Если у блондинки проблемы с головой и два автомата – это не ее проблемы, или Мечты массового поражения

– Ну сам подумай. Если бы невидимостью обладал не такой чистоплюй как ты, сколько было бы пользы клану? А тут… тьфу. Хамелеон такое распоряжение, ясен пень, не потянет. Слабо. Краля белобрысая совсем его очистюлила… Да она для тебя важнее интересов клана! И вообще у тебя дурацкими заморочками забита вся тупая башка. Неженка ты и фря та еще… да…

Мамонт покосился на собеседника. Тот молча слушал. С возражениями или хотя бы комментариями не высовывался.

– Ладно. Никому не дано все, – подвел итог Мамонт, так и не дождавшись реакции на подначки. – У тебя есть свои достоинства, за которые тебя и держу до сих пор. Давай думать дальше. Перерезать их и грабануть – оно, конечно, завлекательно. Но это одним махом не получится, придется брать одного за другим. Аккуратно брать, чтобы не навлечь ни малейших подозрений на клан – тут же начнут названивать начальству и жаловаться… причем жаловаться не на кого-нибудь, а на старого Мамонта. Телефоны эти новомодные, сколько же от них проблем!

Мамонт досадливо крякнул и почесал затылок кончиком хобота.

– А ты? Ты сумеешь все сделать грамотно, а? – вдруг рассердился он. – Тьфу! Тоже мне, киллер экстра-класса. Так напортачишь, что мне вовек потом не расхлебаться.

Он уже говорил таким тоном, как будто Хамелеон с жаром напрашивался на киллерское задание.

– Мне прямая ссора с Периметром нужна, как полагаешь? – Мамонт закончил наконец свой затянувшийся монолог и воззрился на собеседника с отчетливой укоризной.

– Чего же ты хочешь? – поинтересовался Хамелеон с деланым равнодушием.

– Во-первых, тебе помочь, облегчить страдания нежной души. Во-вторых, сделать жест доброй воли в адрес Периметра. Авось оно мне когда-нибудь зачтется.

– А в-третьих?

– Отчет о командировке. Подробный. Что происходило, где, когда и как. Расстановка сил в Зоне меняется… да… и мне нужна информация. Канал связи с Большой Землей сделает Периметр гораздо сильнее. Да еще и это новое зомбячье боевое подразделение… хваленое… расскажешь о его несравненных достоинствах особенно подробно. А я подумаю. Конечно, подразделение это у чистюль одно, но ведь сам говоришь, что она солдат начала привлекать. Так что это пока оно одно. Чем Зона не шутит, может быть с Периметром действительно иногда выгоднее блокироваться, а не локти выставлять. Все понял?

– Да, – ответил Хамелеон. – Кстати, полковнику лучше не звонить. Он, как я понимаю, сам скоро позвонит. Я уже убедил Крысулю, что буду полезен в экспедиции. Она прониклась и пошла убеждать полковника. Думаю, она его додавит. Глядишь, ты еще и выторгуешь что-нибудь на этих переговорах.

– Молодец, – одобрил Мамонт. – Ты становишься мудрее.

Хамелеон поморщился. Когда начальство хвалило его таким манером, он начинал горячо понимать подругу, раз и навсегда демонстративно объявившую себя дурой.

* * *

– В общем-то, ты особо не раскатывай носа, – сказал полковник. – Мы, конечно, возьмем твои материалы, пять-семь килограммов. Это предел, о десяти даже и не мечтай. Ребятам предстоит тащить на себе оружие, боеприпасы и воду, черт бы ее побрал, воду!

– Это еще зачем? – удивился Замятин. – У нас что, обеззараживающих таблеток нет?

– Только склифовского производства. А у них побочный эффект. Они замедляют моторику и снижают реакцию.

– Но это же ненадолго. Час… ну, полтора…

– Мы не можем рисковать. Голову наотрез даю, об экспедиции знает уже вся Зона. Угадай с трех раз, что люди думают по поводу ее груза? Как считаешь, здесь кто-нибудь поверит в секретные документы или твои научные прибамбасы? Артефакты, вот что Зона думает. Сейчас уже у тутошнего ушлого народа глазки разгорелись, не говоря уже о всяческих Манях или этом долбаном Долге. А есть еще перекупщики, за которыми уж точно стоит кто-то серьезный. Этим конкурентные тропы на Большую Землю уж точно не нужны. Чем больше смотрю документы о нашествии контролеров на вторую локацию в девяносто шестом, тем больше убеждаюсь, что без них тут не обошлось. Конкурентный путь независимый убирали, сволочи.

– Думаешь?

– А чего тут думать? С вами, научниками, хоть плачь, право слово. Умный вы народ и дельный, и положиться на вас можно. Но вдруг на пустом месте такими оказываетесь лохами, что… Короче, нам позарез нужен канал общения с Большой Землей. Северцев со своими ребятами такой канал нащупал. Но для этого надо передать их изделия в Московское отделение Института. Причем передать тайком от моего начальства, там окопался крот, и может, даже не один.

– Но послушай, когда канал общения полноценно заработает в режиме туда-обратно, этого будет уже не скрыть.

– Разница все же есть. Вспомни, что Кукла рассказывала. Чужие – контрабандисты… ох, Кукла, Кукла… действительно, хоть в разведку ее бери… Так вот, они далеко не всегда могут действовать открыто. Им особо светиться не резон, у них наверняка свои стражи правопорядка в наличии.

– А нашествие контроллеров?

– На Большой Земле гораздо труднее симулировать естественную причину гибели канала связи, чем в Зоне. В Зоне катастрофа – это обыденность. А на Большой Земле она именно катастрофа, и потому привлекает внимание. Будем надеяться, что они поостерегутся там откровенно хулиганить, тем более, что ваше институтское изделие не позволяет выносить из Зоны артефакты. По крайней мере пока не позволяет.

– Логично. Гораздо проще угробить экспедицию. Погибшая экспедиция, это тоже обыденность в Зоне, – согласился Замятин.

– Столько людей захочет, чтобы экспедиция не дошла, что ей придется прорываться с боями. А вот по поводу охранения…

Полковник отвернулся, пристально уставился в окно, хоть и ничего занимательного там не происходило.

– Я уже всю голову себе сломал, – начал он. – Я чего тебя позвал… Посоветоваться хочу. Голова совершенно идет кругом, полный раздрай и всяческие терзания. Абсолютная неадекватность, сам понимаю. И не говори ты мне, ради бога, что я сволочь, подонок и вообще…

– Зачем ты меня позвал, понимаю не только я, но и она сама тоже прекрасно понимает, – сухо сказал Замятин. – Все стулья у меня в кабинете просидела и прожужжала уши. Говорит, что без них, без некромантов, экспедиция обречена. Что самой тяжелой будет вторая локация, там придется много и серьезно воевать. А дальше угроза нападений практически равна нулю, так что пугать большеземельных невинных младенчиков им, зомбякам, не придется.

Замятин повернулся к окну и тоже присоединился к созерцанию этого самого заоконного непонятно чего.

– И ведь возразить мне ей нечего. Как это ни печально, она насквозь права. И потом, если ты сформируешь внешнее охранение только из картографского спецназа, ты его, небось, чуть ли не уполовинишь. Тяжко нам тогда пришлось бы без свежих карт. А уж сталкерам и вообще хана. В общем, уговаривала она меня уговорить тебя, поскольку сила и выносливость у зомби такая, что даже наши картографы могут нервно курить в сторонке. А поскольку зомби не спят, то ночной караул для экспедиции будет обеспечен идеально.

– Да секунды я не сомневаюсь, что Барби твоя ненормальная будет в восторге. Ты мне скажи, что ты сам об этом думаешь? С человеческой точки зрения? Дети же совсем.

– А твои призывники не такие же дети? Да, в экспедицию ты призывников не посылаешь, но скажи мне, положив руку на сердце, многие ли из картографов смогли бы соревноваться с нашими некромантами? И есть еще одно преимущество. Очень серьезное. Для них смертельна… и даже просто опасна только рана в голову. Вот в походе пусть твои ребята за этим и присмотрят. Чтобы они от излишней бодрости куда не надо не лезли.

– Ты мне вот что скажи, – полковник по-видимому нагляделся в окно и повернулся к Замятину. – Скажи, они смогут держать голову в течении долгого похода?

– Знаешь, что она мне говорила? – ответил тот, тоже отворачиваясь от окна. – Что охотно повела бы на это дело зомбячью банду. Но не уверена, что выдержит такую нагрузку в продолжительной экспедиции. А что касается себя и своих ребят, так это она гарантирует. Она зря говорить не будет – очень серьезная и ответственная девочка.

Полковник крякнул. Эта регулярно проскакивающая у Замятина дефиниция Куклы как ответственного лица столь же регулярно возмущала в нем военного человека.

– Я пошумел тогда на совещании, – продолжал Замятин. – Никак не могу отвыкнуть относиться к ней, как к ребенку. А это уже взрослый человек. Личность. И, кстати сказать, отличный специалист.

– Гарантирует она, понимаете ли, – проворчал полковник. – Впрочем, как это ни странно, ты меня немного успокоил.

Замятин разглядывал полковника с непонятным выражением лица.

– Знаешь, а ты открылся мне с новой, несколько неожиданной стороны.

– Тут такое дело, – сказал полковник не без смущения. – Мать ее из головы у меня не идет. Интересная женщина. Во всех смыслах.

– Ты ее знаешь? Откуда?

– Прорывалась ко мне в кабинет пару раз. Сначала когда Кукла в игру вывалилась. Все у нас вверх дном перевернула, но разобралась к кому обращаться с этой историей. Тогда она была почти в истерике, да и не беседа это была, а скорее допрос. А во второе посещение поговорили мы по-настоящему занимательно. Кстати, ты когда-нибудь слышал, как Кукла поет? Это действительно страшно?

Замятин отчетливо передернулся.

– Даже так? – рассмеялся полковник. – Вот мамаша мне и говорит, что тембр и сила голоса у дитятка – опера плачет. Навзрыд. Но по ушам гуляли не слоны и даже не мамонты. Бронтозавры! В кого, мол? Все в семье всегда были музыкальные. Впору, говорит, идти к первому мужу скандалить, моя ли это дочь.

– Действительно, оригинальная женщина, – хмыкнул Замятин.

– Ты дальше слушай. Зашла у нас речь о нравах в молодежной среде. И ее дитятка в частности. Повздыхала она на эту тему. «Как так можно? Сегодня с одним завалиться, завтра со вторым, послезавтра с третьим… Мы были другими. Романтичнее были. Трепетнее. Вот, к примеру, я… я, конечно, могла бы с Вами убежать. Такой формат отношений я понимаю, это красиво… кстати, как Вам эта идея?»

– Ого! – окончательно развеселился Замятин. – Как я понимаю, тебе удалось благополучно отстоять свою честь от всех и всяческих посягательств?