Столик на двоих. Сборник рассказов

Наше путешествие в шторм продолжилось. Судно, груженное людьми и нашим скарбом, двинулось к кораблю, бросившим в море якорь. Началась жуткая болтанка и качка. Многие страдали «морской болезнью». Нас с братом тоже тошнило, укачивало, но мы переносили все молча, немного постанывая от муторного состояния. На нас больше действовали неприятные запахи и звуки, доносившиеся от рядом страдающих от качки женщин.

Наконец, буксир прибыл к месту стоянки корабля, чтобы пришвартоваться и грузиться. Меня с братом, посадили в сетку на груз, и стрела корабельного крана подняла ее с баржи и перенесла на борт. Все это происходило под неутихающий вой ветра, проливной дождь и крики обезумевших от страха матерей. Нам тоже было страшно. Но мы крепко прижались друг к другу, обеими руками вцепились в мокрые прямоугольники нейлоновых сеток, раскачивавшихся из стороны в сторону. Этот ужас длился всего несколько мгновений, но запомнился на всю жизнь…

Наша мама кричала громче всех:

– Наташа! Сережа! Аааааааааааааа!

Кажется, ее крик в далекой июльской ночи, заставил навсегда сжаться от страха мое сердце.

После криков нашей мамы многие отказались от транспортировки детей в сетках. Капитан приказал спустить трап и остальных, измученных болтанкой людей, подняли на борт корабля.

Стали искать место для ночлега. Пятнадцать вновь прибывших человек. Поскольку корабль был грузопассажирский и уже имел на борту людей, то свободных мест не оказалось. После долгих поисков ночлега, на всех выделили пятиместную каюту. Страх мало-помалу всех покинул, хотелось тишины и покоя.

Каюта располагалась в трюме корабля. В ней было душно и тесно, но другого ничего командование предложить не могло. Решили спать по очереди. Измученные матери с детьми разместились «валетами» на койках и на полу. Мужчины с сыновьями мужественно переносили начавшееся путешествие на палубе, поочередно меняясь с женами на их местах.

На следующий день, взрослые и дети решили все вместе отобедать в ресторане. Вся та же мега большая компания уселась за длинный стол, накрытый белой скатертью. Вокруг сновали резвые, окутанные каким-то достоинством, официанты, одетые в белоснежные сорочки с черными бабочками. На подносах, изящно проносимых мимо, аппетитно дымились и источали сногсшибательные запахи борщи, пряные кисло-сладкие салаты из морской капусты, закуски из красной рыбы, икры.

У всех, не евших со вчерашнего дня детей и взрослых, бурчали от голода животы, разболелись головы. Дети, то и дело теребили своих матерей и отцов вопросами, шепча зловещим шепотом:

– Когда же нам принесут борщи и салаты?

Отцы ничего внятного ответить не могли, потому что и сами были в недоумении. Они, неистово вращали головами, ища взглядом официанта, который обслужил бы и наш стол. Но такового не находилось. Прошел час ожидания, начался второй.

Отцы не выдержали. Все той же инициативной группой, которая накануне остановила корабль, двинулись на поиски метрдотеля. Там и узнали причину своих голодных «мучений»: оказывается, стол банкетный и в будние дни не обслуживался. Вот если бы мы все сели поодиночке, то нас бы мигом обслужили. Еще час назад.

Именно так и поступила семья главврача части: его семья не села за общий стол, уже насытилась и была довольна. Но запомнилось, что они как-то бочком уходили из зала ресторана, явно чего-то смущаясь.

Наконец, сжалившись над голодными детьми, метрдотель перестал читать свои проповеди и дал указание обслужить стол. Тут же над нашими головами закружились официанты с подносами, быстро принесшие все заказанное. Наши добытчики и их доблестные жены получили кое-что дополнительное в белых графинчиках. Так сказать, для снятия стресса. Обед прошел весело…

Конечным пунктом нашего путешествия стал порт Владивосток. В этом городе военные разъезжались в разные стороны, к новым местам службы. Корабль шел до Владика (так его ласково называли дальневосточники) пятнадцать суток. Нам, детворе, скучно не было. Мы то и дело носились по палубе, играли в войну, в прятки. Просто исследовали все уголки судна, куда нам разрешался доступ.

А вот нашим матерям это романтическое путешествие уже изрядно поднадоело. Они ждали с нетерпением схода на «большую» землю. Несколько раз за все время нашего путешествия мы попадали в шторм. Конечно, все твердо верили в надежность корабля, что ему не страшна никакая стихия, никакая буря. Но застывший страх в глазах наших матерей, говорил об обратном.

Но, слава Богу, мы пришли целые и невредимые. Радость людей, долгое время проведших в море, измученных штормами, долгими стоянками около других островов, как парус, наполнила души путешественников.

Поселились в гостинице с видом на гавань. Воздух «большой» земли пропитался запахами моря: свежей рыбы, еле уловимым духом морских звезд, так недавно вылавливаемых у берега, запахами свежих крабов, свежее мясо которых таяло во рту, нектаром полевых цветов с близ лежащих сопок, неповторимыми ароматами лета, еще более ощутимыми после короткого летнего дождя, намочившего нашу кожу своими прохладными освежающими каплями. Это было последнее воскресенье июля – день Военно-Морского Флота СССР. Флаги расцвечивания украшали все военные корабли в гавани.

Нас, малышню, закрыли в большом номере, а взрослые ушли в ресторан – отметить свое расставание, новые назначения. Все сразу. Не учли они только одной малости. Это же был день ВМФ, и все рестораны сняты военными моряками всех мастей. Куда бы они не подходили, их встречала табличка «мест нет».

И вот, толкаясь у входа в очередной ресторан с уже подпорченным настроением, кто-то сказал, что им явно не везет с кабаками. Из открытых окон лились приятные лирические мелодии, и так не хотелось уходить от этого веселья, какой-то залихватской удали теплого летнего вечера, что все в нерешительности продолжали толкаться у входа, надеясь на чудо.

И, о, чудо! Оно свершилось! Видимо в ресторане начался перерыв между тостами и здравицами в честь военных моряков, и основная масса вышла на крыльцо покурить. Наши отцы и матери надели на себя парадные военные мундиры и лучшие вечерние платья и выглядели прекрасно! Этот факт не ускользнул от взора больших чинов в военно-морской форме.

Хоть праздник был и морской и «сапогам» – сухопутным офицерам- там делать было нечего, наших отцов и матерей пропустили по приказу одного из чинов.

Ставка делалась явно не на офицеров. Красота их жен произвела на контингент неизгладимое впечатление. Всем женщинам было около тридцати, каждая из них сияла красотой и отменным здоровьем. Оказывается, в том ресторане гулял экипаж подводной лодки, недавно вернувшейся с боевой службы. Ну, их можно понять…

Начались танцы. Красавицы были нарасхват. Им не давали не только присесть к мужьям, но и упорно звали за свои, ломившиеся от яств, столы, обещали «золотые» горы.

Мама рассказывала, что отец неожиданно закурил и был мрачен, как самый черный день… Многие офицеры, не получив своих жен назад после танцев, стали уводить их силой из объятий подвыпивших, а значит, очень привязчивых моряков. Дело дошло до рукопашной… Поднялся жуткий крик: это визжали жены, пытавшихся таким образом оказать мужьям поддержку… Драку прекратил зычный окрик одного из больших чинов:

– Отставить! Разойтись! По местам!

Моряки нехотя перестали мутузить попавших под руку сухопутных офицеров, понимая, что не правы и «бой» не равный…

Насилу всем удалось угомониться, привести себя в порядок, и, наконец, объединиться, и отметить то, за чем пришли. «Веселье» покатилось дальше, жены и мужья забыли неприятный инцидент и наслаждались вечером. Последним совместным вечером. Больше они не встретятся никогда…

Под звуки салюта, который мы наблюдали из окон гостиницы первый раз в своей жизни, завершился Южно-Курильский период службы отца. Впереди всех ждала неизвестность и новая, наверное, очень интересная, жизнь. Отца направили в войска ПВО в г. Грозный Чечено-Ингушской АССР. Мы знали о том крае только то, что там очень тепло. Остальное пришлось узнать на месте. Шел 1966 год. Все страшное, как нам тогда казалось, осталось позади…

О вреде курения или как трудно стать блондинкой

Из далёких шестидесятых с черно-белой фотографии смотрят мои близкие: папа, мама, я, и моя сестра. Она младше меня на 4 года и учится во втором классе.

По просьбе моих родителей я всегда был для неё нянькой и воспитателем. Она неплохая девчонка: шустрая, смышлёная, но любит дружить и водить компанию больше с мальчишками, чем с девчонками. Говорит, что ей с ними не интересно. Отсюда все мои «проблемы»: мне надо следить за ней, опекать, оберегать от разных случайностей.

Из-за дружбы с мальчишками повадки у неё стали такими же: размашистые движения, некоторая угловатость, порывистость и вечные выдумки в поведении.

Пока она делает уроки или гуляет по двору нашего съёмного частного дома, я спокоен – она рядом и ничего с ней не случится. Она может сидеть в столярной мастерской нашего хозяина и наблюдать за его работой. Но стоит ей выйти со двора и пересечь трамвайные пути и шоссейную дорогу, как она оказывается во дворе своего нового дружка Сашки. Он живёт со своими родителями и бабушкой в частном доме: у них большой двор, сад, нутрии. Они вместе проводят всё своё время до школы. Чем они занимаются? Играют в шпионов и разведчиков. Разве можно понять, что творится в голове у восьмилетней девчонки и ее дружка?

Вот и вчера я застукал их честную компанию за курением в зарослях цветущего жасмина недалеко от нашего дома. Наблюдал за ними сверху террасы женского общежития. Они меня не заметили. Как только сестра со своим дружком приступили к процессу раскуривания самых дешевых сигарет «Прима», я громко крикнул:

– Наташка, вот я всё маме расскажу!

Сестра от моих слов опешила и застыла с зажжённой сигаретой во рту. Потом она закашлялась, выплюнула ее и, с выпученными от страха и дыма глазами, посмотрела на меня. Она несколько секунд откашливалась, а потом, предчувствуя предстоящую экзекуцию, взмолилась:

– Стерженька, братик, не выдавай меня и ничего не говори маме. Я тебя очень прошу. Мы играли в разведчиков. Сегодня – я артист Кадочников, а Сашка – болван Штюбинг.

– Ха-ха-ха, – делано и театрально рассмеялся я.– Давай вылезай оттуда, идём домой. Вот тебе будет от родителей…

И я повел сестру «под конвоем» к нам во двор. Дома она быстро разделась, умылась и улеглась в свою кровать «спать», хотя стрелка на часах приближалась всего лишь к цифре пять. Это она так хитрила: наверное, хотела сказаться больной, чтобы её меньше ругали. Мне было её жалко, но случая «повоспитывать» сестру я, конечно, упустить не мог. Уж больно не по душе мне было это их «курение». Я принял все возможные меры.

Вскоре появилась мама. Она впорхнула в комнату какая-то восторженная и радостная, вся окутанная счастьем. В комнате приятно запахло ее духами.

– Ву а ля! – весело воскликнула мама, прокручиваясь вокруг своей оси на одной ноге. – Как я вам? Похожа на Доронину?

Сначала я не понял, что в ней переменилось, но присмотревшись заметил, что она перекрасила волосы и стала из шатенки блондинкой.

На экраны кинотеатров только что вышел фильм с участием знаменитой актрисы. Фильм, на мой взгляд, имел странное название – «Еще раз про любовь». Все говорили, что наша мама похожа на Доронину. Конечно, сходство было лишь внешнее. Я решил, что мама решила довести свой образ до логического завершения и изменила цвет волос.

– Что же вы молчите? А где Натальюшка? – продолжала улыбаться и веселиться мама.

– Красиво. Спит. Ты лучше спроси, что она натворила – тоном старшего брата, ответственного за сестру, изрёк я.

– Что? – мама переменилась в лице и застыла с гримасой ужаса. Медленно осела на стоящий рядом стул.

– Что-что… Курила! Со своим разлюбезным дружком. Вон в тех кустах, – я махнул неопределённо куда-то вдаль для убедительности.

– Курила? – уже как-то отрешенно, позабыв своё только что весёлое настроение, произнесла мама. И уже строго, с льдинками в голосе, сказала: – Наталья, подойди ко мне, доченька…