Хроники Нордланда. Грязные ангелы

– И конь у него – огонь! Я хочу, чтобы он нашу Звезду покрыл, как ты думаешь?..

– Как думаешь, Анжела, куда он поехал? – София всё посматривала в окно, выходившее во двор. Оттепель к вечеру сменилась пронизывающим северным ветром и мелким снежком, сыпавшимся на камни двора.

– Даже представить себе не могу. – Призналась Анжела Андерсон, бессменная подружка и компаньонка Софии. – Я же говорила тебе, его итальянец, и тот переживает.

– А если с ним что-то случилось?.. Полукровок не любят!

– Ай, Софи, не накручивай себя! Может, просто заблудился, он ведь здесь впервые.

– Он слишком отважный. – Вздохнула София, вновь устремляя взгляд за окно. Она сидела с ногами в высоком окне второго этажа, и любимый кот Маффин уютно устроился под боком, успокаивающе мурлыча. Северные коты были здоровенные, лохматые, с длинными умными мордами и кисточками на ушах, и характером – больше собаки, чем кошки. Маффин всюду следовал за Софией, как щенок, гонялся за мячиком и приносил его девушке в зубах, и признавал только её одну. Чувствуя, что хозяйка в смятении, он, как мог, пытался её утешить: бодал её большой лобастой головой, басовито урчал и изображал любимые её позы, которые Софию неизменно умиляли – но сегодня тщетно.

– Смотри, смотри! – Встрепенулась она, вставая на колени и почти прижимаясь лицом к окну. – Итальянец, и сам дядя, они поехали искать!!! – София спрыгнула с подоконника и помчалась к герцогине.

– Мама! – Воскликнула, влетая в комнату. – Мама, они поехали искать Гарета?! Что-то случилось?!

– Во-первых, твои волосы. – Попыталась быть строгой герцогиня. – Во-вторых…

– МАМА!!! – Закричала София, и герцогиня почувствовала, что всё внутри неё оборвалось. Вот и случилось то, чего она боялась: девочка без ума от этого красавчика! Вся бледная, глаза испуганные…

– Ничего ещё страшного не случилось. Возможно, он просто заблудился. Успокойся немедленно! Что это такое?! Ты хоть понимаешь, что подаёшь повод…

– Какая разница, мама! – София заломила руки. – Я должна была поехать тоже…

– Ничего и никому ты не должна. Гарет Агловаль взрослый мужчина и сам знает, что ему нужно и как ему поступать. Он в опеке не нуждается. Тем более – в опеке молоденькой девочки.

– Здесь так ненавидят полукровок! – София вся сжалась, и герцогине стало её жаль так, что сердце заболело. Ну, вот что с нею делать?! Как её защитить, как ей помочь?! Страдает, дурочка, и как ещё страдает! Герцог считал, что Гарет увлечён Софией, но герцогиня особого увлечения-то не видела. Да, ему с девочкой весело и интересно, но это не то! Огня, который загорелся в Софи, в нём не было и в помине. Девочка его одного слышала, его одного видела, а он вспоминал о ней время от времени – и это не то! Вот сейчас, уехал – ничего не сказал, и ладно, что не сказал им – но не сказал и ей!

– Софи… – Герцогиня подошла и поцеловала её в лоб. – Милое ты моё дитя…

– Мама, я не дитя. – Вздохнула София. Да. Не дитя больше… Когда она была маленькой, все её проблемы герцогиня с лёгкостью руками разводила. Поцелуи, подарки, игрушки, новые платья.…Теперь – всё. Девочка вот-вот останется один на один со всей сложностью мира, и ничем ей не помочь, только что состраданием и поддержкой… Но выйдет замуж, уедет на юг – и поддержать-то будет сложно. Сыновья – они другое. И за них душа болит, но их не так жаль, не так за них страшно. Когда она мечтала о девочке, не так ей всё виделось!

– Посиди со мной. – Вздохнула герцогиня. – Посидим вместе, подождём… Мы женщины, это наше дело: ждать. Выйдешь замуж, так и будешь: он то на охоте, то по делам герцогства на какую-нибудь задрипанную ферму ускачет… То в столицу, то в гости к таким же шебутным соседям. А ты сиди себе и пряди, вышивай, служанок гоняй, чтобы не ленились и не воровали, да заставляй себя не думать о том, что с ним может произойти.

– Я буду на охоту с ним ездить. – Всхлипнула София, по-детски прижимаясь к герцогине.

– Ох, я и забыла, ты же сорванец у нас! – Они обе нервно рассмеялись. Кот, прибежавший за Софией, прыгнул на колени девушки и тоже пытался её утешить, как уж умел. За высоким окном сгущалась темнота, и мело мелким, мокрым снегом, налипая на рамы и наличники.

Герцог вернулся уже под утро, но женщины, не сомкнувшие глаз, бросились ему навстречу, едва услышали стук копыт и голоса во дворе. Уже в холле София увидела, что ни итальянца, ни Гарета с герцогом нет, и побелела, как смерть, споткнулась, схватилась за герцогиню. Та жадно смотрела на мужа: тот выглядел разгневанным, но ничего страшного, вроде, не случилось…

– Жив ваш… – глянув на своих женщин, сказал, как выплюнул, герцог. – Жив, здоров и плывёт в Таурин!

– Куда?.. – Переспросила поражённая до глубины души герцогиня.

– В Таурин, мать его! – Рявкнул герцог. – Верно говорят, хоть в жопу эльфа целуй, а добра от него не дождёшься! Холодные и паскудные твари они, все до одного!

– А что случилось? – Спросила герцогиня, – Аскольд?! Вы поссорились?..

– Поссорились?! С кем?! – Герцог сбросил на руки слуге посыпанный снежком плащ, принял из рук другого слуги бокал с вином. – С гадёнышем этим?! Я, как проклятый, носился по дорогам и по тропинкам в поисках следов его, нашёл, рванул в ущелье… трупы там нашёл!

– Трупы?! – Ахнула герцогиня, сильнее сжимая руку Софии, которая стояла ни жива, ни мертва.

– Трупы. – Нехотя признал герцог, до дна осушив кубок одним махом, и рукой утирая рот. – Рубится этот гадёныш знатно, от пятерых отбился один… Дорога там одна, в Гленнан, где по слухам Кошки отираются. Ну, думаю, забрали его в плен, ради выкупа. А он, гляди-ка, едет нам навстречу! Живой, невредимый, наглый, как твоя мать! Я, говорит, должен немедленно ехать в Таурин, вещи можете прислать позже, или оставить себе, и всем привет! Чтобы я ещё хоть когда-нибудь произнёс имя этого…

– Как это?! – Поразилась герцогиня.

– А мне?! – Воскликнула София. – Что он передал мне?..

Герцог посмотрел на неё, и на лице его София прочла всё.

– Привет передал. И извинения. – Буркнул герцог.

Но София знала, что он лжёт.

Странно, но Гор так и не спалился ни стражникам, ни Гестену, пропадая у Алисы все дни напролёт и ночуя с ней же. Домашний Приют он посещал раз в день, принося им еду и быстро расспрашивая Ареса обо всём происходящем. С Алисой они не только и не столько занимались любовью; они говорили долго-долго, и обо всём на свете. Алиса тоже была наивна и несведуща, но она была всё-таки образованной. Она много читала, изучала риторику, латынь и географию, и могла рассказать Гору, жадно слушающему её, гораздо больше, чем он мог узнать до сих пор. Он принёс ей свою книгу, в которой прежде мог только смотреть картинки, и Алиса сказала ему, что та называется «Охота на единорога». Прочитала вслух несколько страниц, и призналась:

– Я ничего не понимаю… Это так странно. Я не понимаю, о чём она. – И Гор засмеялся презрительно:

– Да всё о том же. Это как игры их поганые, когда они прямо не хотят сказать, что думают и чего хотят, а всякими там словами прямые вещи называют. Ну, там, член – копьём, траханье – пахотой, всё такое. И думают, что это как-то их оправдывает. Эта охота на единорога – это про траханье, от первого и до последнего слова. Вон, и картинки про то же!

Алису поражало не столько то, как мало он знает, сколько то, как он умён. Он не только книгу эту понял с первых же страниц. Когда она объясняла ему что-то, Гор понимал быстро, схватывал самую суть, сразу выделяя её зерно из всех плевел. Алиса смотрела на него с ужасом и состраданием, и искренним возмущением в адрес тех, кто так преступно пренебрегал этой душой, этим умом… Как можно было превращать его в простую игрушку, запирать его здесь?! И что сделать для него, как ему помочь, как спасти его из этого места?! О себе она не так беспокоилась. Гор изо всех сил оберегал её наивность и покой, следил за каждым своим словом, чтобы не рассказать ей больше, чем она может вынести, не поселить страх и отчаяние в её душе. Её игривость, её живость так ему нравились, так его умиляли! Когда она пела ему, приплясывая, детские французские песенки, когда, прищёлкивая пальцами, хвалила себя: «Кто молодец?! Алиса – молодец!», он смотрел на неё с нежностью и чувствовал, насколько же ему легче и светлее рядом с ней! Юноша стремился не только её защитить; он чувствовал в себе настоятельную потребность помочь ей, побаловать её, приносил ей орехи и сладости и ощущал себя счастливым, глядя, как она их ест. Постепенно Гор подготовил Алису к тому, что с возвращением Доктора они не смогут быть вместе днём и им останется только ночь; девушка смирилась с этим, хоть и нехотя. Гор обещал ей, что скоро – уже совсем скоро, – он станет стражником, получит возможность выходить на волю, и тогда похитит её у Хэ и увезёт подальше, в лес, где они и начнут свою одинокую, вольную и счастливую жизнь. Алиса обожала мечтать с ним вслух о том, как это будет, и Гор так поверил в эту мечту, так сжился с нею, что воочию видел и домик свой, и ручей, и даже мостик через него, невесть, когда виденный им когда-то в детстве, а может, и целиком плод его мечтаний, кто знает?.. десять дней пролетели, как сон, счастливый, тревожный, сказочный. Все это время Гор и Алиса пребывали где-то в ином месте, только формально оставаясь в Садах Мечты, и самозабвенно любили друг друга каждую свободную минуту. Они были Адамом и Евой этого ада, и то, что в раю считалось грехом, здесь, в аду, вело к спасению.

Гарет стоял на корме корабля и смотрел на удаляющиеся огни Блэкбурга. Он только здесь вспомнил, что ничего не передал Софии, и его мучили сожаления – девушка, наверняка, будет оскорблена. И конечно же, подобного пренебрежения не заслужила. Марчелло, отчаянно мёрзнувший, кутался в меховой плащ и старался встать так, чтобы хоть что-то защищало его от пронизывающего ледяного ветра.

– Патрон, вы сами говорили мне, что будете дураком, если…

– Считай меня дураком. – Перебил его Гарет. – Герцог, по крайней мере, именно так обо мне и думает. Для него я дурак и скотина.

– Но что случилось?

– Ты будешь смеяться, – горько усмехнулся Гарет, – но ничего такого, что оправдывало бы мою дурость. Совсем наоборот. В конце концов, я просто плыву искать брата.

– И что бы он с ним стал делать, если бы нашёл? – Презрительно усмехнулся граф Кенка.

– Вряд ли он сам это понимает. – С таким же презрением ответил барон Драйвер.

– Но он направляется в Таурин. Драйвер, ты не лжёшь, щенок давно мёртв?

– Само собой. В Таурине, а равно и где угодно ещё, он ничего не найдёт, как и его отец. Ничего нет! Щенок мёртв, и его кости истлели в недрах башни. Даже эльфийская магия крови ему ничем не поможет.

– Тогда почему, чёрт возьми, – внезапно побагровел Кенка, – он тащится в этот долбанный Таурин?! Ему там нечего делать! У него ни эльфийской родни там нет, ни друзей, а он прётся туда всё равно! Побывал в вонючем Гленнане, у ублюдочных Кошек, и сразу потащился в Таурин! Какого чёрта?! Это совпадение, а?!

– Там ничего нет. – Повторил Драйвер. Он боялся Кенки, как почти все на юге и западе Нордланда. Герцог Далвеганский, старший брат графа, был единственным, кто не трепетал под ледяным взглядом глаз графа, светло-серых, таких светлых, что казались бесцветными, но с тёмным ободком, что придавало его взгляду какую-то нечеловеческую выразительность. Драйвер боялся его, даже не смотря на то, что Кенка был гостем его Садов Мечты, и Драйвер знал, кем на самом деле является ревностный католик, безупречный муж и суровый отец, рыцарь без страха и упрёка, и так далее. О его брате ходил слух, что тот извращенец и держит у себя в замке маленьких девочек, не старше семи лет; говорить об этом вслух не решались, но этого слуха было довольно, чтобы равные герцогу рыцари и дворяне объявили ему молчаливый бойкот; его не приглашали в гости, его приглашения отклоняли при малейшей возможности, и он до сих пор был холостяком. Ни один дворянин из тех, кто был равен ему происхождением, не отдал бы за него свою дочь, а безродные девицы, которых родня готова была продать с потрохами хоть извращенцу, хоть чёрту, за деньги и привилегии для себя, герцогу были не нужны. Кенка прекрасно понимал, что даже самые безобидные из его забав – а он был постоянным гостем Галереи Сладкого Насилия, – покончат с его авторитетом раз и навсегда, и во власти Драйвера было сделать это, так как только он один знал, кто скрывается за маской Агамемнона. Гости Садов Мечты всегда были в масках, и считалось, что они не знают друг друга… И всё же Драйвер боялся его, а не наоборот. Он тщательно скрывал это, но Кенка это знал, потому и обращался с Драйвером нагло и презрительно, и тот терпел, бесился, но терпел.

– С ним следует покончить. – Сказал Кенка. – Как и с его братцем, и их эльфийской мамашей. Но действовать надо осторожно. В тот раз мы не знали, что эльфы могут с помощью своей магии крови, по сути, нам просто дико повезло. Сейчас так повезти нам не может. Вдобавок, гадёныш на короткой ноге с королями и принцами половины Европы. Это должно быть обставлено так, чтобы к нам не вело никаких нитей, вообще никаких. Говорят, этот выродок эльфийский любит замужних баб?.. Хорошо бы сделать так, чтобы его убил ревнивый муж.

– Говорят, он хороший боец.

– На каждого хорошего бойца найдется боец ещё лучше. Я займусь этим. А ты задействуй всех своих шпионов и выясни, какого чёрта элодисец тащится в Таурин! Слышал?.. Любой ценой выясни! Не хватало ещё, чтобы эти поганые эльфы откопали-таки какие-то следы! – Кенка с подозрением взглянул на Драйвера. – Ты, случайно, ничего не скрываешь от меня, а? Например, мальчишка вдруг, да совершенно случайно уцелел! Нет?.. Если так, то берегись, Драйвер! Ты меня знаешь!