Окно с видом на счастье. I том

2012 год

– Выбирай любой другой ВУЗ, – отрезала мать. – Хоть гэпэтэу, если хочешь. Но не в мед!

– Мама! – закричала Агата. – Сейчас нет гэпэтэу!

– Мне похрен, – еще жестче ответила Катя. – Есть они или нет. В нашем меде ты учиться не будешь.

Так и не уяснив природу столь патологического неприятия матерью медицинского образования в родном городе, Агата блестяще поступила в Сеченовку. «Видимо, от удивления и с перепугу», – думала она про себя.

В Москве жила Анна Михайловна, вдова генерала Беликова, близкого друга покойного Катиного отца. Это была чудесная старуха, интеллигентнейшая, умная, адекватная, несмотря на возраст. Жила она в огромной четырехкомнатной квартире на Патриарших прудах в окружении домработницы Зои Петровны, йоркширских терьеров Лушки и Астры, а также наглого рыжего кота Персея, подобранного на помойке. Единственный сын с семьей уехал, как водится, в Испанию, и у матери бывал только наездами пару раз в году. Безусловно, звал ее к себе – сын был порядочный человек, да и жена его со свекровью общий язык вполне находила. Однако узнав, что внучке Коли Мороза «некуда приткнуться в Москве», Анна Михайловна приняла соломоново решение: поживу пока с Агаточкой, пусть девочка выучится, а там уж и к вам, сынок, перееду. На том они все вместе – Анна Михайловна, ее сын с невесткой, Агата, Катя, которая приехала на пару дней в столицу обустроить дочь на новом месте, – и порешили к всеобщему согласию.

Надо отметить, что Катя, которая привыкла в своей жизни к перманентному процессу преодоления разных сложностей и проблем, узрела в этом слаженном решении знак судьбы: «Значит, я правильно придумала не оставлять Агату в Новосибирске, – мысленно перекрестилась она. – Так тому и быть, а дальше посмотрим».

Катя растила дочь одна, и помочь ей деньгами было решительно некому – алиментов она сроду не получала, а Регине подобные глупости и в голову прийти не могли, поэтому она сразу предупредила Агату, что много высылать ей не сможет. Разговор происходил у Анны Михайловны на кухне, и хозяйка внезапно появилась на пороге:

– Я все слышала, деточка! – провозгласила она. – Агата будет кушать со мной!

– Анна Михайловна, – смущенно начала Катя.

Однако старуха перебила ее, произнеся удивительно простую и мудрую фразу:

– Катя, – сказала она. – Мы приходим в этот мир голыми, голыми и уйдем. С собой точно ничего не заберем! Так неужели я тарелку супа ребенку не налью?

Анна Михайловна ко всем своим добродетелям была еще и великой кошатницей. И когда она узнала, что своих кошек Катя с Агатой буквально вытащили из лап смерти, прониклась к обеим самой искренней симпатией. Агата училась в седьмом классе, когда они с Катей возвращались зимним вечером из оперного – давали «Щелкунчика», дело было перед Новым годом. Миновать Центральный рынок было невозможно: ненавидимый Катей, он застил любой путь из центральной части города на Пушкинский жилмассив. Проходя мимо этой мерзкой махины, состоящей из каких-то курятников, облепивших два старых корпуса, Катя с Агатой вдруг заметили прямо на обочине черный полиэтиленовый пакет, который шевелился. Сначала взвизгнули хором, подумав, что там крысы, однако пакет был целым, без дырок и наглухо завязанным. Да и для Крысиного Короля, пожалуй, маловат, со смехом успокоила дочку Катя.

– Мама! – вскрикнула, догадавшись первой, Агата. – Там щенки или котята! Здесь же стоят всегда, предлагают…

Они кинулись к мешку. И верно, там оказались котятки – совсем маленькие, полуслепые. Их было всего двое, и оба, на счастье, живые.

Катя решительно скомандовала:

– Так, доча, ты – одного за пазуху, я – второго! И бегом в ветеринарку, круглосуточная есть на Советской.

Так в их жизнь пришли Дуся и Шер, две прекрасные девочки кошачьего племени, новогодние кошечки-сестрички.

2016 год

Несмотря на то, что для Агаты все сложилось очень удачно и благоприятно – только учись, Кате, конечно, первые год-полтора было лихо – дочь уехала, и осталась только, что называется, одна дорога: дом – работа.

Работа у Екатерины Николаевны была ответственная, а оттого тяжелая – она служила инспектором по недвижимости в государственной структуре.

Как обычно бывает в госсекторе, денег там платили не слишком щедро, а спрашивали так, словно сотрудники все поголовно ездили на золотых «майбахах», купленных на зарплату. Однако за восемнадцать лет Катя уже как-то попривыкла к напряженному графику и особо не задумывалась о смене места работы. Коллектив был в целом неплохой, дело свое инспектор Мороз знала прекрасно, а уж экономить при средней паршивости, как выражалась другая Катина бабушка Олимпиада Алексеевна, зарплате она научилась мастерски.

Пока Агата училась в школе, они даже умудрились три раза съездить на море – один раз в Сочи и дважды за границу: в Турцию и на Кипр.

Прошлым летом Катя за компанию с Любой Бондаренко и ее семьей побывала в Крыму, Агата же предпочла на каникулах волонтерствовать в одном из хосписов Подмосковья.

Дочь вообще выросла какой-то, на Катин взгляд, излишне социально активной: вместе с другими студентами она то собирала в соцсетях деньги на операцию какому-нибудь безродному бедолаге, за которым ухаживала, будучи санитарочкой, в больнице. То участвовала в проекте против абортов, то пристраивала несовершеннолетних мамочек на работу… Впрочем, активность ее была направленной в позитивное и полезное русло, Катя же только удивлялась тому, как ее дочь успевает все: и учиться, и работать, и помогать обездоленным, да еще и проводить время с Анной Михайловной – старушка очень любила неспешные беседы за чашечкой чая.

За четыре года, проведенных Агатой в Москве, Катя дважды ездила к дочери: один раз летом, после первого курса, второй – зимой, прямо на Новый год. Тогда ее вытолкала в поездку подружка Машка:

– Катька! – возбужденно орала она в трубке. – Там билеты в Москву задаром раздают! Давай, быстро бронируй, на тридцатое число успеешь! Новый год в Москве встретишь!

– Да ну, Мань… – заартачиласть было Катя. – Я не собиралась никуда…

– Кать, ну ты чего такая инертная стала? – возмутилась подруга. – Старость, что ли?

Катя, устыдившись, зашла на сайт и успела взять билеты. Это был замечательный Новый год, встречали его все вместе: и Анна Михайловна, наряженная в черное бархатное платье и жемчуга; и хлопотливая Зоечка Петровна, у которой дети жили где-то в глубинке, а в Москве, кроме ее хозяйки, не было ни одной родной души; и Агата, которая, правда, в полпервого умчалась к друзьям; и Катя, немного уставшая после самолета и смены часовых поясов, но тем не менее довольная… Проведя в блаженном ничегонеделанье, разговорах с Анной Михайловной и прогулках по новогодней Москве неделю, Катя вернулась в Новосибирск умиротворенной. Машка, благородно вызвавшаяся присматривать за Катиными кошками, встретила ее на пороге:

– Ну что? Не жалеешь, что потратила такие страшные деньги на поездку? – спросила она.

– Не жалею, – улыбнулась Катя, обнимая подругу. – Спасибо тебе, дорогая, что ты меня заставила!

В суматохе экстренных сборов, обсуждений всяких хозяйственных вопросов, которые Агате предстояло решить самой (в частности, вызвать, наконец, сантехника починить кран на кухне), Катя не рассказала дочери о разговоре с Корольковым. И была рада тому, что есть возможность промолчать об этом событии.

«Сейчас я уеду в Барнаул, потом – в Крым и, возможно, Агата подзабудет обо всем этом, – размышляла Катя, стоя перед сном в душе. – Она молодая, у нее своих девчачьих дел хватает, а история с Сашей Корольковым слишком сложна даже для меня самой, чтобы впутывать сюда еще и девчонку с ее неуемной энергией и желанием спасти мир хотя бы в моем лице! Незачем ей пока вникать в эту мою печаль, еще, не ровен час, и в самом деле начнет его разыскивать, что, с ее талантами-то, может привести к положительному результату! Мне бы самой хоть как-то разобраться с этими нахлынувшими, словно цунами, эмоциями».

Агата хотела увезти Катю на вокзал – крошечная синенькая «тойотка» стояла под окнами. Но Катя успокоила дочь: «Меня тетя Инна увезет, не подрывайся рано утром, спи. Сами доберемся». В свое время предполагалось, что, пока Агата в Москве, на машинке будет ездить Катя. Однако ожидания не оправдались: с вождением у той не заладилось, и, после того, как она пару раз снесла чужие бампера, от этой прекрасной идеи пришлось отказаться – слишком дорого обходились ее редкие, но меткие выезды. «Тойотку» приютили в своем пустующем гараже Оглудзе – Маша и Давид, и теперь на ней ездила только Агата, когда прилетала на каникулы.

Утром, как и обещала, за Катей приехала Инна. Вокзал Новосибирск-Главный от Пушкинского жилмассива был совсем недалеко, в каких-то пяти остановках по прямой, но тащиться с сумкой по троллейбусам или метро не хотелось, поэтому Катя с радостью уселась на переднее сиденье Инкиного «соляриса»:

– Куда там мне идти-то, Ин? – поинтересовалась она. – Там же где-то отметиться надо, что я явилась?

– На, – Инна протянула ей папку с документами. – Здесь твои бумажки. Сначала поезжай в институт, занятия проходят там же, где и всегда. Зайдешь в кабинет двести восемь на втором этаже, отметишь у секретаря командировочное удостоверение, она тебе все расскажет. Потом поедешь в гостиницу, адрес в папке.

– Да поди разберусь, – зевнула Катя. – Поехали. Вези вот теперь меня, раз втравила в эту авантюру…

В электричке Катя умудрилась поспать: народу в будний день в вагонах было совсем немного, и она, чувствуя себя каким-то если не бомжом, то французским клошаром уж точно, воровато оглянувшись по сторонам, подложила под голову надувную подушку и улеглась на все три сиденья. Укрывшись своей любимой павловопосадской шалью, в последний момент захваченной в дорогу, Катя свернулась калачиком и уснула. Ее всегда замечательно убаюкивал стук вагонных колес и легкое покачивание поезда: чучух-чучух… чучух-чучух… Через пяток минут этого чучуханья она обычно засыпала.

До Барнаула проспать, конечно, не удалось, однако время скороталось, и до института повышения квалификации, где проходило обучение инспекторов по недвижимости, Катя добралась свежей и отдохнувшей. Она быстро отметилась у секретаря – бессменной Аллы Игоревны, которая Катю сразу узнала – та обучалась на этих курсах уже в третий раз.

– Катенька! – обрадовалась Алла Игоревна. – Давай командировочное и беги скорей в триста шестую! У вас еще две пары по гражданскому праву, пять минут назад началось.

– Здравствуйте, Алла Игоревна! – улыбнулась Катя. – У меня сумка, я ведь прямо с вокзала…

– Оставляй, оставляй ее здесь! – она отодвинула дверь большого шкафа-купе. – Потом придешь и заберешь. И знаешь что, пойдем, я отведу тебя. Доцент Кузин, он такой, знаешь…

– Какой? – испугалась Катя.

– Своеобразный человек, – махнула рукой Алла Игоревна. – Может воспринять опоздание как личное оскорбление.

– О господи… – прижала ладошку к губам Катя. Она терпеть не могла опаздывать.

– Ой, да ладно, Катюша! Не переживай ты так. Бери тетрадку, вон там, на тумбочке, для вас приготовлено все, ручку бери и пойдем.

Пока поднимались на третий этаж, Катя с любопытством спросила Аллу Игоревну:

– А из каких городов в этот раз группа?