Убийство – дело житейское

– Не возражаете, молодые люди, если я вас покину. Хочется выпить кофе в тишине. Посижу в бывшей спальне, – устало произнес Алкис. – Я озабочен, не хочу вам портить настроение своей воркотней. А вы продолжайте отмечать новоселье. Как я вчера углядел, Эвелина Родионовна всем оборудовала по гнездышку. Предусмотрела все, даже место для общения. Действительно, как приятно на ночь глядя всей семьей собраться у камина. Кстати, она просила меня достать для лоджии навесную полку и маленький телевизор. Сказала, это позволит вам не скучать во время вечерних посиделок.

– А еще что изрекла мудрая теща нашего Миши? – с кислой усмешкой поинтересовался Миликов.

– Она мне объявила, что через пару дней переберется к Вам, Митя, а когда вы возвратитесь, вернется домой выхаживать дочь. Таню на некоторое время выписывают из больницы. Лина полагает, что ей она будет полезнее, чем нам.

– Но мама не захочет перебраться сюда. Она устала, мы ее утомили.

– Миша, мы все взрослые люди. Разберемся уж как-нибудь сами. Скорее всего, на будущей неделе я уеду, так что вы останетесь втроем. Не велика забота здоровой женщине, которой нет и шестидесяти подкормить любимого сына и дорогую внучку.

– Ал Степанович прав, – вмешался Ми-Ми. – Твоей матушке эта суета только на пользу. К тому же теперь здесь приятно находиться. А сменить обстановку ей не вредно. Перевезете большой телевизор, установите в ее комнате, и порядок!

– Согласен, Митя, это очень разумный довод! – одобрил Алкис и, взяв чашку с горячим кофе, направился туда, где все это время располагалась Эвелина. Войдя в комнату, он чуть не расплескал кофе, споткнувшись о чемоданы с наспех заткнутыми в них вещами.

– Ах, Лина, Лина…И тут ты оказалась права, – с горечью подумал он, аккуратно поставил чашку на трюмо и, бесшумно открыв дверь на балкон, вышел.

Пахло талым снегом. Домашние шлепанцы Ала заскользили по мокрой плитке, и он ухватился за перила. Алкис глубоко вздохнул, распахнул дверцу стенного шкафа и нагнулся.

– Так и есть. Все ясно, как божий день. Пазы в деревянном полу. Тогда их не было видно – стояла тумба без ножек. К тому же перегородка состоит из щитов. Но на них нет роликов. Может, рассчитывали на одноразовое использование? Тогда точно, нестандартное решение. Допью кофе, возьму машину и в Сергеевку. Сейчас только полдень. Воскресенье. Уж кого-нибудь из соседей Гавриловых я отыщу.

… Не прошло и часа, как Рийден-старший уже стучался в дом участкового Сергеевки. За несколько минут Алкис Степанович узнал от хозяина про эту семью то, что Ольга по-соседски рассказала Эвелине при их первой встрече. Однако выводы Ал сделал совершенно другие. Он решил, что Гавриловы не причастны к гибели Полины. К тому же он прекрасно помнил – при расследовании было установлено, что Гаврилиха увозила внучку к матери в Краснодар. Рийден-старший полагал, что Лина ошиблась и ее мысли об убийстве Сифаевой, организованном его пасынком и компанией с таким холодным расчетом – всего лишь гипотеза дамы с воображением. Сидя за рулем, Алкис с надеждой думал, что не было никакого преступления, и Поля погибла случайно, а мушкетеры сделали проход между квартирами, так как действительно надеялись помирить молодых и хотели, чтобы у них все было по-хорошему: Полина вышла бы на работу, а соседка– пенсионерка присматривала за малышкой, не бегая из подъезда в подъезд.

В отличном настроении Алкис Степанович вернулся домой. Чмокнув в щеку недовольную, неряшливо одетую жену, он прошел в кабинет и позвонил племяннице Пазевской. Ему не терпелось пообщаться с Эвелиной, и он решил, что поводом для этого будут его впечатления от поездки в Сергеевку.

Марина, поднявшая трубку, позвала к телефону Лину, расположившуюся в ее спальне на отдых. Эвелина Родионовна не обрадовалась звонку Алкиса. Она хотела хотя бы на время прервать их общение – для нее это был единственный способ оградить себя от ситуации, вопреки ожиданиям, растревожившим ее душу. Однако, услышав подробный пересказ беседы своего друга с участковым Сергеевки, она задумалась – одна неотвязная мысль не давала покоя ей уже несколько дней. Поэтому, прервав разглагольствования Ала по поводу ее неуемной фантазии, она спросила:

– Прошу, сделай одолжение. В большой папке с фотографиями, той, что я отправила к вам, когда приступила к уборке у Миши, есть один снимок. Он старый. На нем Таня вместе с Софой, тогда еще довольно пухленькой. Они вытаскивают из багажника машины какую-то снедь. Рядом мужчина в очках и с бородкой. Он похож на Митю. Вокруг деревья, трава… Скорее всего, фото сделано во время пикника. Глянь-ка на номер тачки. У меня перед глазами так и стоят две тройки и две семерки.

Осекшийся на полуслове Ал положил трубку и вышел в другую комнату. Лина слышала, как он сопел, перелистывая страницы с наклеенными на них снимками. Через секунду в трубке раздался его хриплый голос.

– Да, точно. Здесь Москвич, номер 3773. Вспоминаю, когда-то эта машина была у Миликова. Потом он сказал, что Софе не к лицу ездить на такой развалюхе.

– Если к этому прибавить диетические фантазии Мити и возможность незаметно исправить в паспорте прописную букву “и” на “а”, а затем, подав заявление об его утере, получить новый, то все становится на свои места. Здесь, в столице он профессор Миликов, у него шикарная квартира, элегантная и богатая супруга Софья и лимузин. В Сергеевке же проживает ничем не примечательный гражданин Милаков, у него там хороший дом, красивая жена Надя, двое изумительных детей и старый Москвич. Два паспорта, две жизни. Убеждена, что даже его друзья не знают об этом. Так же уверена, что в новый паспорт вклеена фотография, где он без очков и без бороды.

– Лина, но две жены, это же азиатчина!

– А где мы живем, дружок? Не в Европе же! Не представляю, чтобы здесь хоть кто-то осудил мужчину, у которого одна жена раскрасавица, но бездетна, а другая – милашка, рожающая ему очаровательных малюток. И к тому же, вся эта орава благодаря его доходам живет, как у Христа за пазухой! Это, конечно, не по законам государства, но вполне отвечает местным традициям. Сам знаешь, у нас в автономии такие случаи не редки. Только, как правило, разводятся с бездетной женой, оформляют брак с той, от которой дети, и живут все вместе под одной крышей. Главное, не ссорятся.

– Но здесь же не тот случай!

– Да брось ты, Ал. Каждая получила то, что хотела. Софа – столичного мужа с положением, блеск, комфорт и бриллианты. Надя – детей, достаток и свободу. Наверняка, шустрая бабенка, раз в Сергеевке о ее похождениях и не слышали. Может, сам участковый ее и утешает. Наверняка, тренированный качок, прошедший хорошую школу конспирации. Наде ведь лет тридцать, не более?

– У тебя только гадости на уме, Лина! Из всех женщин, что я знал, ты хуже всех! Ты еще противнее, чем Миша со всей своей мушкетерской братией! Ладно, вешаю трубку…Я тебе после позвоню.

– Не сегодня, Ал. Я не виделась с племянницей больше года, у нее здесь гость, я хочу с ним пообщаться. Пока, дорогой!

– Ишь, какой шустрый, – подумала Эвелина Родионовна о своем возлюбленном. – Три часа пополудни, а он уж и в Сергеевке побывал. Мне до него далеко. Я-то держусь только на нервах.

Лина вздохнула и прошла на кухню, где Марина вместе со своим другом Стасиком готовили ужин.

… Станислав Градов – молодой человек, с которым после развода связала свою жизнь племянница, был худеньким, подвижным парнем среднего роста с чрезвычайно живым и одухотворенным лицом. Глядя на то, как проворно и с какими шуточками Марина с другом управлялись на кухне, Пазевская загрустила. С новой силой она почувствовала утрату того огня, который согревал ее до тех пор, пока ее не отстранили от общения с молодежью. Лине стало так тоскливо, что на глаза невольно набежали слезы, и откуда-то из подсознания выплыла давно созревшая и притаившаяся мыслишка – вот пристрою Таню, а после – на покой… На вечный покой! Я его заслужила. Мой питон меня ждет…Настойка в шкафу…Пару лишних глотков, и я свободна… Скажут, перепутала дозировку… Ко всему, еще Ал на мою голову навязался… Нет ни сил, ни нервов на новую жизнь.

Стасик, глянув на представленную ему с час назад тетушку своей подруги, удивленно поднял брови и тихо спросил:

– Неприятный звонок, Эвелина Родионовна? Только скажите, и мы с Мариной голову оторвем тому, кто Вас расстроил! Правда, Марья?

– Да брось ты, Стас! Тетя Лина сама кого хочешь расстроит! Вот приехала Таню из сетей счастливого брака выуживать. И, похоже, дело у нее движется в нужном направлении.

– Полагаю, все не так просто, подруга…Эвелина Родионовна, Марина говорила, будто Вас с того света вытащили. Это правда?

– Все правильно, Стасик. Так оно и было.

– Я скажу свое мнение по этому поводу. Убежден, тот, кто хоть раз в жизни глянул смерти с глаза и ее принял, тот никогда не бывает таким, как все… У этой дамы свое тавро. Думаю, Лазарь, которого воскресил Христос, тоже его имел. Это, как тайный знак. И носит его не тот, кто вырвался из ее объятий по собственной воле. Он на том, кого силой оттащили назад. Поцелуй смерти – ужасная печать. Она вроде черной золы. Покоится где-то в глубинах души. Один порыв холодного ветра, и затлел, казалось, уже погасшей костер. И потянуло смрадным дымком, который уже не пугает… Нет. Он, в каком-то смысле, даже влечет к себе. Втягивает, словно черный квадрат Малевича. После этого уже ничего не боишься. Можно самому погибнуть. Можно кого угодно погубить. Страшно только жить. Я имею в виду хорошо жить. Вот, когда бедствуешь, чувствуешь, что все нормально. А если все прилично, так от страха поджилки трясутся. Разве я ошибаюсь, Эвелина Родионовна?

– Ох, Стасик. Пожалуй, в этом что-то есть… Жаль только, что Вы в свои годы это уже поняли. Вам, вроде, рановато!

– Я это узнал еще в двадцать лет. Возможно, Вам как-нибудь расскажу. Вы свой человек, поймете. Это не для Марьиных ушей. С ней на эту тему говорить бесполезно. Не врубится. И не гляди на меня так сурово, подруга. Лучше покажи тете мои работы. Я ведь не только местный папарацци, я еще и художественный гений. Вот, отобрал свои лучшие снимки для фотовыставки. Она скоро состоится в Союзе художников. Факультет журналистики я окончил всего год назад. И то, заочно. И не здесь. А вот фоторепортером работаю в популярной местной газете давно. У начальства в фаворе. Хотят послать за рубеж, но для этого я должен жениться…Холостого не выпускают. Убедите Марину пойти за меня. Я не похож на ее прежнего супруга, дам развод по первому ее требованию.

– А вдруг откажете, Стасик? Ее прежнему мужу жена тоже была нужна по конъюнктурным соображениям.

– Это я знаю получше Вашего, Эвелина Родионовна. Да если бы не я, нашей Мариночке до сих пор пришлось бы стирать постельное белье, замаранное его потаскушками.

– Замолчи, болтун! Разговорился! – в сердцах воскликнула Марина и выбежала из кухни в гостиную взять трубку трезвонившего телефона.

– Я ее бывшего муженька тут на квартире запечатлел вместе с его подружками. Сделал несколько снимков и предложил на выбор – либо дает жене развод и убирается по-тихому, либо Марья устраивает у него на работе скандал с демонстрацией отечественного порно с ним в главной роли. Естественно, он мигом побросал свои вещички в машину и укатил.

– А что, здесь есть, где спрятаться и откуда снимать?

– Тетя, Лина, тебя к телефону. Звонит твоя подруга, Анна Николаевна Загорина, – крикнула хозяйка.

– Здесь все есть, – ответил Стасик и удивленно спросил – Неужто, Вы дружите с Загориной?

– Дружу! – ответила Эвелина, сталкиваясь в дверях с племянницей.

– Ты, Стас, что-то больно разногишался! – услышала Лина встревоженный шепот Марины. – Захлопнись. Не приведи Господи, разболтает она о наших проделках моим предкам. Жизни не будет!

Пазевская, плотно прикрыв дверь в комнату, подошла к телефону. Голос у Ани был чрезвычайно усталый. Она сказала, что у нее в отделении ЧП и только благодаря Эвелине все окончилось благополучно.

– У тебя, подруга, такие повернутые мозги, что не знаю, то ли лечить тебя надо, то ли восхищаться. Приходи сегодня ко мне домой. Не могу я торчать в одиночестве. Осталась бы у меня на ночь. Я, правда, могла бы сама поехать к тебе, да там хозяйничает Миша. Он-то и дал мне твои координаты.

– Не вешай трубку, подожди, я сейчас! – воскликнула Эвелина Родионовна и пошла к молодым на кухню.

– Ребята, меня зовет к себе Загорина. Она в трансе, и я просто разрываюсь на части. Так хочется посидеть с вами, но ей так плохо, что у меня не поворачивается язык отказать.

– Я привезу ее сюда! – предложил Градов. – Аня – замечательная женщина. Я знаю ее много лет. Вообще-то она моя крестная. Только не виделись мы уже целую вечность!

– Вот так сюрприз! Так ты оказывается крещеный? – поразилась Марина, а потом, немного поразмыслив, предложила:

– Поезжай, Стас за Анной Николаевной. Я с ней тоже знакома. Это она нам Таню в дорогу собирала. Отпустила без волокиты. Лекарства на первое время дала. Аня – милейший человек. Пойдем, пригласим ее.