Отель Фламинго

– Гм… нет.

– Идём?

– Ок, – Игорь утвердительно кивнул головой и вдруг остановился: – Подожди! А где же Мэтью?

– Мэтью? – засмеялась мулатка. – Он, наверное, опять там с какой-нибудь дурочкой флиртует. Не бойся! Он нас догонит. Он своими пассажирами дорожит.

Венис Бич действительно оказался в двух шагах на востоке от Санта-Моники. Пропитанный кисловатым ароматом марихуаны и легендами о молодом Джиме Моррисоне, Венис был всё же спокойнее и чище бесконечного карнавала Санта-Моники. Небезызвестный “круг барабанов” (drum circle), музыкальный эпицентр пляжа, придавал всей этой тихоокеанской симфонии некий магический, туземский характер. Участником “круга” мог стать каждый, кто находился на пляже во второй половине дня в компании неодолимой жажды ритма и танца. Лидер “круга” устанавливал на шёлковом песке свою ударную установку и задавал ритм. Остальные подхватывали. Вскоре появлялся и противник лидера со своим огромным африканским “конго”. Он ускорял темп и задавал новый ритм. Начиналось соревнование. За считанные минуты “круг барабанов” разрастался, превращаясь в плотное кольцо, внутри которого неистово и дико танцевали разгорячённые музыкой молодые тела. Таким и застали “круг” Игорь и Джессика, подоспевшие на Венис Бич уже к вечеру.

Солнце зацвело огромной, красной бугенвиллеей на холмах Малибу и пустило миллионы своих горячих лепестков в тёмные недра океана. Иногда казалось, будто лепестки эти превращались в маленьких лиловых змеек. Змейки лихо выпрыгивали из воды и исчезали где-то в глубине вечерних облаков…

– Мне это снится, или я живу сейчас в какой-то старой, языческой легенде? – тихо проговорил Игорь, глядя на закат и барабаня пальцами по груди – в такт с “кругом барабанов”.

– Svoboda… – прозвучал где-то рядом мягкий, бархатный голос.

Игорь оглянулся – никого не было рядом… Джессика ушла за пиццей в местную забегаловку. Мэт задержался где-то в районе Санта-Моники. “Послышалось…” – подумал Гордов и снова взглянул на “круг”. На этот раз взгляд его невольно остановился на одной из девушек, танцевавших внутри кольца. Она показалась ему знакомой… Тёмно-русые волны волос, в которые солнце вплетало свой вечерний мёд, облепили её потное, разгорячённое танцем лицо.

– Это же та официантка с бульвара Сансэт! – Игорь не заметил, как заговорил вслух.

– Давай, давай! – сыпались из “круга” голоса, и бой барабанов усиливался.

Незнакомка ловко и быстро крутила своими бёдрами, выкрикивая при этом что-то несуразно-страстное и стреляя своими зелёными глазами-искрами в толпу. Одна из этих “искр” снова угодила в Игоря. “Кто это?..” – прошептал он, но так и не решился подойти ближе, будто боясь разрушить всё это барабанное таинство и его страстную танцовщицу…

___________

Неуёмные ритмы, звуки и танцы медленно растаяли в глянце кабриолета и ночном воздухе города, наполнявшемся свежими ароматами цитрусов и эвкалипта… В районе полуночи Мэтью и Джессика высадили Игоря у входа в отель, и он окончательно пришёл в себя уже в лобби, когда сонный Баркер протянул ему ключи от общего номера. “На первом этаже. Налево”, – пробурчал менеджер. Скоро перед глазами Гордова предстала комната, разительно отличавшаяся от номера 803. Разодранный линолеум на полу и подержанная мебель придавали ей довольно обшарпанный вид. На потолке развалилась огромная, неуклюже-нарядная люстра с кучей стеклянных гирлянд и одной горящей лампочкой, заставившая постояльцев забыть о том, что потолок этот был когда-то высоким. Ко всему прочему, из него зачем-то торчал большой железный крюк… У левой стены расположились две двухъярусные кровати, снабжённые тоненькими матрасами и постельным бельём. Верхняя койка одной из них пустовала. У правой стены рядом с дверью в смежную комнату соседствовали друг с другом развлекательный центр и кухня, точнее, квадрат старого телевизора и холодильник-лилипут. В центре комнаты, напротив окна с пыльными жалюзи, сидел коренастый, голубоглазый парень лет двадцати пяти и медленно нарезал себе калач охотничьей колбасы маленьким перочинным ножом. Увидев Игоря в дверях, он вдруг расплылся в широкой улыбке и весело прокартавил:

– О, бля!.. Русский приехал.

Нет – поверьте мне! – ничто… ничто так не будоражит душу русскому человеку, как родное матерное слово в неродной стране! “Бля” – это больше не “бля”: это доброе бабушкино “Хочешь борща?”, это шальное школьное “Перемена!”, это старый анекдот про Чапаева… Нет, глубже! Это запах русского духа в избушке у Бабы Яги.

– Да, бля! Русский приехал! – весело отчеканил в ответ Гордов и захлопнул за собой дверь.

Андрюха

Уже второй день подряд два субъекта в чёрном наведывались в отель на Хайлэнд-авеню, и уже во второй раз их беседа с менеджером принимала один и тот же характер. Сначала они полчаса дожидались, пока мужчина в кепке закончит на кухне свой кофе. Потом один из субъектов не выдерживал и, подойдя к кухне, многозначительно опирался на деревянные ставни. “Мистер Баркер!” – терял терпение второй. Мистер Баркер громко кашлял, мямлил вялое “минуточку” и с обречённым видом выходил в лобби к своему рабочему месту. Так было и сегодня.

– Мистер Баркер! – строго начал первый субъект. – Наша инспекция была у Вас в начале месяца. К сожалению, результаты оставляют желать лучшего. У здания наблюдаются проблемы с фундаментом. Некоторые стены серьёзно повреждены. Мы опасаемся, что…

– И мы опасаемся, – вежливо перебил мужчина в кепке, – опасаемся и чиним потихоньку – и всё починим, вы не сомневайтесь! Восемьдесят лет стояло, и ещё сто простоит.

– Дело не в Ваших прогнозах, мистер Баркер! – раздражённо ответил второй субъект в чёрном. – Дело в том, что при таких условиях Вы подвергаете опасности всех, кто живёт под этой крышей. Если Вы не примете соответствующие меры, то этот отель будет занесён в список подлежащих сносу!

– Да, конечно… Но знаете, – замельтешил Баркер, – все эти вопросы не ко мне, а к владельцу…

– Владельцу мы уже звонили. Никто не берёт трубку и не отвечает на наши сообщения. Может, Вы попробуете позвонить сейчас?

– Ох, я и сам-то к ним пробиться не могу, – ответил Баркер упавшим голосом и махнул рукой в сторону телефона.

– Мистер Б… Баркер! – второй субъект в чёрном явно терял своё терпение. – Вы должны, нет, Вы обязаны с нами сотрудничать в этом вопросе, иначе будут приняты меры! Понимаете?

– Тшш, тшш! Клиенты же услышат! – судорожно зашептал менеджер, одной рукой делая жест, будто он нажимал на невидимую педаль, а другой указывая на двух молодых людей, направляющихся к выходу через лобби…

– Я так и думал, что где-то видел тебя! – смеялся Игорь, хлопая по плечу своего первого русского приятеля в Голливуде – того самого автора “О, бля! Русский приехал!”, которого звали Андрюха Попов.

– А я знал, – отозвался Андрюха сиплым, грубоватым баритоном. – Ты вчера в наше “Свежая мясо” зашёл и сразу растерялся, когда Лариска на тебя напирать начала.

– Ага, кто бы говорил! – ухмыльнулся Игорь. – Слышал я, как она тобой погоняла: нарежь то да сё, не так режешь!

– Э-э, даже не напоминай! “Королева” кассы… – криво улыбнулся Андрюха и добавил пару ласковых.

– А мы куда сейчас идём? – вдруг опомнился Игорь.

– Дешёвую пиццу есть идём, – важно ответил Андрюха. – Здесь супермаркет через дорогу. Там забегаловка внутри небольшая. Фабьен там пиццу раскатывает.

– Ну-ка, расскажи мне побольше о наших соседях по комнате! – начал любопытствовать Игорь, как только оба приятеля уселись за столики из пластмассы и принялись разбирать куски горячей пиццы, будто пришитые друг к другу нитками тягучего сыра.

– Соседи как соседи, – Андрюха сделал важное лицо. – Вот Фабьен. Ты его уже встретил. Он вообще-то мужик неплохой – тоже приехал ловить удачу голливудскую. Как и все тут. Хочет актёром стать – ходит каждый вечер после работы на Голливудский бульвар, встает в позу и начинает какие-то речи разводить, пока его оттуда не выгонят. Смешной мужик!

– Ну-ну, кто ещё? – не унимался Игорь.

– Малик ещё.

– Какой малёк?

– Да не малёк, а Малик! – хрипло засмеялся Андрюха. – Это имя такое. Он на верхней койке у двери спит. Сам он из Сирии, но не беженец. Английский отлично знает, поэтому работает на ночной смене сержем.

– Ты имеешь в виду “консьержем”?

– Да, да… как-то так…

– Интересные у нас с тобой соседи!

– Н-е-ет, интересные соседи у нас в смежной комнате, – ухмыльнулся Андрюха. – Наши “смежники” в самом отеле работают – дерьмо чищут. За это им жильё бесплатное полагается. Я тоже пытался здесь в чистильщики записаться, да мне отказали. Говорят, что язык плохо знаю. А я ведь и “сэнк ю” и “фэнк ю” могу. Чего ещё нужно, чтобы с туалетами разговаривать! Кстати, ты можешь попробовать. Платить за койку не надо будет!

– Так что же про наших “смежников”?

– Что-что, соседи как соседи, – говорил Андрюха, немного растягивая каждое слово. По его размеренному говору с небольшим ударением на “о” можно было догадаться, что этот парень был явно не из столицы. – Вот, например, один из них – длинный, то ли индеец, то ли чернокожий, весь важный такой. А зовут Исаак, представляешь! Я про себя его зову “чёрный еврей”. Когда он к нам в комнату заходит, сразу начинает речи какие-то толкать: встанет в позу со своей шваброй и разводит, и разводит… Я ничего не понимаю, но видно, что говорит он что-то очень важное о жизни и смерти и постоянно чем-то недоволен. Лучше бы пол подраил и ушёл, чес-слово, а он балабонит да балабонит…

– Философ, одним словом, – добавил Игорь.

– Ага. А вот ещё этот… Педро, сантехник который! – просипел Андрюха, явно увлёкшись собственным рассказом. – Он то ли мексиканец, то ли кубинец… Я даже не знаю. Их всех здесь латиносами зовут. Он, кстати, как и ты, тоже музыкант.

– Это хорошо!

– Но он не рок-музыкант, – с видом знатока продолжал Андрюха. – Он этим, как его, фламенком увлекается. У него на гитаре струны нейлоновые. Этот Педро парень ничего, но мне кажется, что он петух. Ты понял, о чём я… – Андрюха засмеялся неожиданно высоким голосом и широко раскрыл рот, откуда чуть не вывалился кусок пиццы.

– А ещё у нас есть свой сумасшедший… – продолжил он, справившись с неподатливой едой.