Хроники Нордланда. Грязные ангелы

Арес заржал:

– Дешевле Чухи!! Это что-то!! Локи, ты чмо!!

– Заткнись! – Заорал Локи, покраснев густо и мгновенно, как всегда бывает с рыжими. Он, как и все остальные, болезненно и остро ощущал присутствие Алисы, и то, что его унизили при ней, задело его очень больно. Алиса мгновенно завладела всеми его мыслями, как только он её увидел; но, в отличие от Гора, он ненавидел её так же сильно, как хотел. У Локи не было той внутренней силы, той душевной стойкости, что была у Гора, Сады Мечты жестоко изуродовали его. Алиса пробуждала в тех, кто видел её и общался с нею, все лучшие, но и все худшие качества. Локи был очень впечатлительным и от природы не очень стойким мальчиком; у него было богатое воображение, и он был, мягко говоря, не очень храбр. Страх перед болью заставил его причинять боль другим – это переводило его из разряда жертв в разряд палачей, а палачом быть оказалось не так страшно. Появление Алисы как-то само собой оформило его в законченного подонка, и реагировал он именно, как подонок. К Алисе он чувствовал вожделение, жажду обладания и нешуточную ревность. Так же, как Гору, ему невыносимо было думать, что она достанется другим, и он в первую же минуту решил уничтожить её. Локи чувствовал, что нет ни единого шанса понравиться ей или вызвать в ней симпатию, и за это он ненавидел её особенно сильно. Гор пасёт её, но это не страшно… Локи умел ждать.

Гор ушёл с Алисой, предоставив Приюту выяснять, кто дороже и кто чмо… И свернул к колодцу, почувствовав, что она вся трясётся.

– Мне страшно! – Простонала Алиса, прижимаясь к нему. – Мне так страшно, что я, наверное, умру! И мне так стыдно, и так противно… так противно! А вам я не противна?..

– Ты?! – Поразился Гор. – Почему?!

– После всего… – Прошептала Алиса. – После всего… Мне так стыдно… так мерзко…

– Что я могу сказать? – Горько спросил Гор. – Это мне стыдно, а ты ни в чём не виновата. Это я не могу ничего для тебя сделать…Только просить: потерпи, солнышко. Немного потерпи. Я к Хэ пойду, проситься в Семью. Я всё, что он скажет, сделаю. Всё, что захочет… Только бы вытащить тебя отсюда. Потерпи! И не плачь, пожалуйста! Я сам готов заплакать. Я с ума схожу. Сейчас ещё Доктора вытерпеть… Только бы он лапать тебя не начал, иначе я убью Клизму эту поганую…

– А почему, – Спросила Алиса совершенно неожиданно для него. – Почему все говорят о вас и о Длинной? Вы по-прежнему ходите к ней?!

– Ну… Я делаю вид, что она мне очень нравится.

– Делаете вид? – Насторожилась Алиса. – Или она вам в самом деле нравится?

– Алиса, в самом деле! – Возмутился Гор, но так неискренне и поспешно, что она задышала чаще, в глазах замерцали золотые огонёчки.

– Вам она нравится! – Воскликнула она. – Так значит, вы к ней всё время ходите?!

– Я хожу туда, куда обязан ходить! – Воскликнул Гор, вставая и поднимая её. – Пошли!

– Нет! – Крикнула Алиса, и голос её как-то странно завибрировал. – Пока вы не скажете, что у вас с этой Длинной, никуда я не пойду!

– Хочешь знать? – Рассердился Гор. – Я избиваю её, насилую и измываюсь над ней! А после меня это делают парни, стражники, Доктор и гости!!!

Алиса аж задохнулась… И Гор беспрепятственно потащил её за собой.

Гарету пришлось проявить изобретательность, чтобы, минуя дельту Фьяллара, избежать посещения Элиота и королевы. В Ашфилде «Единорог» встал на якорь, чтобы набрать свежей воды и оранжерейной зелени, и через бухту Гарет, не отрываясь, смотрел на далёкий Найнпорт. Когда-то, до войны Драконов, здесь было королевство Дуэ Сааре, со столицей в Найнпорте, и тогда это был прекрасный город, блистающий и славный, соперник Лисса. Драконы сожгли его почти полностью, уничтожив и дворцы, и леса вокруг, и почти всех жителей. Король Дуэ Сааре тоже погиб, не оставив наследников и преемников. Драконы налетали с моря, неся смерть и огонь, и спасения от них не было… Теперь на здешних пустошах паслись овцы и коровы, как и пятьсот лет назад – ничего не изменилось. А Найнпорт, когда-то великолепный и славный, превратился в провинциальный портовый город, не самый лучший даже по южным меркам. Вокруг него и других южных городов витали дурные слухи, крестьяне и горожане были угрюмы и казались запуганными. Гарет пытался узнать в Ашфилде что-нибудь о местных проблемах, но ему никто ничего не хотел говорить; бургомистр отделывался общими словами, люди попроще вообще молчали. Гарет подозревал, что Драйвер правит этой землёй из рук вон плохо. Тиберий возражал, что отчёты с юга всегда хорошие, и налоги в королевскую казну, и десятину герцогу барон платит исправно. Жалоб от его людей не поступает, и пытаться сейчас что-то предпринимать против него – это напомнить всему Острову об их вражде и дать повод обвинить Хлорингов в предвзятости. Мол, они третируют верного вассала из мести за прошлое, которое давно забыто и быльём поросло. Гарет не боялся обвинений в предвзятости; но пока что он был в полном подчинении у отца, которого любил и безгранично уважал.

Но выяснить правду было жизненно важно, и потому Гарет, как всегда, прибег к помощи своего приятеля Марчелло. Марчелло, не смотря на итальянские имя и фамилию, был евреем-выкрестом, которого в Европе Гарет практически вырвал из рук инквизиции. Смена религии была формальной – и только Гарет знал истину и нисколько по этому поводу не волновался, хоть и был добрым католиком. На Острове вообще довольно терпимо относились к евреям, здесь были другие враги и злодеи, а Гарет успел полюбить своего спутника, который отвечал ему взаимностью – сначала вынужденный скрываться под защитой странного иностранного вельможи, а потом – и искренне, от всего сердца, так как узнал и тоже полюбил его. Гарет был, не смотря на ветреность и внешнее легкомыслие, человеком – хоть это слово и не очень подходило в данном случае, – глубоким, бесстрашным, честным и благородным. Все эти качества, свойственные и самому итальянцу, врачу, авантюристу, бродяге и учёному, нашли живой отклик в его горячем сердце, и он посвятил молодому Хлорингу свои меч и жизнь от всего сердца, став для него другом, соратником, телохранителем, личным врачом и всем на свете ещё. В Ашфилде он взял некоторую сумму денег и отправился к местным соотечественникам, для сбора информации. Гарет остался на корабле. Было тепло и свежо, пригревало мартовское солнышко, кричали чайки, поскрипывало дерево… Шумел большой порт. Ашфилдский порт был больше, чем Найнпортский, хоть сам Ашфилд был городком поменьше и попроще, чем баронский сосед. По местной легенде, когда-то он был подарен Арне Гуннару, легендарному Стражу, тогдашним герцогом Элодисским, Бьярне Хлорингом, отцом Генриха Великого, как своему внебрачному сыну от озёрной феи. Так или не так, но город любил эту легенду и постоянно подчёркивал свою принадлежность местному божеству – здесь повсюду были изображения золотого ястреба и белого волка, горожане даже особый герб себе изобрели уже двести лет назад. Гарет, потягивая вино, смотрел на город, уютно и очень живописно расположившийся по уступам мелового холма, невысокого, как все местные скалы и холмы, золотисто-рыжеватого. Ему хорошо видны были и ратуша, и замок, куда его уже приглашали отцы города, явившиеся с положенным визитом к нему на корабль. Гарет отказался, сославшись на кратковременность визита, задал горожанам обычные вопросы, и получил крайне обтекаемые ответы: мол, всё прекрасно, всё хорошо, все их проблемы решает барон Драйвер, пожаловаться им не на что. Гарет в это не верил. В Гранствилле к нему тянулись просители и жалобщики с утра до вечера, и если бы не вездесущий Альберт Ван Хармен, который сам разбирался с девятью десятыми их них, Гарет утонул бы в этом море сутяжничества, жалоб, попрошайничества и доносов. Здесь же – о, чудо! – даже доносить никто ни на кого не рвался… А ведь Гарет был местным графом, Драйвер был всего лишь его вассалом. Что, никто не хотел пожаловаться даже на него?! Гарет не верил в это. Он ненавидел Драйвера лютой ненавистью, хоть никогда и не видел. Драйвер оскорблял его отца, оскорблял мать, так, что его высочеству пришлось даже вызвать его на поединок чести, а главное – Гарет был уверен, что мать и брата похитил он. Его высочество тоже был в этом уверен и не раз обыскивал со своими людьми замок Драйвера, его люди много лет следили за замком, и если бы мальчика привезли туда, это сразу же стало бы известно. Драйвер постоянно жаловался всем и везде на то, что его подозревают и обвиняют безвинно, всего лишь из мстительных чувств и личной неприязни, делают из него монстра, тогда как он давно просил прощения за вырвавшиеся в гневе слова, давно раскаялся и является преданным вассалом, искренне уважает, даже боготворит его высочество и страдает безмерно от его предвзятости. В дело вмешивались и королева, и даже кардинал. Принц Элодисский был вынужден формально отказаться от своих обвинений и оставить Драйвера в покое, тем более, что никаких доказательств того, что он и вправду причастен к той истории, не было найдено, а эльфы, нашедшие в лесу поляну, на которой кипел последний бой эскорта Лары Ол Таэр, и озеро, где были обнаружены трупы её эльфийской и человеческой охраны, нашли и следы рыжего тролля – страшной твари, которых, как считалось, перебили ещё Генрих Великий и Арне Гуннар. Эти твари были нечувствительны к эльфийской магии, страшны и безжалостны, и их участие в нападении в какой-то мере объясняло поражение луа. И отсутствие ребёнка – его тролли могли сожрать без остатка, с костями, как ни страшно это звучало, или утащить с собой. Рыжего тролля эльфы, по слухам, искали по всему Острову до сих пор, но он как в воду канул… или в болота Далвегана. Теперь принц Элодисский считал, что, возможно, и в самом деле погорячился и заподозрил Драйвера зря, а ноги всей этой страшной истории росли вовсе не из Редстоуна, а из Клойстергема. Далвеганцы тоже были давними врагами Хлорингов, это нельзя было не учитывать. И только Гарет продолжал считать именно Драйвера виновным в том, что у него нет матери и брат неведомо, где. Иррационально, инстинктивно, но уверенность его была абсолютной и яростной. Он считал Драйвера подонком и грязной мелочной тварью, и не мог поверить в то, что тот правил, не вызывая в подданных ни страха, ни недовольства. Этого просто не могло быть!

А значит, – думал Гарет, мрачно глядя в сторону Найнпорта, в такую ясную погоду отчётливо видного на другой стороне Ашфилдской бухты, – здесь всё ещё хуже, чем могло бы показаться. Либо Драйвер запугал местных, либо они заодно – но вот в чём?.. А может, и то, и другое. Одних запугал, другие заодно с ним, и разумеется, против Хлорингов. Так что Междуречье – это только одна из проблем, и как знать, не самая ли малая?..

Крик ястреба раздался прямо у него над головой. Гарет стиснул зубы, решив не смотреть. Была легенда, что Страж, явившийся Хлорингу в виде золотого ястреба, исполнит его желание. Самое невероятное, самое фантастическое, даже совершенно неисполнимое, правда, всего одно за всю жизнь, но исполнит… так как сам по отцу тоже был Хлорингом. В детстве Гарет верил в эту легенду, и, потеряв надежду на отца, на эльфийских дядек и на себя самого, часами высматривал в небе золотую птицу, с одним-единственным желанием, с одной-единственной просьбой, вернуть маму и брата домой. С тех пор разочарование постигло его и здесь… И он больше не хотел надеяться ни на кого, кроме себя, не хотел ни просить, ни ждать. Он вырос, стал рыцарем, научился сражаться и убивать, у него были силы, золото, люди… И только это Гарет и согласен был принимать во внимание.

Но ястреб закричал снова, совсем близко, и Гарет не сдержался: внутренне посмеиваясь над собой, глянул.

И обомлел: на рее сидел золотой ястреб, очень большой, гораздо больше своих обыкновенных собратьев. Зоркие глаза полуэльфа различали каждое перышко, и в самом деле отливающее золотом, видели яростный золотой глаз, даже язык в приоткрытом клюве.

– Не может быть. – Сглотнув, хрипло произнёс Гарет, растерявшись и даже испугавшись. – Не может этого быть!!!

Ястреб чуть склонил голову, разглядывая его в свою очередь. А Гарет вдруг понял, что не знает, как попросить, как сформулировать вопрос правильно. Просто смотрел на ястреба, быстро впадая в панику. Тот переступил когтистыми лапами, и Гарет, боясь, что тот сейчас улетит, и он потеряет, может быть, свой единственный шанс, выпалил:

– Я хочу, чтобы брат вернулся домой! – И тут же ястреб с громким криком сорвался с реи и канул в небо.

– Смотри-ка. – Осмотрев Алису, сказал Доктор. – Синяки заживают, как на эльдар или чистокровке. А по виду максимум кватронка… Кто она, интересно? Для Ол Донна слишком мелкая, для Фанна слишком сисястая…

– А откуда она, знаешь? – Спросил Гор.

– Углежоги нашли в яме. – Ответил Доктор. – Зимой, пятнадцать лет назад. Лежала в куче листьев, в тепле, новорожденная, попискивала. Никто не знает, откуда она там взялась, но к эльфам близко, вот и решили, что она кватронка. Но не похожа она на кватронку… И на человека – не очень-то.

– А кто ещё есть, ну, из нелюдей? – Спросил Гор, которого тоже чрезвычайно интересовала раса Алисы.

– Гномы… но она точно не гном; русалки – но у них рожица сердечком, глаза кошачьи и они невменяемые совершенно… Дриады… Опа! А не дриада ли она? Маленькая, рыжая, гибкая, пахнет вкусно… И понятно, почему дикая такая и злющая – вон, даже на тебя набросилась! Дриады, они ведь прям коты лесные! Буду в городе, посмотрю в книге, точно ли. Вот прикольно! В первый раз е»ал дриаду! – Он фамильярно похлопал Алису по попке, и она сжалась, а Гор с трудом подавил порыв ударить его. – Хэ дурак; он на этой Чушке может такую голду зашибать! Не меньше, чем на тебе. В каком-нибудь обычном борделе хозяин бы жопу ей лизал и пятки целовал, только бы она служила подольше. Повезло вам, Гор, эта Чушка – на миллион одна!

– Ты же их ненавидишь.

– И эту – больше всех! О-О, эта тварь хуже Длинной! И опасная, смотри за пацанами за своими! Я тебе серьёзно говорю. Особенно за Эротом и Аресом. Им ничего не стоит на эту вот, – Доктор схватил Алису за волосы и задрал её склонённое лицо, – рожу повестись. А там и всё, пропал пацан…

– Какую-то ты чушь порешь. – Гор дёрнул Алису на себя и даже чуть прикрыл её собой. – Мои пацаны сроду на Чух не велись, а красивыми рожами их не удивишь!

– Про дичь ты зря! – Доктор жадно облизнулся на Алису, и та оцепенела, почувствовав его похоть. – В обычном мире такие Чушки по цене алмазов идут. Из-за них всё зло в мире: войны, убийства, самоубийства… Мужики от таких дуреют и чего только не творят! Хэ красавчик, что с ними не церемонится! Сколько мужиков он этим спас! Дай-ка, я её…

– Нет. – Гору было плевать, что Доктор подумает, отдать ему Алису своими руками он не мог. – Раз она такая дорогая и клёвая, я сам буду её использовать. Хоть что-то у меня будет дорогое. И собственное.

– Ты смотри, – глаза Доктора злобно выпучились от разочарования, к которым он не привык, – я Хэ скажу!

– Говори. – Фыркнул Гор. – И что? Прикажет мне её выпороть или прикончить; прикончу, да и дело с концом. А ты после этого даже не приближайся ко мне, Клизма проклятая!

– Ты-ты-ты, – начал заикаться Доктор, – ты совсем меня не ценишь, Гор!.. Я, между прочим, сколько тебя спасал?! Да ты вообще только благодаря мне-не жив!

– А я просил тебя об этом? – Прошипел Гор, так сверкнув глазами, что Доктор на всякий случай отступил подальше. Заныл:

– Я-я-я тебя неделю выхаживал после того, как тебя привезли сю-сюда, между прочим. Гости тогда так тебя уделали…

– Я помню, что со мной сделали. – Оборвал его Гор. – И не надо мне напоминать! А что касаемо лечения, так лучше бы ты мне тогда сдохнуть дал!

– Ну, как же, Гор. – Почти нежно произнёс Доктор, протягивая к нему руку. – Ка-как же, зачем?.. Я ведь…

– Лапал меня, как хотел, пользуясь, что я без памяти? – Скривился Гор. Алиса вся вспыхнула, наконец-то поняв кое-что.

– Зря ты так со мной. – Негромко сказал Доктор. – Зря, Гор. Ты был бы со мной понежнее, глядишь, что-то изменилось бы.

– Например? – Вскинул голову Гор, с откровенным презрением глядя на него.

– Тебе совсем на-на меня плевать? – Со странным выражением на лице спросил вместо ответа Доктор. Гор заколебался. Ему захотелось сказать: «Нет, тварь, я тебя ненавижу так, что не знаю, как могу сдержаться и не вломить в твою рожу отвратную!». Но с ним была Алиса, и он помнил, что пока она не в безопасности, он должен быть идеально послушным и правильным. Сказал неохотно:

– Да не плевать мне на тебя. Настроение просто поганое. Не трожь меня пока.

– А что, длинную свою не хочешь сегодня? – Оживился Доктор. – Она прямо как новенькая сегодня, никто не заказал, синяки все сошли! Хочешь, я тебе её прикажу духами натереть?! Эй, Паскуда, длинную причеши покрасивее!

– Да я и так её трахну. – Гор толкнул Алису в ближайшее стойло и прикрыл дверь. Алиса сквозь решётку видела подошедшую девушку и так и впилась в неё глазами. Пресловутая длинная была так хороша, что Алиса чуть не застонала от отчаяния. Себя она не видела и не могла судить объективно; в одном Гор был абсолютно прав: они были настолько разными, что нельзя было их даже сравнивать. Один вид Длинной заставил Алису страдать так, как не заставило страдать даже насилие. Длинная была настолько под стать Гору, такая же высокая и прекрасная, что легко было поверить, будто они созданы друг для друга. По крайней мере, легко для Алисы, просто ослеплённой ревностью. Как она мучилась, пока Гор был с этой Длинной! Даже думать об этом было мучительно, но видеть… Алиса закрыла лицо руками, вся дрожа от невыносимой душевной муки. Ей хотелось закричать, закричать изо всех сил, её трясло. Потом она всё-таки зарыдала – когда подошёл Доктор, и Гор сказал ему, КАК ему нравится Длинная.