У мести горький привкус

– Как ты себя чувствуешь, Алексис? – участливо спросила Шинед, сидя на краешке кресла и держа руку брата в своей руке.

Тот сидел на заправленной кровати с отрешенным видом, будто в комнате, кроме него, никто не присутствовал. Его застывшие, точно стекло, глаза выглядели страшными. Взгляд направлен в одну точку. Он словно и не видел, и не слышал Шинед. У нее возникли реальные причины сомневаться, в своем ли брат уме. Вдруг он действительно помешался в четырех стенах мрачного подземелья, оставшись совсем один?

– Ты меня слышишь, Алексис? – позвала девушка, и свой собственный голос ей показался чужим. Для верности она даже слегка потрясла брата за рукав, возвращая того к реальности.

Внезапно взгляд младшего брата потеплел, в глазах начало угадываться понимание.

– Я слышу тебя, Шин, – ответил он, выдержав паузу, – просто я задумался…

– Не слишком-то загружайся, братишка, а то я решила, что ты обезумел от горя.

– С чего бы это, а? – с вызовом бросил Алексис, вырывая свою ладонь из руки сестры. На его лицо набежала тучка. – У меня ведь все отлично, не так ли, милая сестренка? Подумаешь, отец приказал меня держать здесь до самого пришествия. Какая ерунда!

Шинед также слегка отстранилась от него, откинувшись на спинку кресла.

– Ну, вот, сейчас выяснится, что в твоих несчастиях виноват кто угодно, только не ты, – съязвила она.

Алексис резко вскочил на ноги.

– Я что, совершил тяжкое преступление, чтобы запирать меня в темнице и держать под арестом, как самого последнего негодяя?! Наш отец слишком зациклился на понятии родовой чести и на традициях, которые нужно соблюдать, чтобы соответствовать древней истории семейства Аростидов и ни в коем случае не наводить тень на эту историю… А эти ужасные охранники! Они обращаются со мною не как с высокородным господином, а как с плебеем! Дают мне пищу только, когда я чуть ли не на коленях выпрошу ее. Я…, – замешкался он, начав даже заикаться, – я пресмыкаюсь перед ними, черт возьми, и тихо ненавижу их! Знала бы ты, каков мой ежедневный рацион! Это крысы! Мне дают кровь крыс, которые здесь обитают!.. Я презираю отца, презираю всю его жизнь, презираю тех, кто его окружает!

Выплеснув накопившиеся эмоции, молодой вампир опустился назад, на постель, и зарыдал, закрыв лицо руками.

Шинед стало очень жаль своего младшего брата. Приблизившись к нему, она крепко обняла его, а когда почувствовала, что он не отторгает ее, обняла еще крепче. Девушка успокаивала его, как ребенка, чтобы он перестал лить слезы. По сути, Алексис и был еще ребенком, рано оставшимся без родительской любви.

Успокоился он довольно-таки быстро. Может, всему виной было отеческое отношение Шинед к нему, ведь она искренне желала ему только добра. Ни его злобные крики и манифесты, ни строгость отца, ни страх наказания за то, что она пришла сюда, не могли отвадить девушку от желания навещать брата, поскольку она любила его безмерно.

– Послушай, милый братец, – ласково проговорила Шинед, гладя волосы молодого вампира, – ты должен верить в то, что наш отец способен простить тебя… Тебе надо только… раскаяться в содеянных поступках. Постарайся измениться хотя бы для вида, чтобы стало понятно, что ты на верном пути и пытаешься вести себя как истинный потомок рода Аростидов. Для отца это очень важно.

Он посмотрел на нее с недоверием.

– Ты сама-то себя слышишь, Шин? Разыгрывать спектакль перед отцом, будто я покаялся? Это полнейший бред!

– Надо всего лишь подыграть отцу…

– Я не стану этого делать! – отрезал Алексис тоном, не терпящим возражений.

Оттолкнув его от себя, Шинед поднялась и начала расхаживать по небольшой комнате взад-вперед, а потом и вовсе стала мерить помещение шагами по периметру. Когда она намотала порядочное количество кругов, то внезапно остановилась перед братом и взмахнула руками.

– Алексис, почему ты такой упрямый осел?! Всего-то надо сделать вид, что ты осознал степень своей вины!

– Но я не чувствую за собою никакой вины! Почему мне надо притворяться и разыгрывать из себя какого-то другого? Вот он я! Единственный и неповторимый! Таким я когда-нибудь и умру!

– Мы бессмертны, и ты это знаешь, – напомнила Шинед.

– Нам преподносят эту информацию, да. Но достоверно ли это?

– Ты не выносим, Алексис! Ты ставишь под сомнение все, о чем тебе говорят!

– Разумеется, Шинед. Я же философ. А философы во всем сомневаются. – Он задорно подмигнул сестре. Искорки вспыхнули в его васильковых глазах. – И идут собственным путем к прозрению.

– Мой младший брат – и вдруг философ? – Шинед расхохоталась, но это был не обидный смех, а скорее задорный. – Оказывается, я плохо знаю тебя, мой милый братец!

Им хотелось поболтать беззаботно, как раньше, еще и еще, однако снаружи послышался предупредительный стук в дверь. В проеме отворившейся двери появилась голова толстого охранника.

– Прошу вас заканчивать приватную беседу, время вышло!

Подарив ему одну из своих лучших улыбок, Шинед попросила выделить им еще пару минут. Охранник одобрительно кивнул.

– Хорошо, две минуты. Отсчет пошел! – И голова скрылась за плотно захлопнувшейся дверью.

Шинед упала перед братом на колени, ничуть не страшась своего, возможно, унизительного положения.

– Прошу тебя, Алексис, покайся перед отцом, пусть картинно, формально, пусть это ничего не решает…

– Как раз решает! – возразил брат. – Это решает все! Ты меня отлично знаешь, я не умею притворяться тем, кто я не на самом деле!

– Здесь другое дело. Тогда отец отпустит тебя из-под ареста, твое затворничество прекратится.

– Напротив, сестричка, дело то же самое, – снова возразил Алексис. – Для меня ситуации одинаковые. Повторяю: я не хочу притворяться, не буду ни перед кем раскаиваться, не стану угождать всем и всякому. – В нем явно проснулся упрямый юношеский максимализм. – Если я буду подстраиваться под каждую жизненную ситуацию, и начну меняться, вдруг я, в конце концов, превращусь не в того, кем на самом деле являюсь? Да, черт возьми, однажды я не узнаю самого себя!

– Ради собственного спасения идут и не на такие жертвы! – выпалила девушка, укоряя брата за строптивость и скверный характер.

– Другие пусть делают, что хотят. Я не стану! – произнес Алексис твердо, ставя жирую точку и давая понять, что разговор на эту тему исчерпан.

Снова стук в дверь. Шинед поспешила подняться с колен, слегка отряхнулась и в упор посмотрела на брата, ища в его глазах понимание и поддержку. Ни того, ни другого она не увидела. Что же, она, по крайней мере, попыталась, как могла. Очень жаль, что упрямство младшего брата одержало победу над его разумом. Холодно раскланявшись, родственники разошлись – Шинед направилась прочь из камеры, Алексис медленно подошел к столу и изо всей силы ударил по нему кулаком.

Переговоры провалились с треском. Шинед винила в этом не только Алексиса с его почти что животным упрямством, непонятно от кого унаследованным – видимо, прапрабабушка согрешила с кем-то из смертных людей, потому как запредельное упрямство не являлось основной чертой характера клана Аростидов. В первую очередь она винила в провале себя. А она-то всегда думала, что умеет убеждать собеседников в своей правоте…

Охране девушка заявила, что было бы неплохо, если об ее приходе сюда, в катакомбы, никто не узнает из посторонних, тем более, если это не станет известно верховному повелителю Валентину. И толстяк, и моложавый охранник согласно кивнули ей. Едва улыбнувшись одними уголками губ, Шинед пообещала прислать смену караула как можно быстрее. Охранники, преисполненные радости и воодушевленные возможным скорым отдыхом, горячо поблагодарили принцессу за эту неожиданную любезность.

Шинед захотелось скорее расстаться с ними, чтобы не выслушивать поток словесных излияний. Кивнув им в знак прощания, девушка быстро зашагала по коридору, унося отсюда ноги. Внутри нее клокотала буря гнева. Почему же, почему же Алексис не пожелал следовать ее советам? Разве то, что она ему рекомендовала сделать, было какой-нибудь несуразицей, каким-нибудь бредом, рожденным в воспаленном разуме женщины?

Она не понимала, как можно относиться так равнодушно к своей собственной жизни. Ведь ледяное сердце отца может никогда не оттаять. Тогда Алексис будет сидеть взаперти до скончания веков! Пожалуй, в строптивости ее младший брат стоял на одной ступени с отцом, а, возможно, и переплюнул его.

«Ну, почему, почему мне достался такой упрямый, такой неразумный, такой… слишком независимый и заносчивый братец? – кипя от злости, размышляла Шинед, пока шла к лифту, который унесет ее наверх. – Стоять на своем сейчас для него равносильно соглашаться на суд, где ему вынесут приговор. Этот приговор может оказаться смертным… Тогда он на своей шкуре и проверит, бессмертен ли он, или все же существует иная альтернатива».

Отыскав лифт, девушка нажала красную кнопку на приборной панели. Дверцы тут же разъехались в стороны, приглашая войти в просторную кабину. Бросив в направлении, откуда только что пришла, робкий взгляд, пока еще полный надежды, Шинед шагнула в лифт.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Замысел Принца Темного Собора и его лордов-советников исполнялся из рук вон плохо. Расширить границы лабораторных исследований и успешно применять биохимические процессы на практике не представлялось возможным по нескольким причинам. Во-первых, не нашлось талантливого инженера, который сумел бы за короткий срок соорудить специальные электронные приборы для выкачивания крови безопасным для подопытных людей способом. Во-вторых, здание, которому отводилась роль крупного научного центра, не соответствовало необходимым нормам и техническим показателям. В-третьих, попытки создать гематологами формулу искусственного заменителя человеческой крови, не уступавшего по питательным характеристикам оригиналу, к успеху, увы, не привели. На эти исследования, оказавшиеся провальными, потрачено было немало времени и средств.

В-четвертых, и, пожалуй, это самое главное, не удалось собрать столько человеческого материала для успешной организации производства крови и плазмы, сколько было необходимо для растущих потребностей огромной расы вампиров. Добровольно стать частью эксперимента уговорить удалось немногих, а действовать насильственным путем было крайне неосмотрительно и даже опасно, если судить по тому, какими средствами отпора обладали люди – у них имелась полиция и армия. Развязывать войну с человечеством, истинными хозяевами планеты, не входило в планы вампиров, хотя могущество бессмертных созданий и росло с каждой ночью. По крайней мере, этого не стоило делать сейчас, не в имеющихся условиях.

Хотя добровольцам из числа людей обещалось в будущем бессмертие и избавление от чудовищных болезней, даже этот сильный посул не привлекал и не увеличивал число подопытных. Да и верилось, если честно, с трудом, что после «откачки» крови, когда от человека останется лишь телесная оболочка, вампиры его произведут в себе подобных, в кровососов. Скорее всего, человек будет обманут. Лгали все. Почему же надо доверять вампирам?

Количество новообращенных, ставших вампирами по собственной воле или в результате независящих от них обстоятельств – случалось и подобное, – росло с каждым днем, и эту безнадежную ситуацию не удавалось взять под контроль. Темный Собор строго-настрого запретил совокупления с представителями человеческой расы, но, тем не менее, они продолжались, и плодами этой странной любви становилось все большее число «детей ночи». Даже табу под страхом смерти не останавливало особо любвеобильных и не самых законопослушных вампиров, превращавших своих смертных любовниц и любовников в существ, которые вечно будут юными.