихо прикрыв дверь. Быстро собралась и оделась, поглядывая на часы. На режимном предприятии, где она работала, не приветствовались опоздания.

– Алиса, пойдём! – вполголоса окликнула она, приоткрыв дверь в гостиную.

Девочка молча прошагала мимо неё. Вышла в коридор и согнулась, надевая сандалии, левой рукой прижимая к груди Лизу.

– Лисочка, зачем тебе эта игрушка в садике? Она грязная и некрасивая. Оставь её дома, мама постирает, – вкрадчиво протянула Катя, подумав при этом, – «Если эта мерзость попадёт мне в руки, я тут же унесу её на помойку», – она невольно скривила рот. Игрушка отчего-то вызывала отвращение у Кати, хотя Алиса, похоже, застирала жёлтое платье и оттёрла лапки, как сумела – пятна побледнели и выглядели размытыми. Алиса медленно подняла голову, её глаза зло сверкнули, и она прошипела:

– Ты сама грязная и некрасивая! Она теперь будет всегда со мной, это моя лучшая подруга. Я сама решу, куда мне её брать. Понятно? И не думай, что сможешь выбросить мою любимую игрушку.

В нежно-голубых глазах девочки на миг промелькнула чернота, похожая на муть, поднятую со дна аквариума. Оторопевшая от этих слов Катя моргнула. Когда снова взглянула на племянницу, чернота в её глазах исчезла. «Показалось?» – удивлённо подумала, всматриваясь. Но Алиса опустила веки, хмуро глядя вниз перед собой. Решив больше не спорить с девочкой, Катя молча оделась и вышла за дверь. Взяла племянницу за руку и вздрогнула – маленькая ладошка показалась холодной, как лёд. Катя пошла быстрым шагом, не замечая, что Алиса почти бежит за ней. Мысли крутились вокруг необычного поведения девочки: – «Возможно, на неё так подействовал вид крови, я сама до смерти перепугалась, заглянув в квартиру Леры. Боже, какая ледяная у неё рука, я уже сама замёрзла от неё».

Она перевела взгляд на игрушку, что крепко прижимала к груди племянница и брезгливо поморщилась. «Кажется, что холод идёт от куклы. Могильный холод», – Катя судорожно вздохнула, вспомнив о кладбище и странном памятнике с именем сумасшедшей детоубийцы Анжелы Райхерт. Холод от маленькой ладошки Алисы охватил руку, поднимаясь выше, к предплечью, ледяными волнами перекатываясь к сердцу. Катя почувствовала озноб. Мысль о том, что во всём виноват кто-то или что-то потустороннее, забравшееся в обычную игрушку, казалась пугающей, неправдоподобной, и Катя отогнала её, – «Просто дома холодно. Отопление отключили, а ночами свежо. Алиса замёрзла, вот и всё. Не буду накручивать себя. Не бывает призраков, оживших убийц и говорящих игрушек. Валентин Михайлович прав – убийца – обычный человек и он может находиться рядом с нами. Вот чего надо бояться».

В раздевалке детсада она отозвала в сторонку воспитательницу и негромко сказала ей:

– Маргарита Ивановна, пожалуйста, получше присматривайте за Алисой. У них в семье, – тут Катя запнулась, засомневавшись в том, нужно ли рассказывать всё пожилой женщине, которая смотрела нам неё заблестевшими от любопытства глазами. – У них в семье проблемы, – наконец произнесла она.

– А что случилось? – шёпотом спросила воспитательница, вытянув шею и приблизив своё лицо вплотную к Катиному.