Объявляю вас мужем и женой

– Вот. Теперь у тебя будет напоминание об этом прекрасном дне!

– Тогда я тоже хочу подарить тебе что–нибудь! Что ты хочешь?

– Этот день и так останется со мной навсегда. Немного мелодраматично, но зато правда!

Натали широко улыбнулась.

– Но ведь и со мной он останется! И все же брошь я получила. Так нечестно! Выбирай подарок!

Она закусила губу и, улыбаясь, смотрела на него. Он задумался.

– Тогда… Карандаш. Вон тот – с короной на конце. Буду делать зарисовки. Иногда я рисую. Возможно, однажды это будет твой портрет!

– О! Это было бы прекрасно! Никто никогда не рисовал мой портрет!

– Не может быть! Тогда заметано!

Джордж выставил вперед кулак, по которому ударила Натали.

– Заметано!

Карандаш был куплен и торжественно вручен. Мужчина покрутил его в своих красивых пальцах и крепко сжал.

– Можно я тебя поцелую?

Натали кивнула и подставила щеку, которую Джордж с чувством чмокнул. Он чуть прижал девушку к себе, но мы с Энж синхронно прищурились, «подключаясь» к подопечным, подняли руки и провели ими сверху вниз, снимая важность и эротичность этого поцелуя. Позже, не сейчас. Объятия распались, но «половинки» мило улыбнулись друг другу. Все хорошо.

Мы с Анжелой переглянулись и ударили «пять» – первые маленькие сюрпризы Даниэля и первый платонический поцелуй были пройдены. А прогулка, между тем, продолжалась. У «Глобуса»[31 - «Шекспировский театр «Глобус» (англ. The Globe) – театр на южном берегу Темзы в районе Бэнксайд. Открыт в 1997 году и является третьим театром, построенным на этом месте (вернее, в 205 метрах от центра первоначального местонахождения). Воссоздан по описаниям и найденным при раскопках остаткам фундамента, оставшимся от уничтоженных «предшественников» с одноименными названиями. Показ спектаклей – с мая по октябрь. Зимой используется в образовательных целях.] наши подопечные поделились друг с другом мнением о лучшем когда-либо увиденном спектакле по произведениям Уильяма Шекспира («Двенадцатая ночь» у Натали и «Гамлет» у Джорджа), немного поспорив о постановках и актерах, а на мосту Миллениум устроили импровизированный фотосет на фоне Собора Святого Павла.

– Натали, ты не устала? – Джордж снял последний кадр с девушкой и сейчас озабоченно смотрел на нее.

– Нет, но я бы с радостью выпила вина в Тейт[32 - Тейт Модерн (англ. Tate Modern) – лондонская галерея модернистского и современного искусства, входит в группу галерей Тейт. Открыта в 2000 году в помещении бывшей электростанции Bankside Power Station на южном берегу Темзы.]. Обожаю панорамный вид из окна кафе. Что скажешь? – Она улыбнулась, но тут же спохватилась. – Хотя, возможно, ты проголодался?

– Пока не проголодался, но твоя затея с вином мне нравится! Пойдем? – Он снова подал ей локоть, за который девушка ухватилась, чуть–чуть прильнув к Джорджу. – Кстати, с тобой очень удобно ходить – совпадает темпоритм.

– Не поверишь, но хотела сказать тебе то же самое, идеальный попутчик!

«Половинки» рассмеялись. Я посмотрел на Энжи и улыбнулся.

– Не жди, Раф, тебе я того же не скажу! У нас с тобой будет идеальный темпоритм, если только ты будешь таскать меня на руках!

Я расхохотался.

– И не жди, Энж, ты тяжелая. И две вчерашние шоколадки легкости тебе не добавили!

– Скотина ты, Раф! Полуангелы не толстеют!

– Но и не худеют, дорогая! Какая жалость!

Я всплеснул руками и закатил глаза. Она шлепнула меня по руке и рассмеялась.

– На тебя невозможно злиться. Догоняй, неидеальный попутчик!

И она поспешила вперед, пританцовывая.

Надо поведать вам о том, что полуангелы навсегда остаются такими, какими попали в наш Дом. В том же возрасте и комплекции. Конечно, я сейчас про «земные» годы. Попав сюда сорокалетним, ты будешь проживать тут последующие столетия и отмечать сотый, пятисотый, тысячный день рождения… Но на вид останешься все тем же мужчиной, разменявшим четвертый десяток. Естественно, мы меняем одежду, а девушки, подобно Анжеле, иногда делают макияж и прически. И не только девушки – достаточно вспомнить укладки Вэла. Только тсс! Я вам ничего не говорил! (Тут я вам подмигиваю – ну вы понимаете!) Но мы не толстеем и не худеем, не меняемся физически, не болеем и не старимся. Равно как и не молодеем. В нашем Доме можно встретить полуангелов всех возрастов (ну почти, примерно с 14 земных лет), национальностей и комплекций. И, конечно, мы не умираем. Вернее… Но об этом как-нибудь в другой раз.

Между тем, мы поднялись на четвертый этаж галереи Тейт Модерн. Я чуть притормозил на пороге, зачарованный открывающимся панорамным видом. Как и в самый первый раз, он гипнотизировал и притягивал подойти поближе и прильнуть к окнам, любуясь. Не знаю, почему, но именно этот «застекленный» вид (а не «открытый», с балкона, парой этажей ниже) волновал и заставлял сердце трепетать. Возможно, все дело именно в огромных, от пола до потолка, окнах. И кажется, будто ты паришь на уровне четвертого этажа, защищенный лишь стеклом да высокой стойкой, тянущейся вдоль окна.

Пока я глазел на Сент Пол, теперь уже с другой стороны, разделенный с ним Темзой, Натали успела занять два высоких стула рядом, а Джордж отправился добывать вино и пирожные на закуску. Мне на плечо опустилась рука. Анжела.

– Мы совсем недалеко от того места, где она, – кивок в сторону моей подопечной, – танцевала с протеже Вэла.

– Да, я готов следить за ее мыслями. Не переживай, завтра на прогулке с Майклом мы напомним ей про Джорджа.

Анжела кивнула и чуть сжала мое плечо.

– Спасибо!

Она отошла и встала рядом с Джорджем, я – за спиной Натали. Пока наши «половинки» весело болтали и пили вино, я задумался. Бывало ли у вас так, что какое–то место, запах, вкус или мелодия ассоциировались только с одним человеком? Бывало ли так, что карта города превращалась в карту воспоминаний – встреч, поцелуев, свиданий и разлук? Можно ли окончательно «стереть» эти воспоминания или «заменить» их с другим человеком? И от чего это зависит – от сентиментальности, романтичности натуры или силы любви к «старому» или «новому» возлюбленному? Когда я был еще человеком, немногим больше, чем сто лет назад, (а мы, полуангелы, помним свою «земную» жизнь), я был увлечен одной девушкой, Софией. Мы оба прошли через одни серьезные отношения и были, по рамкам критериев столетней давности, уже «немолоды»: Соне исполнилось двадцать шесть лет, мне и вовсе стукнуло тридцать три. Она была вдова, ее муж погиб в седьмой англо–ашантийской войне[33 - Англо-Ашантийские войны – войны между Британской Империей и Федерацией Ашанти (территория современной Ганы). Седьмая англо-ашантийская война началась 3 января 1896 года.]. Я же потерял свою первую жену еще ранее – она умерла от пневмонии. И долгое время я не мог думать о новых отношениях. Но после встречи с Софией снова начал «оживать». Увлечение переросло в бешеную влюбленность и дальше – во взаимную любовь. Мы поженились, но через несколько лет расстались. Это было крайне тяжело для нас обоих, разлука принесла с собой огромную душевную боль. И весь Лондон (и несколько соседних городов) превратились для меня в большую «Энциклопедию Софии»: на этом перекрестке мы впервые поцеловались, а здесь купили большого серого кота у какого–то оборвыша, просто пожалев его. Это кафе стало нашим любимым местом встреч, а в этом мы праздновали полгода наших отношений… На этом месте в парке я признался Соне в любви, а около этого памятника мы впервые поругались. В этот город впервые поехали вдвоем, а тут проводили медовый месяц. В этом доме мы жили. И здесь же расстались. И так далее, и так далее… Город тогда «пах» для меня Софией, каждый звонкий смех был ее смехом и каждый взгляд с афиши – ее взглядом. Это было не наваждением, а, скорее, каким–то мрачным наслаждением, сродни мазохистскому удовлетворению – проходить знакомые места и вспоминать, вспоминать… Постепенно боль стала утихать, но «вылечиться» окончательно в земной жизни мне не удалось – я погиб. И стал тем, кем стал. Я знаю, что она снова вышла замуж – за свою половинку – и прожила долгую и счастливую жизнь. И я могу сказать, зная теперь «специфику» нашей работы, что ей очень повезло – и с наставниками, и с мужем. А еще я был бесконечно счастлив за нее и благодарен ей за то, что она сумела оправиться от утраты, сумела жить дальше, когда меня не стало (ведь мы продолжали любить друг друга и шли к примирению), «доверилась» своим наставникам, «слушая» их подсказки, и обрела свою «идеальную пару». Да, может вам это покажется странным, но я был именно благодарен ей за все это – полуангелы не испытывают ревности, чувства мести или злобы на людей. Но и любить они больше не могут. Вернее, не имеют права. Особенно человека. Во-первых, это заранее обречено, даже ежику понятно, во-вторых, это может помешать работе. А в таком отделе, как наш, фактор «помех» должен быть исключен. Слишком много стоит на кону – счастливая жизнь предназначенных друг другу людей. Мы просто не имеем права лишать их этого.

Я почувствовал, что в плечо впились кончики ноготков и с удивлением оглянулся. Анжела гневно смотрела на меня, ноздри ее чуть подрагивали. Наши подопечные направлялись к выходу. Блин! БЛИН! Я опять задумался и все пропустил.

– Рафаэль. Я не понимаю, что с тобой! Очнись! – Она пощелкала пальцами у меня перед носом и сжала губы. Потом взглянула почти умоляюще. – Раф. Сейчас очень важная часть – мы будем проходить место встречи с Майклом. Я еще раз очень прошу тебя…

Я схватил ее руку и сжал.

– Прости, Энж! Прости! Я… прости! Я сосредоточен. Правда!

Она кивнула и чуть грустно улыбнулась.

– Пойдем догоним их.

Мы снова пристроились позади наших “половинок”. Я начал мысленно настраиваться на Натали. Сейчас ей радостно, спокойно и крайне хорошо. Это еще не влюбленность, но уже где–то близко. Поэтому мы решили обязательно включить в первые свидания маленькие напоминания о «соперниках». Это должно чуть «охладить» Натали и не дать ей влюбиться раньше времени ни в того, ни в другого мужчину. Сейчас обязательно надо соблюдать баланс. А вот Анжеле и Вэлу придется искусственно чуть сдерживать влюбленность мужчин, потому что в данные моменты соперниц у Натали нет никаких.

Мы приближались к первому месту встречи Натали и Майкла. Сегодня тут не было ни танцоров, ни музыкантов, лишь кучки людей, толпящихся у парапетов на набережной Темзы – смеющихся, фотографирующихся и общающихся на всех языках мира. Натали напряглась – невольно, но вполне ощутимо. Она повела плечом, ее взгляд заскользил по улице, словно что-то ища. Рука, лежащая на предплечии Джорджа, дрогнула, а улыбка стала слегка неестественной. Я подключенный к ее сознанию, взял мысли на контроль. Они складывались в яркие образы и воспоминания. Мелькало лицо Майкла. Моя протеже неосознанно чуть отстранилась от Джорджа, что тот тут же ощутил на энергетическом уровне – словно провисла натянутая нить. Анжела, контролирующая мужчину, качнула мне головой. Я «прокрутил» воспоминания девушки вперед, уже на последние минуты встречи – звонок Кары (Натали улыбнулась сама себе) и обещание свидания в воскресенье. Все это нужно было для того, чтобы не подключились «телесные» воспоминания – рука Майкла на ее талии в танце, прижатые бедра, взгляды в глаза, тепло мужского тела… Это могло найти отклик в ее теле сейчас, что нам было совсем не нужно. Не на этом свидании. Затем я аккуратно «потушил» картинки, сделав пасс рукой и сложив пальцы, как будто вобрал в них воспоминания и загасил. Я вернул девушку к реальности, в которой сейчас был Джордж, и чуть-чуть мысленно «подтолкнул» ее к нему. Натали вновь сделала то же движение плечом, но теперь успокаиваясь, и прижала ладонь к руке Джорджа. Нить снова натянулась, мужчина расслабился. А Анжела подняла вверх большой палец и ослепительно улыбнулась – все хорошо.

– Как насчет мороженого, Натали?

Джордж указал на вагончик с мягким йогуртовым мороженым и кучей вкусных наполнителей к нему. Чего тут только не было – и различное печенье, и фрукты, и орехи, и шоколадки, и желейный мармелад… Она улыбнулась.

– С удовольствием! Но наполнители выберу сама!

– Как прикажет дама… Лишать тебя такого удовольствия…

Моя протеже прищурилась, улыбнувшись.

– Хотя… давай выберем наполнители друг другу? Не возражаешь?