Хроники Нордланда. Грязные ангелы

– Пахнет шикарно, сиськи так перед глазами подпрыгивают, что у меня крышу сносит. А рост… Меня она всё равно ниже, и тело-то у неё всё равно о»уенное! Вот бы чистокровку поиметь, она, поди, ещё шикарнее, чем эльдар!

– А я ненавижу ихние сиськи. – Скривился Доктор. – Как вымя у коров… Они же этими сиськами своих выблядков кормят! Меня просто воротит, когда я это вижу. Я и молоко никогда не пил, с детства ненавидел… И е»у их всегда только в жопу и сзади, чтобы сисек их не видеть и рож паскудных… Особенно у этой! – Доктор с ненавистью глянул на Марию, стоящую на коленях перед Гором. – Тварь… Думаешь, она сломалась?.. Ни фига! У неё зенки так и горят, чистая волчица! Выберет момент и покалечит кого-нибудь, я тебе говорю! Я бы её бил, тварь, каждый день, пока не обоссытся, с утра, профилактически. Чтобы не оставалось сил и времени на паскудные мысли!

– Не смей её калечить. – Напомнил Гор. – За неё полтинник дают, для Чухи это рекорд. Остальные по десять, самое большее, идут! Ни рожу, ни тело не калечь!

– А ты не о себе печёшься? – Хитро осклабился Доктор.

– И о себе тоже. – Равнодушно сказал Гор. – Мне она нравится больше других! Чего это я себя такого удовольствия буду лишать?

– Смотри, – вдруг заметил Доктор, – у твоей Чушки истерика. Чего это она?

Гор быстро глянул на Алису, с деланным равнодушием пожал плечами:

– Хрен её знает. Она постоянно ревёт. Чё мне, утешать её, что ли?..

– Сдохнет она. – Сказал вдруг Доктор. – До Привоза не дотянет.

– Кто? – Удивился Гор.

– Ваша Чушка. Вот эта, рыжая.

– С чего?

– Гордая. – Доктор сплюнул. – И с фантазиями… Мои коровы понятия не имеют, что можно иначе жить, и те дохнут. А эта, она ведь того, воспитанная и деликатная. Книжек наверняка начиталась, возомнила о себе… Или порешит себя, или от тоски сдохнет. Туда и дорога… Мир чище станет!

Гор так глянул на него при этих словах, что если бы Доктор перехватил его взгляд, ему было бы, на что срочно донести Хозяину. Но тот был так увлечён подробностями того, что делал Гор с Марией, что не видел больше ничего вокруг.

Алиса просто оцепенела после этого разговора. Она пыталась доказать себе, что Гор так говорит, чтобы скрыть их чувства; но ведь о Длинной он говорит иначе! Длинную он не боится хвалить! Горе, ненависть и ревность захлестнули её с головой. Низко нагнув голову, содрогаясь от рыданий, Алиса переплела тонкие пальчики прижатых к груди кулачков. Меж её ресницами полыхало золотое пламя, губы беззвучно шевелились.

– Кончай реветь! – Грубо дёрнул её Гор. – Пошли! – И потащил за собой. Когда они ушли, Доктор занялся у своего стола мазями, в изготовлении которых был настоящий гений. Помогала ему безгласная и безответная Паскуда; она подавала ему ингредиенты и инструменты, смешивала и следила за подогревающимися смесями. Доктор до того к ней привык, что относился уже, как к ещё одному инструменту. Ему в голову не приходило, что за три года она стала разбираться в мазях, примочках и лекарствах не хуже него самого, а если бы кто-то сказал ему об этом, он бы долго ржал. Чуха?! Лекарь?!!

Почувствовав, что по ноге что-то ползёт, Доктор, занятый особо деликатным процессом, досадливо дёрнул ногой и потёр одну о другую; тут же последовал укус. Одновременно с этим раздался пронзительный визг со стороны бассейна, где стояли на коленях и ждали своей участи Чухи. Доктор повернулся и тоже заорал: по нему лезли двухвостки, река двухвосток… Дико завопив, он затряс головой: двухвостки были уже в ушах и волосах. Он бросился в бассейн, где уже была Мария, которую тоже атаковали насекомые, все, как одно, взрослые, огромные, жирные.

Гор об этом не знал. Его ни пауки, ни двухвостки не тронули; Алиса так его любила, что не в состоянии была причинить ему вред, даже теперь, когда была так им оскорблена и пережила такую боль. Она так рыдала, что Гор завернул к своему излюбленному колодцу и присел на его край, удерживая вырывающуюся Алису.

– И что случилось? Ну, что, солнышко?.. Что ты плачешь?

– Вам же плевать! – Содрогаясь совсем по-детски, с искривившимися губами, выпалила Алиса. – Вы же так были заняты!!! Я же постоянно реву!!!

– Солнышко…

– Замолчите! Не называйте меня так… Я ведь никто… Я ведь не ваша… Длинная!!!

– Да ты что, опять ревнуешь, что ли? – Понял Гор. – С ума сошла? Да я нарочно так с нею… Чтобы на нас с тобой не подумали! Вы такие разные, ты и она, что не можете обе одинаково нравиться! Понимаешь?

– Конечно! – Задрожала Алиса. – Конечно, понимаю! Я ведь всё рано не такая, как она! Я маленькая, и сиськи у меня не такие, и всё не такое, и…

– Да ты в сто раз лучше! – Встряхнул её Гор. – Ты самая прекрасная девочка, какую я только видел… Ты самое… самое…

– Вы врёте!

– Прекрати!

– Вы врёте!!! – Алиса вновь разрыдалась. – Я смотрела на ва-а-ас!!! Я… на вас… смотрела-а-а!!! Я вас… видела-а-а!!!

– Прости! – Гор представил себя на месте Алисы, и только теперь понял, что заставил её пережить. – Прости, маленький человечек, я не подумал, что ты смотришь…

– Конечно-о! – Стонала Алиса. – Как вы могли обо мне думать, когда у вас… у вас… была Длинная-а-а!!! Фу!!! Я вас… ненавижу! Ненавижу-у-у!!!

– Я сам себя ненавижу. – Вздохнул Гор. Алиса всё ещё вырывалась, но уже не так активно, она словно приглашала его: успокой меня, ну же! И Гор успокаивал, легко ломая её сопротивление и прижимая к груди, вынуждая мочить слезами свою светло-серую рубашку.

– Есть большая разница между моим отношением к ним и к тебе. – Шептал он, когда Алиса притихла. – Их я могу, а тебя хочу. Клянусь, солнышко, что когда мы вырвемся отсюда, я не прикоснусь ни к одной чу…девушке, кроме тебя! Я по горло нелюбимым телом сыт. У меня только ты будешь, больше никого. Обещаю тебе, солнышко.

– Зуб даёте? – Всхлипнула Алиса, и Гор усмехнулся с облегчением:

– А то! Ну, что? Всё? Ты успокоилась? Ты меня простила?..

– Вы же знаете, – вновь всхлипнула Алиса, – что я вас люблю! Даже теперь люблю! Я вам всё-всё прощаю… Не могу не простить… не могу!!! Но мне было так больно… так больно!!! Не заставляйте меня больше смотреть на вас и другую, пожалуйста, не заставляйте!..

– Не буду! – С облегчением пообещал Гор. – Я сам… сам на себя сейчас так зол, что слов нет! Подожди меня, я еды возьму.

Оставив Алису на колодце, Гор пошёл на кухню, чтобы взять еду для Садов Мечты. Горбунья вновь была одна, напевая что-то довольно приятным голосом, резала морковь. Весело кивнула Гору:

– Здорово, великан! За вкусняшками?

– Да. – Коротко ответил Гор. – Что есть?

– Морковки могу дать, варенья крыжовенного, крекеров… Вина ещё. Чего хочешь?

– Всё хочу. – Гор смотрел, как она собирает корзину. – А ты тоже с фермы?

– Поначалу да. – Охотно ответила Марта. – А как стало ясно, что я уродка, меня сразу сюда, в замок привезли, чтобы прислуживала. Повезло мне!

– Да. Повезло. – Согласился Гор. – И ещё как. И так и живёшь в замке?

– А где мне ещё жить? Кому я нужна?

– Скажи… Это правда, что полукровок ненавидят?

– Правда, великан. В городе, когда за продуктами хожу, могут и яйцами тухлыми закидать, и в канаву спихнуть, и все проклинают. Хотя замка-то они боятся, боятся в открытую выступать.

– А из замка только в город можно выйти?

Она быстро взглянула на него.

– Нет… Там две дороги. Одна в город, по скале, а вторая – в деревню, над обрывом.

Гор не знал ни про обрыв, ни про скалу, он вообще гор вблизи не видел, но пока что переспрашивать не стал. Он выяснил две важные вещи: надеяться на какую-то помощь и убежище вне замка смысла нет, и ещё – что есть шанс скрыться, минуя город.