Вершина. Сага «Исповедь». Книга четвёртая

– Благодарю тебя, мужественный рыцарь, что спас мою никчемную жизнь! Забери меня с собою, и я буду любить тебя до конца моих дней!

Все дружно расхохотались, а я вдруг увидел глаза вассала, и улыбка сползла с моего лица. Амато было не до смеха, его тронуло до глубины души её наивное признание. Он подхватил малышку на руки и усадил в седло. Мы отъехали до конца деревни, но девочки так никто и не спохватился, хотя шли мы нарочито медленно и важно. Всадница восседала впереди всех, подобно царице Савской, а Амато пешим вёл коня под уздцы. Нужно было видеть счастливое лицо наездницы, казалось, что сбылась мечта всей её детской жизни. Прекрасный рыцарь увозит красавицу в своё тридесятое королевство… Они о чём-то переговаривались, и лишь у последнего дома расстались. Спустив девочку на землю, Амато поцеловал её в обе щеки и отправил к родителям, но она стояла, как вкопанная. Прежде чем мы скрылись из виду, он ещё несколько раз оглянулся на становившийся всё меньше вдалеке силуэт.

Никто больше не решился над этим подшучивать. Амато погрузился в сумеречное настроение, таким его трогать было опасно. Я пытался понять, что происходит в его душе. Какой ледник в нем обрушился и почему так сильно тронули могучего война слова ребёнка?

Ночью мы разожгли костёр и расселись вокруг него, вкушая только что приготовленную пищу и согреваясь. Патриция, по обыкновению, жалась ко мне, как ребёнок к отцу во время внезапной грозы, пряча лицо от присутствующих. Рядом с нею с другой стороны сидела Маркела, отделяя её от мужчин, и тем самым успокаивая и защищая. Страх, который всё ещё преследовал мою жену, не проходил. После всего пережитого ею, это было не удивительно, а скорее естественно, и это все хорошо понимали.

Амато сидел напротив, а рядом с ним ещё четыре воина, двое других стояли на страже. Одного из солдат звали Густаво, он был у отца самым лучшим фехтовальщиком и обучал всех, в том числе и меня, владению оружием. Именно его отец оставил главным защитником своего замка, уходя в поход. К моему удивлению, Густаво сам проявил желание нам помочь и сопровождать в пути. Он не был женат и не имел детей, поэтому не привязан ни к кому, как многие из тех, кто предпочёл остаться. Второй воин, сидевший рядом с ним, был ещё совсем молод, но уже хорошо вышколен и расторопен, его звали Дрэго.

– А девчушка-то бесстрашная была, – вспомнил Густаво, отпивая глоток вина из фляги, – похоже, приглянулись Вы ей, Амато. Нужно было взять малышку с собой, воспитали бы по-своему усмотрению и вырастили себе красавицу жену!

– Что ж сам не женат, если такой умный? Вон скоро седина полезет, а всё в холостяках ходишь? – отпарировал Амато.

– А мне так: что не баба – то жена, – самодовольно ответил Густаво.

Дрэго поддержал его одобрительным смехом.

– А Вы, Амато, покатали девочку и опустили…

– Опустил, говоришь? – в голосе Амато прозвучали железные нотки.

– Ну да, с небес на землю, она даже расплакалась, мечтала ведь уехать с рыцарем в далёкие края, так и льнула к Вам!

– Да, была мысль приручить оленёнка, только всё равно бы охотник убил, – уклончиво ответил Амато, опустив глаза. – Была б постарше, другое дело!..

От этих разговоров Патриция и вовсе занервничала, Маркела увела её спать в экипаж. Звёздное небо священным куполом древнего храма смотрело на нас миллионами глаз. Я слушал их болтовню и молчал, представляя себе, как выросла бы эта девчушка и растопила айсберг в сердце Амато. А потом возник образ дочери вдовы после свидания в сарае, она явно не ожидала к себе подобного отношения, и я понял всю бессмысленность этой идеи. Какой должна быть женщина, чтобы исцелить его изувеченную душу?..

Вина хватило на всех, мужчины разогрелись, беседы пошли всё более жаркие, воспоминания удали мужицкой, и кто кого сильней, да лучше. Мне стало скучно. Я отправился проверить посты. Поговорил с одним солдатом, потом с другим, отошёл в лес по нужде.

Тишь. Лунный свет создаёт атмосферу таинственности этой прохладной ночи. Где-то прокричала ночная птица. Глаза привыкли к темноте. Я вначале подумал, что мерещится, но после понял, нет. В десятке шагов от меня появился призрачный женский силуэт, когда-то подобное видение помогло мне выбраться из непролазной чащи со стаей волков.

Словно тонкая игла пронзила сердце, а в игле той нить, и она потянула меня за собой, я сделал несколько шагов навстречу и остановился. Иллюзия не исчезла, а стала ещё ярче.

– Кто же ты?!

– Догадайся сам!.. – она ещё приблизилась, и я разглядел языки голубого пламени, облизывающие её эфемерный стан. Смутный образ ускользал, не поддаваясь глазу, но сердце билось всё быстрей.

– Благодарю, что вывела меня тогда!..

Будто бы кивнула в знак согласия.

– Кто же ты такая, прекрасная нимфа, что ходишь за мной по свету, оберегаешь и выручаешь меня. Матушка ли моя?

Она покачала головой из стороны в сторону. Её размытый образ что-то смутно бередил в моей памяти.

Я отступил назад. Вспомнилось, как лаская это божественное тело, я содрогался от страсти, переполняющей всё моё существо. Такое было только с ней…

– Не бойся, я не причиню тебе зла.

Она протянула руки, и я почувствовал, что погружаюсь в какое-то странное состояние. Силы внезапно покинули меня, падаю на землю, как подкошенный, но сознание остаётся ясным, – это не сон, всё вижу и понимаю, только больше не владею собой и не могу шевельнуться.

– Я так истосковалась по тебе, любимый! – светящаяся сущность прильнула ко мне, и обжигающий холод прошёл волной по телу от ступней до макушки, наполнив пламенем.

– Эделина! – выдохнул я тщательно погребённое в памяти имя.

– Наконец-то, узнал! – в этот момент по ней пробежали красные огненные всполохи.

Всё задрожало, словно земля отторгала меня, подбрасывая вверх.

– Ничего не бойся!

– Ты меня убьёшь?

Она засмеялась.

– Я ради тебя осталась между мирами, прошла сквозь тысячи преград…

– Прости меня, Эделина!

– О, глупый, несмышлёный мальчик, что ты мог изменить?! Такова плата за бессмертие! Я нарушила закон и плачу за это, но ради тебя я готова на всё! И если надо, переверну этот свет! Больше ничто не станет между нами…

Её призрачное тело будто растворялось во мне. И я ощутил невыносимый жар, испепеляющий мои внутренности. Невыносимая жажда одолела меня. Я пылал, подобно костру, у которого только что грелся. Возбуждение, похожее на сумасшествие, овладело мной. Я катался по земле, еле сдерживая крик, пытавшийся вырваться из моей груди. Меня бы сочли одержимым, если бы увидели в таком состоянии. Наверное, так оно и было. Какое-то мучительно-бесконечное мгновение, но потом блаженство пронзило каждую клетку моего естества. Тело обмякло и приросло к земле. Испытав нечто, не поддающееся объяснению, я почувствовал себя частью чего-то необыкновенно огромного и неизмеримо мощного. Мышцы наливались силой, словно заново возрождённые к жизни. Яркий свет сиял внутри, но не слепил, не обжигал, а наполнял теплом. Как только я успел осознать это, всё исчезло. И призрак Эделины вновь очутился надо мной.

– Ты ещё вернёшься? – еле шевеля губами, прошептал я.

Но она растворилась в воздухе, будто её и не было.

– Эрнесто! – голос Амато звал меня, я увидел его: он приближался с зажжённым факелом в руке.

– Эр-нес-то-о-о! – ответило эхо.

– Я здесь, – голос не подчинялся мне.

– Что-то случилось? – вассал подбежал и помог подняться.

– Споткнулся, наверное…

Тело показалось тяжёлым, будто налитым свинцом.

– Вставай, я тебе помогу! Что-нибудь болит? – он протянул мне руку.

– Да, нет, вроде бы всё хорошо. Спасибо, Амато!

– Ты всех напугал, – он редко говорил со мной на равных, – тебя уже час все ищут по округе.

– Мне показалось, что прошло всего несколько минут.

– Мы уже проходили здесь, возможно, ты лежал, потеряв сознание, и тебя не заметили во тьме? – он ломал голову, как такое могло случиться.