Столик на двоих. Сборник рассказов

Через час мы с папой солили корюшку. Я ему помогала. Он сидел рядышком: такой родной, тихий, молчаливый от усталости, спокойный, уверенный в каждом движении. Улучшив момент, он спросил меня:

– А почему ты не обратила внимания, как ведут себя животные? Они же первые чуют опасность. Помнишь, как перед землетрясением Дельфин тянул маму из дома? И Мурка лежала спокойно на своем месте… А ведь они первые выбежали бы из дома… Вот я и говорю: не заметила ты этого… И потом – завыли бы сирены…

Я сидела, виновато опустив голову, и только пробурчала:

– А солдаты? Они же кричали – цунами, спасайтесь!

Папа только улыбнулся и сказал:

– Да пошутили они… А вы все приняли за чистую монету, поддались панике и других перебаломутили… А в целом, ты вела себя правильно. Молодец!

Так закончилась моя эпопея с «цунами», многому меня научившая. В том числе и тому, какие вкусные тушеные кулики, когда поедаешь их в минуты опасности. Папа и мама только развели руками и сказали:

– На здоровье!

Мне стало стыдно. Родителям то я ничего не оставила… Мой дорогой папочка только произнес:

– Ничего. Осенью еще заготовим. Всем хватит…

Чудесное спасение

Брат с сестрой смотрели на собравшуюся в дорогу мать. Было раннее летнее курильское утро. Они только что проснулись. Их разбудили яркие солнечные зайчики опоясывающие всю комнату. Зайчики были везде: сначала ползли по стенам, потом медленно спускались на кровати, и уже в самом конце скользили по сонным лицам ребят…

Мать стояла в плаще с модно поднятым воротником, подпоясанная широким, завязанным причудливым узлом, поясом.

– Дети, я уезжаю на… два дня на Сахалин… по делу и прошу вас вести себя хорошо, не шалить.

Дети послушно кивнули, сладко потягиваясь в материнских и солнечных объятьях. Они уже знали, что отец на суточном дежурстве и им предоставлялась полная свобода действий хотя бы на один день.

Как только мать покинула жилище и хлопнула дверца военного «газика», дети вскочили со своих постелей и стали бросать друг в друга подушки, подпрыгивая на панцирных сетках.

Вдоволь нашалившись, они занялись обычными своими делами: умылись, позавтракали тем, что мать оставила на столе, подмели пол, вымыли посуду, отнесли курам корм в сарай, и, заперев дом на ключ, пошли гулять.

Детвора этого военного поселка гуляла своеобразно. Часам к девяти утра стайки свободных от домашних дел ребятишек с самодельными удочками слетались к местной горной речке. Начиналась рыбалка. Наживкой был дождевой червь, выкопанный вечером, уложенный в банку из-под монпансье. Его разрывали на части цепкие пальцы и как червячок не сопротивлялся, ему была уготована одна судьба – быть нанизанным на небольшой крючок. На него плевали «на удачу» и забрасывали в стремнину быстрой реки, зорко следя за улетающим в белые барашки поплавком. Через секунду поплавок тонул, и счастливчик выдергивал из воды приличных размеров серебристую рыбину, сплошь унизанную с боков красными пятнышками. Это была форель. Самая вкусная местная рыба.

Вся разношёрстная братия облепляла крайние доски моста. Детвора была примерно одного возраста. Мальчишки и их сестры, которых некуда было деть. Мальчики ловили, а сестры помогали снимать рыбу с крючков и укладывать ее в трехлитровые банки. Часам к одиннадцати вся честная братия была с уловом и начинала разбредаться по домам, сдавая добытое матерям. Позже обедали, занимались домашними делами, отдыхали и к часам к трем снова собирались в стайки для игры в «казаки-разбойники», прятки, лапту.

Но в этот раз все пошло необычно: брат с сестрой раздали малышне свой улов. Все равно дома никого нет. Предложили всем встретиться и пойти в кино в местный дом культуры. А до кино еще поесть дикой малины, которая росла вдоль дороги.

Дом культуры стоял отдельно от поселка на горе и к нему тянулась пыльная извилистая дорога. Если сойти с нее в придорожные кусты, то можно было очутиться в густых зарослях малины, уже созревшей и так и манившей своей спелостью, сочностью ягод.

Вся веселая ватага мальчишек и девчонок человек из десяти шефствовала за братом и сестрой никуда не спеша, лениво перекликаясь, топая по сыпучей, похожей на муку пыли, поднимая вокруг себя ее столбы. На земле оставались отпечатки их маленьких разнокалиберных ступней и подошв сандалий.

Наконец, все преодолели спуск в канаву и выбравшись из нее, оказались в зарослях спелых ягод. На время замолчали, набивая рты плодами, долго смакуя их аромат и вкус. Все получали удовольствие от свободы без взрослых и приятного занятия. Перед самым домом культуры детвора выползла на дорогу и медленно пошла вверх, вытирая руки о придорожную траву.

Внутри здания еще никого не было. Слышались только шлепки трафарета, которым билетерша тетя Рая, женщина лет пятидесяти, бойко и ритмично ставила отметины на серо-зеленых билетах.

– Куда вы, ребятки? Кино начнется только в пять. Погуляйте пока, – не отрываясь от своего дела промолвила билетерша. Она окинула мельком всю братию из-под сползавших на кончик носа очков и добавила:

– Какие вы все чумазые. Идите в туалет, там есть вода, умойтесь.

Малышня завалилась в туалет и стала мыть руки, лица и одновременно пить из пригоршней холодную воду, весело смеясь.

На улице было тихо. После полуденный зной спал и была та летняя ласковость и тишина в природе, когда все вдруг затихает, умиротворяется и воздух как бы висит над землей.

Разомлевшая малышня нехотя брела к озеру. Оно было за парком. Тихо, по одному взошли на помост, выступающий в глубь озера. Доски под каждым шагом детей прогибались и поскрипывали. Часть утомленных путников, испугавшись скрипа, предусмотрительно вернулась на берег.

Девочки собирали цветы. Мальчишки валялись в траве. Брат с сестрой пускали кораблики. Это была простая кора со вставленным в нее «парусом» из лопуха.

С берега подул ветер. Корабль у девочки изменил курс. Она потянулась за ним и… упала с мостка. Тело ее быстро погрузилось в воду. Брат истошно закричал:

«Нина!»

Упал на доски и стал руками грести воду к себе. Девочка то всплывала, то пропадала в толще воды.

Брат вскочил и что есть духу побежал к дому культуры. Следом протопала такая же орущая и визжащая на все лады ватага детей.

– Помогите! Нина тонет! – кричали разномастные плачущие голоса.

На их крики выбежала билетерша. Узнав в чем дело, бросилась к дороге и стала кричать и звать на помощь единственного солдата, идущего по ней. Он шел в библиотеку.

Солдат на бегу сбросил одежду, сапоги и бросился в воду. Девочка была спасена.

Мать возвращалась домой. Спешила по булыжной мостовой, предчувствуя скорую встречу с детьми. Возле дома ее догнали мальчишки:

– Тетя Тамара! А ваша Нина вчера утонула.

Женщина выронила из рук сумку и стала оседать прямо на мостовую.

– Да не бойтесь, не до смерти! – поправили свою оплошность мальчишки и, как курильский тайфун, унеслись прочь…

«Калейдоскоп счастья»

Вы смотрели когда-нибудь в детстве в трубу калейдоскопа? Конечно, да. Каждый из нас был поражен радугой немыслимой красоты, лучиками света, фигурками, «зайчиками» самых разнообразных цветов. Все это вызывало восторг, радость, удивление, подъем настроения и счастье. Да, да, счастье… По мере нашего взросления это счастье куда-то исчезало, но первое впечатление восторга от увиденного, осталось навсегда…

Вот так примерно и я ощущаю свою жизнь: счастье от детства, юности, молодости. Это набор цветов калейдоскопа. И я рада этому. Рада, потому что не могу похвастаться одним местом на планете Земля, где я родилась и выросла. Мой адрес, в прямом смысле слова, весь наш огромный Советский Союз. Он был… Он остался в моей памяти…

Многие люди не помнят себя маленькими детьми. Я же ощутила себя с первого года жизни. Помню, как лазала под широкой юбкой своей няни, которая служила мне «манежем», запах ваксы отцовских военных сапог, теплый день, когда родители сажали вокруг дома персики. Помню, что мне все радовались: тормошили, тискали, брали на руки и говорили, какая я хорошенькая. Постепенно радость при виде меня куда-то испарилась – я выросла и рядом бегали, прыгали и резвились такие же симпатичные дети, ничем не хуже меня.

Я стала «скучать по радости», которая вот тут у меня была, а здесь ее уже нет. Куда же она подевалась? Я же все та же, даже лучше. Я стала искать ее, радость.

В нашей семье с ней было напряженно: мама целый день на работе, брат бегал с мальчишками. Оставался мой любимый папа. Вот к нему я и льнула при любой возможности. Папа меня всячески привечал, но хотел привить и самостоятельность.

– Завтра пойдем с Серегой на футбол. Тебе же не нравится футбол? Побудешь с мамой, приготовите вкусный обед. Хорошо, доченька?

– Нет, я тоже люблю футбол.

Это означало, что номер у отца «не пройдет» и ему придётся брать нас с братом вдвоем. Тоже касалось и рыбалки, охоты, сбора грибов и ягод. Я везде шла рядом с отцом.