Отель Фламинго

– Игорь… а не Егор… – смущённо поправил Гордов и пожал руку Мэтью.

– Знакомься! Это Джессика, – Мэтью тут же указал на стоящую рядом фигуристую мулатку с копнами рыжих волос-шиньонов.

– О-очень приятно! – кокетливо протянула мулатка. Высокий, худощавый русский гость явно пришёлся ей по душе.

– Likewise![14 - англ. – мне тоже.] – улыбнулся Гордов, одновременно радуясь тому, как он ловко применил на практике недавно выученное английское слово.

– Мэ-эт… время-я! – вдруг скуксилась Джессика.

– Погнали, погнали, пока пробки не начались! – засуетился Мэтью. – Иегор, ты с нами?

– А вы куда собрались? – смутился Гордов.

– Куда угодно! – засмеялся Мэтью.

– Ну… значит, едем! – подхватил русский гость, всё ещё привыкая к темпу общения своих новых калифорнийских знакомых.

Как и следовало ожидать, погода на улице стояла солнечная. Жгучесть летней жары к середине октября уже совсем спала, и дул приятный, мягкий ветерок.

– А ты умеешь удивлять, Мэт! – томно протянула рыжеволосая мулатка и первая забралась в глянцевый “Cabriolet”[15 - франц. – кабриолет.] с открытым верхом, припаркованный прямо напротив отеля. – Я ещё позавчера думала, что ты сейчас в Палм-Спрингс на солнышке греешься.

– Точнее, пекусь. Каждый год езжу – надоело. Да и там одни старики! – Мэтью небрежно махнул одной рукой в сторону, а другой указал Игорю на заднее сидение. – Соскучился, вот, по шуму – шумный я человек, хе-хе!

И он, громко, чуть визгливо расхохотавшись своей же шутке, лихо запрыгнул за руль и завёл сердитый мотор своей очередной игрушки. Да. Мэтью не мог пожаловаться на бедность. Отец его был на видных ролях в “Universal” и, как следствие, имел огромный особняк с бассейном в Палм-Спрингс, где и проживала вся семья. После того, как Мэтью поступил в UCLA[16 - англ. – университет в Лос-Анджелесе. (University of California Los Angeles).], специально для него был куплен уютный домишко на голливудских холмах. Но об этом Игорю ещё предстояло узнать. Сейчас же он не понимал только одного: чем же так привлекает этого молодого, богатого весельчака старый отель цвета потрепанного фламинго…

– Едем, как обычно? – спросила Джессика, устраиваясь на переднем сидении.

– Нет, немножко по-другому, – спокойно ответил Мэтью и тут же подмигнул Гордову. – Я через русский квартальчик проеду. Ты не против, бро?

– Да нет, совсем не против! Я даже “за”!

Игорь всё это время усиленно изучал карту Лос-Анджелеса, которую ему ещё вчера всучил Баркер, и попутно засыпал своих новых знакомых вопросами:

– Китайский городок? Корейский городок? А там действительно одни китайцы или корейцы?

– Да кто здесь только не живет! – объясняла Джессика, томно растягивая каждое слово. – Хотя эти названия совсем не напрасны. Я называю эти городки зонами сосредоточения или, как мы здесь говорим, “коммунами”. Эл-Эй полон таких коммун. Пойди на восток – Маленькая Армения… А в даунтауне даже маленький Бангладеш есть…

– А как насчёт Маленькой Мексики?

– Шутишь? – прыснул Мэтью. – Да они здесь на каждом шагу: через границу только так и лезут! Перекрой им всё, так они и по водосточным трубам поползут… за хорошей-то жизнью.

– Я слышал, что Калифорния в своё время принадлежала Мексике. Об этом свидетельствуют даже названия улиц.

– Точно. Так что вопрос о Маленькой Мексике тут снимается сам собой, – согласилась Джессика.

– Эй, не так-то быстро! – Мэтью указал вперёд. – Вот вам бульвар с чисто английским названием.

– Сан-сэт… – прочитал Игорь.

– Ты не раз видел его в голливудских фильмах, – улыбнулась мулатка.

– Да-да… что-то знакомое… эти пальмы по бокам!.. – Игорь тут же стал оглядываться по сторонам, будто пытаясь вобрать в себя каждую чёрточку очередной “легенды”.

Знаменитый бульвар встретил его стальным куполом массивного кинотеатра “Cinerama” и двухэтажной “Амёбой”, самым большим музыкальным магазином мира, формой своей напоминавшим огромный космический корабль с жёлтым флагом-плакатом, на котором синими буквами было написано: “Give Peace A Chance!”[17 - англ. – Дайте Миру Шанс! Название песни Джона Леннона.]

По тротуару знаменитого бульвара, словно сбившийся с пути баркас, двигался темнокожий старик с огромной белой бородой и маленьким красным рюкзачком, смешно вихлявшимся у него за спиной. Он двигался настолько быстро, что даже немного пугал прохожих своими размашистыми движениями.

– Пол!.. Пол!!! – закричал Игорь, узнав в старике своего вчерашнего попутчика. Он высунулся по пояс из кабриолета, пытаясь привлечь внимание деда. Но тот не услышал его.

Лишь на мгновение старик остановился и, сильно тряхнув своей косматой головой, громко рявкнул: “Ух, Мария Антуанетта! Мы потушим пожар в Бастилии!” Потом дед издал какой-то дикий звук и резко исчез за углом…

– Ты знаешь этого бомжа? – удивилась Джессика.

– Он не бомж! – отрезал Гордов. – Он со мной вчера в грейхаунде ехал… Хороший старичок…

– Прекрасный, я уверен! – засмеялся Мэтью. – Ну, ничего, бро. Сегодня тебе с попутчиками больше повезло.

Игорь лишь молча кивнул головой: то ли в знак согласия, то ли от недоумения…

– Санта-Моника, – тихо прочитал он название очередного бульвара и невольно нахмурился. В этой части города Санта-Моника тоже оказалась неприветливой. По бокам дороги расположились однообразные квадраты магазинов и предприятий, вокруг которых сновали маленькие, угрюмые люди, в большинстве своём, мексиканские рабочие и осанистые армяне. Не обошлось здесь и без разноцветных бездомных с их погнутыми тележками, нагруженными всевозможной стеклотарой, и “ароматом” перезрелой мочи…

– Я вижу, у вас с бездомными здесь целая проблема, – тихо заметил Игорь.

– Разве ты не знал? – засмеялся Мэтью. – Как говорит мой папка, “богачи становятся богаче, бедные становятся бедней”. Хотя, что это я? Эти бездомные иждивенцы у государства на шее сидят, пособия по безработице получают. Потому и работать им лень! Вонючки, ха-ха…

Тем временем, по мере того, как глянцевый кабриолет продвигался на запад, Санта-Моника вдруг похорошела, принарядилась и наполнилась богатыми туристами и дорогими ресторанами.

– Мы на перекрестке с Фейерфаксом. Гляди в оба! – объявил Мэт. – Здесь немало вывесок с русскими буквами.

– Русская коммуна? – радостно всполошился Гордов.

Так и было. Кириллица не заставила себя долго ждать. Родные “Книги”, “Аптека”, “Овощи” то и дело стали мелькать у Игоря перед глазами. Наконец он не выдержал:

– Можно мне туда заглянуть?

Мэтью лишь засмеялся в ответ.

Это был небольшой русско-армянский продовольственный магазинчик со странной вывеской “Свежая мясо”. Он сразу напомнил Игорю те советские магазины, которые он видел ещё в раннем детстве у себя дома в Ч**. Буханки чёрного хлеба и кругляши армянского лаваша дразнили покупателя с высоких полок, находившихся за прилавком. По углам висели прошлогодние афиши концертов Шуфутинского. И в центре этой маленькой вселенной “мини-СССР” вертелась вечно напомаженная и вечно недовольная жизнью королева кассы Лариса. Да, даже здесь в Голливуде русская продавщица была недовольна жизнью. Увидев Игоря, она сначала обнажила свои выбеленные зубы, но тут же, распознав в нём “своего”, приняла обычный, угрюмый вид. Игорь поздоровался с ней по-русски и остановился у стеклянной витрины с колбасами, делая вид, что выбирает.

– Эй, Андрюха! – вдруг зычно гаркнула кассирша. – Куда ты там пропал? Давай, иди сюда! Колбасы-то так и не нарезал!

Тут же у витрины показался широкоплечий, коренастый парень с короткой стрижкой a la “ёжик”, совсем не сочетавшейся с его большими, маслянисто-голубыми глазами. Парень вяло взялся за огромный столовый нож и начал нарезать охотничью колбасу.

– Эй, покупать-то чего будешь? – снова окликнула кассирша.

– Это… Вы мне? – не понял Игорь.

– Ну, а кому же? В магазине никого, кроме тебя, и нет! – продавщица сделала круглые глаза.