Убийство – дело житейское

Неожиданно к Кире подскочили две эффектно одетые молодые женщины и кинулись ее целовать. Скривив ярко накрашенные губы в любезной улыбке, знаменитость милостиво разрешила дамам коснуться своих густо нарумяненных щек. Через несколько секунд к обществу присоединились двое солидных мужчин. Они за руку поздоровались с Митрофаном Алексеевичем, любезно расшаркались перед Софьей, и картинно изогнувшись, поцеловали ручку Караевой. Внезапно Эвелина вскрикнула от боли – Аня так вцепилась ей в палец, что чуть его не вывернула.

– Это Эдик… Мой Эдик, а впереди – его шлюха, – процедила она заикаясь.

– Не понимаю, чему ты удивляешься. Они все приятели, а их дамы – коллеги. Лучше взгляни на другую пару, ту, что на подходе. Полагаю, это Агин с супругой!

– Я знаю эту женщину…Сейчас вспомню… Это Екатерина Коняева. Я ее лечила лет двенадцать тому назад. У нее крупная патология. Она девственница. Катя не может иметь мужа. Понимаешь, по ряду причин она просто не может переносить близость с мужчиной…

– Брось ты, Аня… Такого не бывает! Жизнь опровергает все ваши теории. А Миликов – практик! Он-то их и сосватал. По моим сведениям, они живут уже восьмой год и, похоже, вполне довольны друг другом. Возможно, их объединяет именно та самая патология, о которой ты так страстно бормочешь. Сама убедилась, Миликов отличный сват – на любой товар находит покупателя. Поэтому я тебе советую сейчас пойти в театр, потом съездить к сыну, а после заняться шофером Рийдена Николаем. Коля на тебя глаз положил, а он мужик симпатичный, сердобольный и здоровый. Подумай об этом на досуге!

– Ты хороший человек, Лина…Ты простишь меня, если я с тобой не пойду? Я не могу… Сидеть в ложе напротив Миликова и Караевой. Видеть в первом ряду Эдика рядом с его «фуэте». Такое выше моих сил. Сама понимаешь, это будет не удовольствие, а пытка… Кстати, через три дня Ми-Ми уезжает в Ленинград, а я остаюсь за него. Я знаю, как прижучить этого гада. Поверь, после сегодняшнего вечера, я в долгу не останусь!

– Делай, как знаешь, Аня. Только не расстраивайся… Ответь, а в командировку Митя уезжает один или с супругой?

– По-моему с Софой. Он сказал, что жена нашла надежную женщину, которая будет ночевать в их квартире.

– Радуйся, подруга, он имел в виду меня! Иди, отдыхай и тешь свою душу: за неделю мы с тобой наскребем компромат на этого мерзавца. Судя по драгоценностям жены, он не просто сверхъестественный взяточник, но и редкостный подонок. Интересно, за какие это услуги теперь так платят? Наверняка, не за лечение. У нас пока оно обходится на порядок дешевле.

Загорина ушла, и Пазевская к собственному удивлению, почувствовала некоторое облегчение. Не то, чтобы Аня ей мешала, нет, но для общения с музыкой Эвелине Родионовне компания не требовалась. Наоборот, скорее тяготила. Еще в юности Лина, приходя на концерты, усаживалась на галерку, прячась за какой-нибудь колонной: она инстинктивно пыталась оградить себя от любопытных взоров холодных снобов, зачастую, приходящих в зал для того, чтобы поглазеть на лица наиболее чутких слушателей, под действием музыки оказывающихся без спасительного забрала.

Эвелина Родионовна с удовольствием бродила по зданию театра, рассматривая стены и зеркала, покрытые замысловатой ганчевой резьбой, похожей на застывшее кружево и вспоминала свое первое посещение «Фауста».

Ей тогда было лет четырнадцать, и на оперу ее уговорил пойти отец. Уже после спектакля на ее вопрос: «почему Фауст не женился на Маргарите?», он подвел ее – живого и достаточно начитанного подростка к пониманию сути их отношений. Лина помнила не только каждое слово отца, в ее ушах до сих пор звучали интонации, с которыми они были произнесены.

– Тебе, детка, только, что представили историю жизни талантливого ученого. Его десятилетиями снедала только одна страсть – он мечтал узнать, как устроен мир. Многие годы он работал день и ночь, пока не состарился. И только превратившись в дряхлого старика, осознал, что то время, которое ему Создатель отпустил для пребывания на земле, он ухлопал на бессмысленное мозгокрутство: его познания о природе остались столь же ничтожными, какими были в юности. Его жизнь прошла, а он так и не узнал радости ни от путешествий, ни от любви, ни от славы, ни от богатства. Отчаявшись и прокляв себя за самонадеянность и глупость, он уже собрался выпить чашу с ядом, как объявился Мефистофель и предложил сделку. В результате нее Фауст получил на четверть века юное тело, красоту и богатство.

Новую жизнь он начал с того, что соблазнил бедную, необразованную, богобоязненную Маргариту, которой было всего четырнадцать лет. Она сирота. Брат ушел на войну, оставив под присмотром развратной и жадной Марты. К чему это привело – ты сама видела. Будь Фауст пожилым человеком или мальчишкой, его еще могла бы тронуть полудетская красота этой доверчивой простушки. А так…Что выдающемуся ученому, обладающими всеми сокровищами мира могла предложить эта провинциалочка? Фанатичное невежество, удручающую наивность, сомнительную красоту, от которой ничего не останется после появления первого младенца и безумную ревность. Конечно, для Маргариты Фауст – предел ее женских чаяний. Но он-то не Зибель от которого толку – одни цветочки. Стань Фауст ее мужем, она обрела бы все, о чем мечтала. Но каково ему – мыслителю, красавцу и богачу обзавестись подобной супругой! Кстати, Гете во второй части истории о докторе Фаусте находит своему герою подходящую подругу. Это – прекрасная Елена – дочь правителя Трои, из-за которой разразилась Троянская война. Это, конечно, легенда, но она не столь глупа, как байка о Золушке. Поверь моему житейскому опыту – «Золушка» – любимая сказка только у женщин. Любой мужчина в расцвете сил предпочтет историю о Пигмалионе. Почитай Бернарда Шоу, тогда и поймешь. Куда, как интересней превратить невежественную девчонку в изысканную даму, а после обнаружить в ней личность, обладающую настоящим характером, умом и гордостью!

– Ах, отец, отец… Как ты был прав. Судьба нашей Тани тому пример. Почитала себя Золушкой, а оказалась в роли Маргариты! «Боже, как все это ужасно!» – вслух завершила свои размышления Пазевская, но, заметив на себе удивленные взгляды дефилирующей вокруг себя публики, скорчила неприступную физиономию и важно прошествовала в зрительный зал.

Не успела Лина погрузиться в музыку, как в ложе появился Алкис. На ее счастье он оказался на редкость внимательным слушателем, так как был рад отключиться от одолевавших его проблем.

Эвелина Родионовна не ударила в грязь лицом, а сделала все, чтобы Рийден-старший получил удовольствие от посещения оперы. В начале каждого эпизода Лина подсказывала Алкису, что ему предстоит услышать: марш, вальс или хорал и он, к своему удивлению, сразу оказывался во власти знакомых ритмов. К тому же, некоторые фрагменты, вроде арии Мефистофеля или сцены Маргариты с жемчугом были ему хорошо знакомы, так как являлись неизменной частью, как правительственных, так и юбилейных концертов, на которых он вынужден был присутствовать в силу своего служебного положения. Алкис был доволен, что воспользовался приглашением Эвелины. В спектакле его многое заинтересовало: отчего партию Зибеля поет женщина, почему в роли Фауста выступают два исполнителя, и с какой стати последним действием оперы является «Вальпургиева ночь», представляющая из себя хореографическую сюиту. Лина терпеливо просвещала своего спутника. В частности объяснила, что Гуно включил в «Фауста» танцевальные номера в угоду вкусам французской публики, желающей в течении одного вечера наслаждаться и оперой, и балетом. Она же обратила внимание Рийдена на то, что в зале присутствует Кира Караева, сказав, что знаменитая руководительница «Цветов Азии», наверняка, пришла посмотреть новую редакцию «Вальпургиевой ночи», которую молодой балетмейстер театра сегодня впервые представляет на суд зрителей.

Во втором антракте возбужденный Алкис стал уговаривать Эвелину пойти в буфет выпить прохладительного. Лина отказывалась, поясняя, что брезгует пить из наспех вымытых стаканов. Тогда Ал вытащил из кейса складной походный стаканчик, протянул его своей собеседнице и сказал, что уступает ей самую чистую тару на свете – из нее он уже на протяжении восьми лет пьет только водку. Польщенная столь широким жестом, Эвелина Родионовна согласилась составить компанию своему не в меру разгоряченному спутнику.

Мише Рийдену, устроившемуся с друзьями в ложе напротив, тоже спокойно не сиделось. Утихомирился он только после того, как уговорил Ми-Ми пройти вместе с ним в буфет купить сигареты. Пока Михаил пытался через головы людей, стоящих в очереди выпросить у буфетчицы пачку «Мальборо», Миликов свысока посматривал на публику, жадно поглощающую второсортное питье и сомнительного качества бутерброды. Внезапно он замер: за угловым столиком, рассчитанным на двоих, сидела солидная пара. Седовласый худощавый мужчина в мундире полковника и элегантная темноволосая дама. Сверкая необычайно черными глазами, она успокаивала своего спутника, изредка касаясь пальцем его руки, в которой тот держал походный стаканчик наполненный прохладительным. Неожиданно мужчина смущенно засмеялся и, допив содержимое стакана, передал его своей приятельнице. Та с милой улыбкой наполнила его из бутылки, стоящей на столике, и стала неторопливо пить.

– Ты, медведь, глянь, как твой Ал охмуряет бабенку! В жизни не подумал, что он может быть столь ретивым, – прошипел Митрофан другу на ухо, жадно раскуривающему сигарету. – Посмотри, только потихоньку, и не суетись. Ты ее знаешь?

Михаил повернулся, увидел отчима с Эвелиной Родионовной и засмеялся.

– Не волнуйся, Ми-Ми. Эта черноглазка – моя теща, Танина мамаша. Кстати, твоя жена просила ей передать, чтобы она была готова через три дня переселиться к вам. Софа договорилась с Линой, что она постережет ваш дворец.

– Послушай, друг. Хочешь добрый совет? Так вот, говорю тебе как на духу: при первой возможности отправляй эту змеюку назад, к Тане и забирай мать к себе. Пусть живет с вами и ведет хозяйство. Ей эти хлопоты только на пользу. Она и так подорвала себе здоровье, провалявшись в прошлом году целый месяц на кровати с псевдоинфарктом. Ей двигаться надо, а не лежать, как бревно.

– Не пойму, при чем здесь Лина?

– При том! Если не хочешь, чтобы через полгода у тебя на шее оказалась не только дебильная жена и развратная падчерица, но и твоя привередливая мамочка, спровадь эту гадюку. Пообещай ей все, что угодно, только гони из дома. Уведет она Алкиса у твоей Фроси. У нее на физиономии написано – быть ей полковницей!

– Да зачем она Алу? Ему шестьдесят лет! Он давно недееспособен. Я понимаю. Застоявшегося коня еще может расшевелить молоденькая шлюшка. Но эта старуха?

– Ты хуже ребенка, Миша. Ты сравни эту особу с Ефросиньей Павловной, сравни! И потом, судя по браку Ала с твоей мамашей, он никогда девочек не жаловал. Когда он женился на Фросе, она тоже не отличалась свежестью. Она была яркая женщина и с характером, но отнюдь не инженю. Лучше скажи, сейчас у твоей тещи есть муж?

– Она овдовела чуть больше года назад.

– Ну вот в самый раз охмурить следующего. Небось, ее супруг был и с положением и не из бедных. И, наверняка, никакой хроники. У таких стерв мужики всегда здоровы!

– Ты прав. Ее Женя всегда был в отличной форме. Он погиб. Несчастный случай. Пожар от сигареты. Сгорел вместе с тачкой.

– А что, хорошая была тачка?

– Из отечественных самая лучшая…А ты прав. Ее Фаргин у них в автономии занимал какой-то весьма солидный пост. После его смерти Лина осталась при деньгах, да и амбиции свои не утратила. Но все равно, не представляю ее с мужиком в постели. Просто смешно!

– Вот ты подойди и посмейся! Я с удовольствием послушаю. Уверен, отчим тебя так отбреет, мало не покажется.

– И посмеюсь! Хочешь на спор? На бутылку коньяка? Да я ее так унижу, что Алкису станет не по себе. Он постесняется ее выгораживать… Да вообще, кто она такая? Пенсионерка, вдова, мать моей сумасшедшей жены и моя домработница! Пошли, Митя…

– Ты что-то сегодня уж слишком заводной. Не заболел ли? Или, может, решил тряхнуть стариной? Как в молодости, снова на травку потянуло?

– Малость курнул. Только чуть-чуть. Пойми, у мамаши появились пустые папиросы и чудесный табак, а у доченьки несколько пакетов с травкой. Можно составить букет по своему вкусу! Перестань дуться, Ми-Ми! Лучше пойдем к ним, повеселимся!

– Уже звонок, Миша. Нам пора в зал. К ним в ложу пойдем в следующем антракте. А наш спор я аннулирую. Сейчас не до него. Нам с Софой скоро надо быть в Ленинграде, договорились неделю провести у ее родителей, а с квартирой ясности нет. Вдруг твоя теща обидится на твои выходки и уедет? Для меня это катастрофа. У меня конференция, а оставить здесь жену из-за квартиры и появиться у ее предков без нее, все равно, что подписать себе смертный приговор. Мой тесть, что твоя теща. Только в кубе! Зверюга! У него такие связи, такая власть, что сметет с лица земли любого. Если слишком крупно проштрафлюсь, ищи меня на дне нашей реки, или под балконом. Комар носа не подточит – все будет выглядеть, как самоубийство.

– А не боишься, что выплывут наши дела пятнадцатилетней давности? С Полиной. Мы тогда во имя нашей дружбы ух как потрудились! Вспоминать страшно.

– Теперь все это уже миф! Басня. Нет ни улик, ни свидетелей. Ничего! Даже ничьи признания не помогут. Нет доказательств, а без них это байки человека, подлежащего лечению в моем отделении. Так что спи спокойно, наслаждайся жизнью и поаккуратней с травкой.

Прозвенел звонок, и друзья поспешно вернулись в зрительный зал. Рийден-младший не видел, что происходит на сцене. Вооружившись биноклем и укрывшись за портьерой, он не сводил глаз с противоположной ложи.

Миликов был прав: Алкис явно ухаживал за Эвелиной, хотя, возможно, сам этого и не осознавал. На какое-то мгновенье Мише показалось, что это он сам, уже немолодой, но еще сильный мужчина, оказался с эффектной, недоступной и умной дамой в темной ложе, где витает изысканный запах ее духов. И в его душе под воздействием музыки, пронизанной дьявольским торжеством чувственности над интеллектом, воскресают желания молодости, и он, словно Фауст, томиться жаждой наслаждения. Однако при мысли о законной супруге – ленивой, старой, беспрестанно ноющей вонючке, не желающей тратить ни времени, ни сил, ни денег на создание хотя бы видимости семейного очага, его просто выворачивает наизнанку.

– Я просто не в себе, – решил Михаил после того, как опустился занавес. – Это все травка…Травка, да эта чертова музыка!

В антракте он безропотно поплелся за Миликовым и Софой, отправившимися в ложу к Рийдену-старшему, чтобы поздороваться, а заодно, договориться с его свахой о ее переезде в их квартиру.

Глянув издали на Алкиса и Лину, Миша озверел от страха – он испугался, что в случае бегства отчима мать окажется на его шее, а потому решил не оставлять Ала наедине со своей тещей ни на мгновенье.

Дождавшись антракта перед началом «Вальпургевой ночи», Михаил нагло ввалился в их ложу, уселся позади и начал с умным видом перечислять недостатки спектакля, на котором они присутствовали. Уже прозвенел звонок к началу балета, а Рийден-младший все не унимался. Его сентенции раздражали Алкса, однако, он упорно молчал. Лина, заметив, что его лицо багровеет от злости, встала и, обратившись к зятю, нежно проворковала:

– Дорогой, Михаил, я целую вечность не была в театре, так что не портите мне впечатление от зрелища, по которому я истосковалась. Ну, а если хотите обсудить эту постановку, или, вообще, пофилософствовать на тему «Фауст и музыка», приглашаю после театра заглянуть на Вашу квартиру. Там, в домашней обстановке мы поговорим о Гете, о Ленау и о Бойто. О Гуно, Берлиозе и Листе. Вы так профессионально судите о музыке, что, наверняка, слышали от пианистов, исполняющих второй «Мефисто-вальс» Листа, что основная версия этого сочинения была сделана автором для оркестра. А сюжетной канвой для него послужила сцена в кабачке из «Фауста» Ленау. Я прекрасно ее помню наизусть, так что Вам прочту. Ну, а потом мы найдем аналогичную у Гете и сравним. Полагаю, получим море удовольствия!

В ложе воцарилась глубокая тишина: прекратил сопеть разъяренный Ал, с полуоткрытым ртом в красивой, почти картинной позе замер Миша. В этот момент грянула музыка и Эвелина Родионовна, удобно устроившись в кресле, уставилась на сцену. В течение всего балета ее никто не тревожил. Несколько раз краем глаза поглядывая в сторону Алкиса, Лина замечала на его суровой физиономии довольную улыбку.

– Видно, не привык старый вояка одерживать победу над пасынком на чуждой ему территории, – сделала вывод Пазевская и решила, что с этого момента в лице свата приобрела надежного союзника.

После окончания спектакля в ложу к Рийденам зашли Милковы и сообщили, что Караеву дирекция театра пригласила за кулисы, и она остается. Они предложили Алкису отвезти его вместе с Мишей домой, после чего, изобразили удовольствие и от возможности подбросить Эвелину Родионовну до квартиры ее зятя.

В тот момент, когда все собрались сесть в машину, возникло некоторое замешательство. Софья, объявив, что она самая изящная, устроилась на заднем сидении и позвала к себе Мишу и Эвелину. Ми-Ми, не желающий, чтобы его друг, находящийся в легком трансе, прижимался к его жене, объявил, что Михаилу нездоровиться, а потому его место впереди, рядом с водителем.