Хроники Нордланда. Грязные ангелы

Гор опустился перед ней на колени, сказал терпеливо:

– Хорошо. Не надо сопротивляться. Я прикажу не трогать тебя. Только, прошу тебя, не надо вмешиваться, когда после этого меня начнут бить. Хорошо?.. ЭТО ты сможешь вытерпеть?..

– Как вы можете?! – Вскрикнула Алиса. – Зачем?!

– А как тогда?! – Вскочив, заорал Гор, и она съёжилась от его крика. – Как, мать твою?!

Она заплакала, на этот раз беззвучно и тихо. Сидела, прижав кулачки с переплетёнными пальчиками к груди, и заливалась горькими слезами. «Хэ прав. – Подумал Гор. – Они другие. Из другого мира, с другой головой. В них отрава какая-то».

– Хватит реветь. – Попросил, делая над собой нечеловеческое усилие и стараясь говорить терпеливо и мягко. – Просто послушай меня. Просто: послушай.

– Вы… вы меня теперь… не-на-ви-ди-те-е-е… – Рыдала Алиса. – Вы…вы… мне надо уме-е-е-ре-еть!!! Скажите пра-а-авду-у!!! Я же ви… жу… как я вам меша-а-аю-у! Я о-бу-за для ва-а-а-ас!!! Без меня вам лучше!!!

Зарычав от отчаяния, Гор бросился прочь от неё, но уловил краем глаза движение, обернулся и, выругавшись, прыгнул к ней – она пыталась броситься в бассейн.

Попытавшись вырваться из железных рук Гора, Алиса быстро оставила тщетные трепыхания, и разрыдалась с новой силой. Он обнимал её и пытался утешить, бормоча что-то бессвязное в остром приступе жалости. Какой бы нелепой ни была её истерика, а Гор любил её, вот такую – ещё больше, чем когда-либо.

– Вы меня из жалости остановили? – Всхлипнула Алиса, немного успокоившись.

– Молчи. – Взмолился Гор. – Умоляю, молчи… Я не могу так больше. Если не хочешь меня понять, то хоть из жалости помолчи, а?.. У меня сердце взрывается, а голова и подавно. Ещё пара слов, и я сам себя убью!

Алиса почувствовала, что он и правда, на грани, и поступила очень мудро: начала молча гладить и целовать его. И Гор снова превратился в мягкий-мягкий кусочек воска, обнимая её в ответ и чувствуя, как тает напряжение между ними. Губы её были солёными от слёз, а объятия – крепкими-крепкими.

– Вы только не оставляйте меня! – Просила Алиса. – Я больше не буду, честно-честно! Если вы хотите, я всё сделаю… Всё, что скажете… Пусть противно, я потерплю…

– Алиса. – Гор отстранился. – Зачем ты меня оскорбляешь?

– Я?! – Ужаснулась Алиса. – Что вы…

– Тс-с-с! – Он выждал несколько секунд. – Я вот думаю… Наверное, если всем Чухам позволить говорить, здесь этот дурдом каждый день будет.

Алиса промолчала, но ответила ТАКИМ взглядом! Гор тяжело вздохнул.

– Алиса… Всё это время ты видела меня, слышала меня, мы с тобой говорили, что мы чувствуем, ты мне говорила такие вещи прекрасные, от которых мне лететь хотелось. И вдруг ты ба-бах, и всё… И я вижу, что на самом деле ты мне не веришь! И всё, что ты говорила – это… – Он скривился, подбирая слова, – ложь, чтобы выжить?

– Нет!!! – Алиса в ужасе отшатнулась от него. – Да как вы можете! Вы… Вы…

– А ты как можешь?! Умереть, если вы хотите, бла-бла-бла! Я хочу?! Я ХОЧУ?!

– Но тогда объясните, просто объясните, и всё!

– А я что делаю, мать твою?! – Вскричал Гор. – Я тебе говорил: послушай меня, просто послушай! Нет, не говорил?

– Не кричите на меня! – Алиса, почувствовав, что он прав, а она нет, коварно прибегла к запрещённому приёму. – Вы большой и сильный, а я маленькая… Но я не позволю на себя кричать!!!

– Не хочу я на тебя кричать. – Взял себя в руки Гор. – Просто я устал… И тяжело мне, да! Я здоровый, и сильный, верно, Но… В общем, Алиса, я не дам тебя насиловать, об этом и речи быть не может, но кое-что ты вытерпеть сможешь… наверное. Нам с тобой придётся это вытерпеть.

– А если нет? – Покорно спросила Алиса.

– Нас убьют. Очень долго будут убивать, и очень тяжело.

– Но почему?!

– Алиса… просто, поверь мне! Просто поверь, пожалуйста!

– Я верю. – Алиса покривила душой, чтобы угодить ему. – Я всё сделаю, что скажете.

– Я скажу, что ты сильно пострадала, и что тебя нам отдали, потому, что ты при смерти. Ты, пожалуйста, подыграй мне. Будто тебе очень плохо, ноги тебя не держат, в обморок падаешь… Понимаешь?

– Да… – Она свела к переносице тоненькие брови. Здесь она его и в самом деле поняла, стало немного полегче.

– Поэтому, хоть какое-то время, но от насилия я тебя спасу. Но тебе придётся вытерпеть, когда парни будут тебя рассматривать, щупать и обсуждать. Рубашку придётся снять, они захотят тебя посмотреть и пощупать. Солнышко! – Гор правильно понял выражение лица Алисы. – Если бы я мог, я бы тебя от этого избавил… Упади в обморок, только не разговаривай, ни в коем случае! Здесь Чу… девушкам запрещено говорить. Запрещено сопротивляться и вообще как-то проявлять себя. Если ты нарушишь это правило, я буду обязан избить тебя; сделать это я не смогу, поэтому нам с тобой придёт конец.

– Вы могли меня избить. – Вредным голосом напомнила Алиса. – У меня до сих пор всё болит!!!

Гор прикрыл глаза, смиряя раздражение, и, когда смог успокоиться, продолжил ровным голосом:

– У меня был выбор: убить тебя, отдать тебя на растерзание, или ударить. Если бы ты мне верила и не притворялась, то знала бы… поняла бы, чего мне стоило это сделать!

– Я не притворялась! – Вновь обиделась Алиса. В общем, им понадобилось какое-то время, чтобы прийти к какому-то знаменателю, и Гор после этого чувствовал себя выжатым и злым… ровно до того момента, как Алиса вновь приласкалась к нему и пообещала, что сделает всё, что нужно. Они занялись любовью, истово, отчаянно, словно в последний раз… Гор, прижимая Алису к себе, долго потом смотрел в её глаза, такие близкие, что он видел в них каждый узелок вокруг зрачка, золотистые точки, почти чёрный ободок. Он впервые в жизни так рассматривал женские глаза… Она улыбнулась грустно и нежно, и сердце Гора снова превратилось в мягкий-мягкий кусочек воска. Он бы убил для неё, сам умер бы, прыгнул в колодец, бросился на чудовище – что угодно, только бы облегчить узел в груди, в который стянулась его душа.

– Ты самое прекрасное, что есть на свете. – Сказал он искренне. – Я ничего красивее не видел. Я в детстве любил… лошадей, и на небо смотреть… Но ты лучше неба. Ты лучше всего на свете… Ты светилась, когда я тебя впервые увидел, вся сияла… Как солнышко. Маленькое рыжее солнышко.

Она улыбнулась веселее:

– Вы так на меня смотрите, что мне тепло-тепло в груди. Хорошо… – Она погладила его по лицу. – Так хорошо, что мне даже не страшно. Я, наверное, смогу немножко потерпеть, если вы будете смотреть так на меня хоть иногда… И говорить мне, что я солнышко.

Остаток дня они мирно просидели на соломе в углу. Гор рассказывал Алисе про порядки в Приюте, причём её реакция вновь заставляла его пересматривать собственное отношение ко всему этому: он до того привык, даже считал, что всё нормально, и даже здорово. Но вот рассказывал обо всём Алисе, и вновь внутренне мучился отчётливым сознанием, до чего всё убого, и сколько в этом… зла и мелкой, бессмысленной никчёмности. Она, такая беззащитная, полностью зависимая от него, смотрела на него с откровенной жалостью, когда он ответил на её вопрос, чем занят их день, и Гор вдруг подумал, что так же живёт и домашняя скотина: жрёт, спит и совокупляется…

– Ну, мы ещё занимаемся. – Возразил он. – В мяч играем, на турнике там… ну… всякое делаем. Боремся. Бороться прикольно.

– Вы даже не выходите на воздух. – Грустно сказала Алиса. – Здесь ни цветов нет, ни травы, ни деревьев. Знаете, – она посмотрела ему в глаза, и лицо её стало храбрым-храбрым – Гор уже заметил, что таким оно становится, когда Алиса очень боится и собирается с силами, чтобы преодолеть свой страх, – я всегда умела… только не смейтесь надо мной! – умела позвать на помощь всяких… живых существ, особенно я люблю пчёл и ос, и они меня любят, но могу позвать и других… А здесь никого нет! Только пауки, мокрицы, черви…И крысы. Но крысы здесь – они не… – она наморщила лоб, сдвинув тёмно-рыжие брови, – они не… в общем, они кому-то подчиняются и словно бы… не совсем живые. Что-то страшное командует ими. Не смейтесь! – Поторопилась она. – Я кажусь вам дурочкой, да?

– Нет. – Возразил Гор. – Пауков я своими глазами видел.

– Они только долго добирались. – Алиса покраснела, спрятала виноватый взгляд. – Я их позвала, когда… когда…

– Да. – Гор поцеловал её в лоб. – Я понимаю, когда.

– Но им здесь было тоже страшно. Им здесь не нравится. – Прошептала Алиса. – И никому не нравится. Здесь всё мёртвое и страшное. И вы… так страшно живёте. Я не верю, что настоящая жизнь такая, этого не может быть. Я читала книги, и там всё было иначе. Люди любят друг друга, заботятся друг о друге, живут настоящей жизнью, я её не очень представляю, но точно знаю, что она совсем другая! Там, в книгах, ничего не было о том, что происходит здесь, а люди, которые бьют и обижают слабых, были злом, и их обязательно наказывали, и это называлось торжеством справедливости. И там были рыцари, которые приходили на помощь беззащитным девушкам и спасали их… Я раньше не очень представляла себе, от чего их надо было спасти, а теперь знаю. Жаль только, что… – Она оборвала сама себя. – Нет, что я? Вы всё-таки меня спасли. Вы, наверное, рыцарь.

– Знаю я пару рыцарей. – Мрачно сказал Гор. Но подробностей рассказывать не захотел. Скоро должен был вернуться Приют, и Гор постарался приготовить Алису, как мог. Отвёл её в стойло, и сидел там, пока не услышал голоса и скрип двери. Тогда только он ушёл к бассейну, оставив Алису мелко трясущейся от волнения. Его и самого трясло; он готовился пережить один из самых кошмарных эпизодов своей жизни. Вернулись не все – Локи и Януса купили. В Приюте было заведено, что, расставшись с гостем или гостями, парни оставались на ночь в их покоях, доесть угощение, допить вино и выспаться в нормальной постели. Чаще всего покупали Ашура и Эрота, стройных, очень красивых и немного женственных; Локи и Януса покупали почти так же часто, а Гора и Ареса покупали крайне редко, и потому, что Гора купить было дорого, и потому, что оба они, и особенно Арес, могучий и мускулистый, не отвечали вкусам завсегдатаев Садов.

– Оба-на! – Остановился возле стойла Арес. – А это что ещё за варежка?..

– Форменная варежка! – Хихикнул Ашур. – В соломе искать замучаешься! Гор, откуда она?

– Её на оргию привезли. – Хмуро сказал Гор. – Но оказалось, что она слишком дохлая… И я выпросил её в Приют.